Но тут он встретился взглядом с Морасом Дайялом, и это вернуло Нойроса к действительности.

— Так встань же, Нойрос! — приказала Алекто. — Орден Ревнителей Покоя Чаши приветствует тебя! Отныне ты наш брат!

— Отныне ты наш брат, — разом повторили другие Ревнители, и Нойрос обратил внимание, какую презрительную мину состроил Морас Дайял, произнося эти слова.

— Поздравляю, теперь ты один из акфоттских Ревнителей, — произнесла Алекто уже более будничным тоном. — Осталось лишь несколько формальностей… Например, нужно будет решить, кто станет твоим напарником. Но это чуть позже.

Слабо понимая, что с ним происходит, Нойрос покидал зал последним. Бредя́, словно сквозь какой-то туман, он чуть не налетел на макхарийца, который будто бы поджидал его за дверью.

— Сфиро, — представился длинноволосый здоровяк, протягивая свою мощную ручищу.

Нойрос недобро покосился на него, боясь какого-то подвоха, но потом все же ответил рукопожатием. Отец Нойроса не любил макхарийцев, считая их вероломным и злым народом, однако сам Нойрос, при всей своей общей нелюбви к людям, не страдал подобными предрассудками.

— Предлагаю сотрудничество, — вкрадчиво прогудел Сфиро. По-сиппурийски он говорил без малейшего акцента. — Ты дрался отчаянно, и произвел на всех сильное впечатление. Но Алекто коварна, и может вновь стравить вас с Кайреном, назначив его твоим напарником. Ты же не хочешь этого, верно? Я могу поговорить с ней, и она назначит меня.

Нойрос с опаской взглянул на бугристые мускулы макхарийца, силясь определить: не сделает ли он себе хуже, если пойдет на этот уговор. Но вспомнив безумный взгляд Кайрена и то, с каким остервенением тот кидался на него, Нойрос отбросил все сомнения.

— Да будет так, — со вздохом ответил он, тем не менее, совершенно не представляя, что макхариец потребует взамен.

— Эй, не унывай! — Сфиро крепко хлопнул его по плечу. — Нам пора заступать на службу — улицы патрулировать.

— Улицы… — неуверенно проговорил Нойрос.

— Ну да. А ты как думал? Раз решил служить в Ревнителях — будь готов болтаться целый день не пойми где и якшаться со всяким сбродом. Половина из нас торчит на гапариях в храмах для простолюдинов, другая половина спускает жалование по трактирам, либо тешится над беднотой. Вот так мы славно блюдем чистоту нашей веры! Конечно, иногда мы делаем карательные рейды, но ведь это далеко не каждый день. Ладно, что-то я заболтался. Обычно мы патрулируем улицы по двое. Предлагаю сегодня отправиться на улицы вместе со мной (моего предыдущего напарника как раз скинули в море на прошлой неделе), а по поводу твоего официального закрепления за мной я похлопочу чуть позже. Кстати, тебе следует переодеться.

Нойрос проследовал в кладовку, где облачился в легкий доспех и темно-зеленый плащ Ревнителей, а также дублет с Чашей Аклонтов. В качестве оружия Нойрос оставил свою собственную саблю, а также надел легкий полушлем со стрелкой для носа.

— Опасайся Мораса Дайяла, — предостерег Сфиро, понизив голос, когда они выходили на опаляемые солнцем улицы Акфотта. — Хоть он тоже из знатных, как и ты, но дружбы у него не ищи. К тому же у них с Алекто…

— Интрижка?

— Да не просто… У них скоро свадьба.

— Ах, вот оно как…

— Да… Так что ты… будь аккуратнее.

«Мне отнюдь не по душе его проницательность, — отметил про себя Нойрос. — Он наверняка заметил, как я смотрел на Алекто… Его намерение подружиться со мной можно объяснить желанием сблизиться со знатью, главное — чтобы он не начал вести какую-то двойную игру, так что откровенничать не стоит… по крайней мере на первых порах».

Нойрос покидал штаб Ревнителей с очень неоднозначным чувством; с одной стороны, он добился того, чего хотел: его приняли в орден. Но с другой… Нойрос как-то не задумывался о том, что Ревнители Покоя Чаши де-факто выполняют в Акфотте функции городской стражи. Кроме того, если верить Сфиро, немал риск угодить в опасную передрягу, так как народной любовью члены ордена явно не пользуются.

«По крайней мере я не сильно ошибся насчет их порядков, — с ехидством заметил Нойрос. — Не придется слишком отягощаться всяким благочестием и прочими формальностями… Ох, сегодня обязательно напьюсь — благо есть повод! И обязательно заскочу в бордель в квартале Рамбасул — проведу время с парочкой чувственных женщин…»

— О чем задумался, Традонт? — с испытующей улыбкой обратился к новичку Сфиро.

Нойрос лишь лениво покосился на него, всем своим видом дав понять, что не нуждается в снисхождении, и уж точно ответом его не удостоит.

— Я лишь хочу понять, что привело тебя в Ревнители, — беззлобно продолжил макхариец. — Ты ведь из знатного рода и мог бы сделать неплохую карьеру…

— Плевал я на свой род, — оборвал его Нойрос. — Я жуть как люблю пить и куражиться, а у вас — клянусь Аклонтами — просто идеальные условия для этого!

Сфиро лишь тихо усмехнулся и ничего не ответил.

Палящее солнце Сиппура немилосердно припекало сверху. Взору их не представлялось ничего примечательного. Разумеется, свидетелями крамольных речей и нечестивых разговоров они не стали, да и глупо было бы ожидать чего-то подобного средь бела дня в центре сиппурийской столицы.

Ближе к полудню ему встретился пьяный верзила, благим матом оравший на свою жену и дочь, угрожая поколотить их при всем честном народе. Нойросу стоило лишь на фут обнажить клинок своей сабли, чтобы буян угомонился и начал заверять, что у него и в мыслях не было бить кого-то. Жена также заверещала о том, что ее муженек и мухи не обидит, и двое Ревнителей двинулись дальше.

Несколько раз им попадались другие Ревнители, но встреча с ними ограничивалась взаимным козырянием, да и только. Нойрос очень надеялся, что при встрече с кем-либо из придворных-друзей отца полушлем спасет его от того, чтобы быть узнанным, но пока что мимо проезжали лишь кареты незнакомых ему людей.

День тянулся неторопливо. Над городской суетой незыблемо и монументально возвышался чернокаменный акфоттский замок, словно одаривающий молчаливым презрением копошащихся внизу людей.

«Где-то там сейчас лорд Бракмос, — думал Нойрос. — Наверняка орет сейчас на своих холуев, либо ухлестывает за фаворитками вроде Десмы… А я далеко от всего этого, и мне совершенно плевать. Я нашел себе место, и очень скоро смогу хлестать коньяк или брагу, не думая ни о каких начальниках…»

Некоторое время спустя Нойрос снова погрузился в думы об Алекто: и что в этой отталкивающей особе могло привлечь его? Разве что им овладело безумное желание бросить вызов самому себе и овладеть той, которая была для него недосягаема? Нойрос бывал со многими женщинами — но такие чувства были для него в новинку

В свою очередь, тот факт, что Дайял женится на простолюдинке, пускай и достаточно высокопоставленной, представлялся весьма и весьма странным. Род Дайялов весьма древен и богат, и вряд ли родители Мораса примут этот союз как должное.

В конце дня Сфиро пригласил Нойроса в таверну, однако тот вежливо отказался, не желая так сильно сближаться с подозрительным чужеземцем в первый же день своей службы. Вернувшись в штаб Ревнителей, Нойрос сдал пост, после чего направился домой. Оружие и доспехи остались при нем, поэтому он шел по вечерним улицам без опасения за свою жизнь, хотя и понимал, что встреться он с более-менее организованной шайкой — ему несдобровать.

Переменчивость настроения была свойственна Нойросу, и на сей раз он решил изменить свои планы. Он решил, что слишком измотан, поэтому не пошел ни в бар, ни в бордель.

Дома Нойроса встретили тихо, без лишней суеты и расспросов. Увидев на нем одежду Ревнителей, все поняли, что он добился своей цели. Мать тихо обняла его, не удержавшись при этом от слез. Десма молча похлопала брата по плечу, изобразив даже как бы одобрительно улыбнувшись. А вот отец повел себя как-то странно… Он почему-то отводил глаза в сторону, а потом произнес сдержанно «Поздравляю!»

«Невероятно… он выглядит, так, будто чем-то встревожен. Ох, как это непохоже на тебя, отец… В чем же тут дело?»