Черт с ней, черт с ней… Кот мысленно обкатал и это выражение, всплывшее в голове совсем недавно. Тоже откуда-то из прошлой жизни. Да! Подходит! "Черт с ней!" — именно то, что в данной ситуации по смыслу подходило больше всего!

Кот снова переключился на едва ковыляющих сервов. Вот ведь… Пополненьице…

Микрофоны машины уловили чей-то захлебывающийся крик. Оптика, развернувшаяся в сторону звука, передала картинку. Конкордовец, раз за разом выпускающий одиночные иглы в сочленения брони лежавшего перед ним человека. Броня старенькая, плохонькая. Кто-то из защитников, то ли затаившийся и упущенный из вида, то ли потерявший сознание и принятый за мертвого, но недавно, на свою беду, очнувшийся. Открытый шлем. Раскрытый в крике рот. Молодое лицо в капельках мелкого пота. Все равно. Это враг, недавно в них стрелявший и, возможно, успевший забрать чью-то жизнь. Но ведь нельзя же так!

Кот почувствовал нарастающее раздражение, наложившееся на раздражение от непрекращающегося гула в ушах. Память всколыхнулась, услужливо поднимая собственные воспоминания, когда его самого так же нашпиговывали иглами. Адская боль. Но это было в бою, он тогда был готов умереть и сам рвался вперед, а тут… а тут все это похоже на пытки!

Пытки!

Память вновь колыхнулась, выдавая новую порцию. Безумный медик, устроивший ему настоящий филиал ада. Профессор, чтоб его! Броня отчужденности разошлась еще шире. Проснулись собственные эмоции. Скоты! Чужие мучения доставляют им удовольствие! Уроды! Закатившиеся в экстазе глаза конкордовца, продолжавшего периодически стрелять, подняли волну ярости. Эта тварь упивалась чужими страданиями! Скорлупа отчужденности слезла окончательно, смытая волной чистого и яркого гнева.

Конкордовец дернулся и слегка повел головой, будто принюхиваясь.

— Ну… я тебе… — Сквозь зубы прошептал Кот.

Решение принято, но надо аккуратно… аккуратно…

Второй серв, хромающий чуть позади первого. Колыхающийся прицел. Все вручную! Все! Не оставлять зацепок в памяти машины! Вручную! Вверх, вниз. Вверх, вниз, влево. Вверх, вниз… сейчас!

Блокировка оружия снята, разряд поврежденного блока ожидаемо закоротил спускную цепь пушки серва. Очередь! Один бол ушел в никуда, второй вдребезги расколотил какой-то помаргивающий огоньками ящик, а вот третий попал точно в цель, расплескав мозги зачем-то снявшего шлем капитана-судьи.

Капитан-судья КОНКОРД. Полицейский, так его, обязанный защищать закон и порядок!

— С-с-судья, чтоб тебя! — прошипел Кот, отключаясь от управления сервом. — Вина доказана, приговор в исполнение приведен!

По натянутым, как струна, нервам сержанта словно ударил поток освежающей прохлады, расслабляя напряженное тело. Гул в ушах прекратился.

На общем канале, ранее переполненном криками и звуками боя, воцарилась пугающая тишина.

Капитан корвета, взглянув на быстро заполняющуюся шкалу, вновь тронул клавишу. Очередной кусок камня отправился к цели. Слишком часто! Запаса подготовленного камня надолго не хватит! Слишком быстро блок-накопитель набирает данные для передачи!

Что ж, инструкция есть и на этот счет. Когда инерционной мортире станет нечем стрелять, в хoд пойдет приготовленный заряд, которого хватит, чтобы разнести половину ретранслятора на молекулы.

Правда, после этого останется всего пара часов, чтобы убраться из системы… но капитана это ни капли не волновало.

Микрометеорит долетел немного поздно. Передача уже началась, но не была корректно завершена. Ничего страшного. Правда, в дошедшей до адреса мешанине будет мало смысла, но это уже проблема отправителя и получателя. Не та кодировка, не та частота… да мало ли что еще! И у сверхнадежной дальней связи, бывают, имеются сбои, не без этого. Пострадавший получит компенсацию, вот и все дела. Эти мелочи капитана не интересовали.

У него есть задача. И он все сделает!

— Мастер! Поднялся дубль восемнадцатого!

— И что? — недовольно проскрипел старик. — Первый раз, что ли?

— Но, мастер… он не узнает никого! Он даже не осознает себя!

— Как такое может быть?!

— Мастер, не могу знать! Специалисты работают, но ничего конкретного сказать пока что не могут!

— Отчет мне каждые пять минут! Ясно?!

— Будет выполнено, мастер! — благоговейно прошептал дежурный, отключаясь.

Надо же! Сам невозмутимый мастер выражает беспокойство о своем подчиненном! Ну и что, что подчиненный — куратор целого сектора? Ну и что? Секторов не так уж и много, поэтому куратор сектора — это уже должность! Надо стремиться к этому, надо! Всегда есть шанс подняться на ступеньку выше, главное, ухватить момент!

Дежурный воодушевленно раздавал команды. Может мастер заметит именно его? И именно его, удачно подвернувшегося, и решит поднять выше? Ведь он на хорошем счету, давно служит в управлении, да и высокое звание тоже позволяет… Не позволяло лишь отсутствие места, которое, видимо, только что освободилось!

Дубли. Одна из тайн КОНКОРДа. Каждый, прошедший инициацию и ставший капитаном-судьей, получал право на дубль, на собственного клона, тщательно выращиваемого и строго оберегаемого в глубинах головной базы. Правда "воскреснувший" зачастую терял часть памяти и должен был пройти новую инициацию, но ведь это мелочи по сравнению с возможностью воскрешения!

В то, что восемнадцатый все же придет в себя, дежурный не верил. Синдром Аванеса, вот на что это было похоже, по имени первого пострадавшего. Бывало, и капитан-судьи гибли, а иногда так же, как и сейчас Тротт, теряли себя. Никто не знал причин подобной потери сознания, и никто так и не смог их вылечить… Но ни разу до этого момента под действие синдрома не попадали кураторы секторов!

С гибелью конкордовца люди будто потерялись, будто затормозились. Исчез весь запал, вся скорость, вся злость. Бойцы вяло шевелились, медленно передвигались, все действия выполняли механически. На глазах Кота матрос рейдера, совсем недавно примчавшийся на замену раненого, вначале резкий и порывистый, теперь стал напоминать вялую улитку. Высунувшись и вскинув оружие, он непозволительно долго целился, в результате чего вполне предсказуемо получил бол между глаз и уткнулся разбитым шлемом в оторванную панель.

Кот, переместившийся ближе к первой линии, быстро выглянул и выстрелил. На стороне противника враг, радостно привставший и вовсю глазевший на результат своего попадания, упал навзничь.

"Непрофессионально", — подумал Кот — "Ну кто же так откровенно подставляется? Как дети прямо!"

После смерти конкордовца, без этого надоевшего гула в ушах, думалось легче. Да и, несмотря на усталость, настроение пошло вверх от осознания справедливого возмездия садисту.

"Дети."

Осененный внезапной мыслью, Кот подтащил к себе скорчившееся неподалеку тело, выдрал из пояса старого побитого бронескафа батарею и резким движением сорвал крепление лицевой пластины. Нет, не ребенок! Но и не взрослый.

Да и не бронескаф это. Так, добронированный инженерный скафандр. Поворочав тело, срывая крепления и отжимая обесточенные привода, Кот вскрыл скаф, как банку консервов. Вот же хрень! Они воюют с подростками! Внутреннее пространство скафа было плотно набито какими-то старыми комбезами, выцветшими тряпками… А все для того, чтобы тощее тельце пацана не болталось внутри, как одинокий огурец в большой банке! Автоматизированная подгонка просто не могла ужать внутренний объем скафа до необходимых размеров! Вот же хрень!

На то, что прорвалось еще одно новое старое слово, Кот уже не обратил внимания. Хрень! Коротко, емко, подходит к ситуации.

— Всем! Держать позиции! Вперед не идем! — неожиданно для себя приказал он.

Тишина в эфире оставалась мертвой. Только зеленые огоньки, давненько уже ставшие немногочисленными, помаргивали на так-карте, обозначая позиции своих бойцов.