Гелла позвала родных по именам, хотя уже почти не сомневалась, что дома никого нет.

«Наверное, у них тут нешуточный переполох, — подумала она. — Гонец из Пранта должен был прибыть примерно на день раньше меня и известить всех о нападении на Деоптис. Но одного бездельника, которого мало интересуют государственные дела, я точно знаю, и уж он-то, скорее всего, дома. Гуго!»

Гелла взбежала по лестнице на второй этаж, где располагалась комната ее второго брата, Гуго. Этот добрый, но немного чудаковатый парень, был человеком искусства и большим мечтателем — отец и старший брат частенько журили его за рассеянность и отстраненность от публичных дел.

Она тихонько приоткрыла дверь и заглянула внутрь небольшой комнатушки, где царил особый беспорядок, свойственный лишь творческим людям. На дубовом столе у окна лежал ворох бумаг, заляпанных краской, поверх которых были разбросаны кисти и палитры. Большой мольберт с недорисованным пейзажем был опрокинут и лежал вдоль стены.

У другой стены находилась кровать, где мирно спал темноволосый юноша с мягкими чертами лица. Гуго Брастолл лежал прямо в одежде, без одеяла, а рядом с ним валялись пустая бутылка вина и виолончель.

Это зрелище невольно вызвало у Геллы укоризненную усмешку.

Вдруг дверь скрипнула, и Гуго, потревоженный внезапным шумом, заворочался в кровати. Молодой человек потянулся, нехотя разлепил глаза.

И тут вдруг раздались какие-то хлопки, и Гелла вздрогнула от испуга.

Оказалось, это приветственно захлопал крыльями великолепный красно-бурый сокол по кличке Моэлис, сидевший на подоконнике. Давным-давно Моэлиса привезла с далеких островов Лейнис-Томго мать Геллы. С тех пор Гуго сумел установить с диковиной птицей некую телепатическую связь, мог мысленно общаться с ним и даже отдавать команды.

Увидев сестру, Гуго резко подскочил, нервно озираясь по сторонам, — появление Геллы оказалось для него неожиданностью.

— Гелла… — недоуменно пробормотал Гуго, будто отказываясь поверить глазам.

— Верно, это я. Приветствую, брат! И тебе, Моэлис, тоже привет!

— Ты вернулась… Ты… в порядке? Гелла, ты… Твое путешествие в Союз Побережья затянулось. А когда пришли новости из Диргена, а потом из Пранта… Мы места себе не находили! Не проходит и дня, чтобы Виберт не ругал аклонтистов самыми гнусными ругательствами, которые он знает. Отец ходит мрачнее тучи… Зачем ты заставляешь нас так переживать?

— Прости, я не думала, что в Карифе и Союзе может быть так опасно…

— И что тебя дернуло заявиться на ту чертову конференцию!?

«Откуда он знает?» — пронеслось у Геллы.

— Репортеры, — пояснил Гуго как бы с сожалением. — Они все рассказали твоему отцу.

«Ах, точно! Проклятые репортеры видели меня… они бежали вместе с мной, Ниллоном, профессором и другими… А потом отправились сюда, в Дакнисс».

— Ладно, Гелла, отец с Вибертом еще отчитают тебя вечерком, — махнул рукой Гуго. — Уж я-то не стану тебя распекать, не в моем это духе.

— Конечно, конечно… — отозвалась Гелла. — А ты, я вижу, неплохо проводишь время, — она указала на пустую бутылку. — Не думала, Гуго, что ты начнешь проявлять интерес к выпивке!

— Мне было нужно лишь немного вдохновения! — отмахнулся брат, тем не менее, заметно смутившись. — Я пробую играть на виолончели… Вот… Новый для меня инструмент, но выходит, на мой взгляд, неплохо. А, впрочем, это все пустяки! Расскажи лучше о своем путешествии, сестрица! Как там на востоке, в Союзе? Неужели это правда, что проклятые аймеротцы разорили Деоптис?

Гелла коротко кивнула, ощущая комок в горле.

— Ты была там, и тебе удалось спастись?

— Я покинула город за день до трагедии…

Ей вдруг очень сильно захотелось рассказать Гуго о всем, что было: о Ниллоне и их дружбе, о профессоре Хидене с его безумным планом, обо всем, что произошло на острове Скорби… Но вдруг она вспомнила, что у Гуго и Виберта, несмотря на все их различия, нет меж собой секретов. А если новость о том, что она завела столь сомнительные знакомства, достигнет ушей старшего брата и отца, то будет скандал, который ей совершенно не нужен.

Поэтому Гелла взяла себя в руки и лишь горестно вздохнула.

— Ладно, сестренка, не переживай так! Мало ли в мире бед и тревог…

«Ничего не меняется с годами… Все тот же мечтательно-равнодушный Гуго, обитающий в своем собственном мире грез и фантазий».

— Ты вернулась домой безоружной, — осторожно заметил младший брат.

— Это верно, — вздохнула Гелла. — Мой прекрасный макхарийский клинок пришлось сдать перед входом в здание, где проходила Диргенская конференция. Разумеется, забрать его уже не было возможности. Ну, ладно… Я, пожалуй, прилягу отдохнуть, — добавила Гелла и пошла к себе в комнату.

Плюхнувшись на свою мягкую кровать, она испытала удовольствие от того, как расслабились уставшие мышцы.

«Все-таки хорошо оказаться дома», — подумала Гелла и слегка улыбнулась сама себе.

Но тут ее тихая радость сменилась грустью. Она вспомнила Ниллона…

И все-таки этот скромный, интеллигентный юноша из Пранта по-настоящему увлек ее. Нет, она не была влюблена в него… Но отчего-то он запал ей в душу сразу после их первой встречи у здания заброшенного театра. Потом, после злосчастной лекции она бежала прочь из города — слишком велика была обида от нанесенного профессором оскорбления.

Но когда, находясь в Диргене, Гелла узнала о готовящейся конференции, она поняла, что там будет и Ниллон… и веление сердца заставило ее явиться туда. Он спас ее, он был настоящим героем! Как внезапно они воссоединились! И как внезапно их настигла новая разлука…

«Где сейчас Ниллон с профессором? Какие моря бороздят? Что, если аклонтисты уже схватили их, и в этот самый момент они гнут спины, став рабами какого-нибудь корхейского пирата?»

Геллу передернуло от этой мысли.

Она постаралась забыться, сосредоточившись на приятных воспоминаниях из детства. Окинув взглядом свою уютную комнатушку, Гелла поняла, что для нее нет места на свете ближе и роднее. Сколько радостных мгновений здесь прошло! Сколько раз она нежилась в своей постели, жмурясь в свете утренних лучей, или засиживалась допоздна, жадно читая толстые тома из отцовской библиотеки!

Понемногу Гелла задремала. Усталость ее действительно была велика: как телесная, так и духовная.

Ее разбудил какой-то шум в гостиной. Было сложно сказать, сколько она проспала, но судя по косым лучам солнца, дело уже было ближе к вечеру. Прислушавшись к голосам, Гелла поняла, что это вернулись старший брат Виберт и отец, Гранис Брастолл.

Она мигом вскочила с кровати, и, выбежав из комнаты, тут же ринулась вниз.

— Мы должны действовать решительнее, отец! — услышала она обрывок оживленной беседы. — Все зашло слишк…

Высокий подтянутый парень в великолепном бело-красном мундире ротмистра карифской армии осекся и вперил в Геллу полный изумления взгляд. Его собеседник, коренастый седеющий мужчина в сером сюртуке, лет пятидесяти, также резко изменился в лице, открыв рот и застыв на месте.

— Ты жива… — хрипло проговорил, наконец, Гранис Брастолл.

— Гелла, мы не знали, что и думать! — воскликнул старший брат Виберт, вернув самообладание со свойственной военным быстротой.

— Почему ты не вернулась домой из Диргена? — прошипел Гранис, со злостью глядя на дочь. — Я чуть ли не с кулаками кидался на тех несчастных репортеров, которые не смогли уговорить тебя вернуться в Дакнисс!

— Отец, тебе не стоит говорить со мной в таком тоне! — воскликнула Гелла, уперев руки в бока.

— Кто был тот парень, что держал тебя за руку? — с напором продолжал Гранис, словно не замечая дерзости дочери. — Между вами было что-то!?

У Геллы внутри похолодело, но она постаралась сохранить спокойствие.

— Что ты говоришь, отец? — произнесла она обиженно. — Тот добрый юноша спас меня, когда началась резня, только и всего!

— Вот как! Тогда расскажи, куда ты отправилась после того, как покинула Дирген?