Конечно, с моей стороны это во многом лишь догадки.

Я не знала настоящего плана по тем же причинам, по которым мне неизвестно, куда они меня везли. Меня отрезали от конструкции — во всяком случае, от её военной части — скорее всего, бессрочно.

Я обхватила руками верхнюю часть туловища, дрожа от холодного воздуха. Моё дыхание срывалось с губ клубами пара. На мне было надето термобелье, толстовка, джинсы, армейские ботинки. Мне всё равно нужно было пальто, но я не вставала на его поиски.

Вместо этого я сидела там, обхватывая свой торс, словно пыталась не дать своим внутренностям вывалиться на металлический пол. Не думаю, что я осознавала, что плачу, пока звук шагов на винтовой лестнице с пассажирской кабины не вывел меня из ступора.

Я подняла взгляд, и перед глазами всё размылось.

Глядя, как он подходит, я стиснула свои ребра так крепко, что они заболели. Я неконтролируемо дрожала, но как будто не могла издать ни звука. Я не могла произнести ничего отчётливого в своей голове, ничего связного. Я не знала, хотела ли я его присутствия здесь.

Когда Балидор сел рядом со мной, я лишь посмотрела на него.

Он тоже ничего не сказал.

Обхватив меня руками, он прижал меня к своей груди, наполовину затащив к себе на колени. Он поправил своё тяжёлое пальто так, чтобы оно укрывало меня, затем обнял ещё крепче, уютно прижимая к себе.

Я невольно заметила, что его руки мощнее, чем у Ревика, но не такие длинные. Его грудь широкая, но не такая широкая, как у Ревика, когда он стал Сайримном. У него больше волос на руках и груди.

Он дышал медленно, спокойно, источал тепло.

Когда мы просидели так ещё несколько минут, он открыл свой свет.

Казалось, мы просто очень долго сидели там, не говоря ни слова.

В какой-то момент я перестала дрожать, но он всё равно меня не отпустил.

***

Я случайно прикусила язык, прыгая на заднем сиденье чего-то вроде грузовика или какого-то фургона.

Я пискнула, ощутив вкус крови, но ничего не сказала.

Мою голову накрывал чёрный капюшон.

Я также надела ошейник.

Я поймала себя на том, что машинально трогаю его даже под капюшоном, морщась от холодного ощущения в позвоночнике и ненавидя само плоское ощущение вокруг меня. Этого оказалось достаточно, чтобы вызвать во мне страх, подстегнуть мою паранойю. Я знала, что отчасти это вызвано слепотой и пониманием, что если что-то случится, я не сумею себя защитить.

Но я знала, что дело не только в этом.

Я чувствовала, что даже сейчас ищу его.

Когда они впервые надели на меня ошейник, я искала его так интенсивно, что ошейник раз за разом шарахал меня током. Балидору пришлось изменить настройки, чтобы я не навредила сама себе. В одну из ночей в ошейнике я тоже проснулась от того, что ошейник сработал, потому что мне снился он…

Я отрезала эту мысль.

И всё же теперь я понимала, почему Ревик так ненавидел эти штуки.

Эту мысль я тоже отбросила.

Моя паника усилилась. Я знала, насколько это ненормально, но мне хотелось знать, где он, и чем, черт подери, занимается. С кем он. Мне нужно знать. Это казалось критично важным.

Я закрыла глаза под капюшоном и сосчитала до десяти.

Я осознала, что вспоминаю историю, которую рассказывал мне Вэш про то, как быстрее всего заставить кого-то подумать о мартышках — надо просто сказать «Не думай о мартышках». С тех самых пор, как Балидор предостерёг меня не думать о Ревике, мой разум только о нём и думал. Только его лицо вставало перед мысленным взором, когда я закрывала глаза.

Конечно, может быть, предостережение Балидора просто заставило меня осознать, как часто я думала о Ревике.

Поскольку я не могла отвлечься на созерцание окрестностей, я попыталась использовать все остальные органы чувств в своём распоряжении. Это означало считать кочки на дороге, считать гудки машин вокруг, нюхать дизельное топливо, слышать отрывки голосов, когда мы проезжали мимо них по дороге. Осознав, что я рискую заметить, на каком языке говорят люди, или уловить какую-то другую информацию о нашем местоположении, я заставила себя отвлечься, постаралась всё заблокировать и принялась напевать в голове тексты песен.

Это работало примерно час или около того.

К тому времени наружные шумы значительно снизились. Более того, я вообще не слышала людей с тех пор, как заставила себя не слушать.

Вместо этого я сосредоточилась на людях в машине. Я слышала дыхание как минимум ещё четверых вместе со мной в кузове. Я попыталась идентифицировать их по одному лишь дыханию, но сумела выдвинуть лишь частичные догадки.

Один из них пахнул как Джон.

Знаю, это звучит странно, но пробуждение в качестве видящей действительно изменило мои органы чувств, так что иногда я могла унюхать людей — знакомых людей, во всяком случае.

Я предположила, что один из оставшихся — Балидор, но это скорее по моему знанию протоколов Адипана, нежели по моим супер-чувствам видящей.

Я услышала смешок и осознала, что Касс тоже здесь. А значит, здесь присутствует и гигант-версианец, потому что он не отходил от неё ни на секунду. Это увязывалось с запахом hiri справа от меня, поскольку я знала, что он курил их одну за другой.

— Элисон, — мягко произнёс Балидор слева от меня. — Задумка была в том, что ты не будешь уделять внимание своему окружению. И не будешь рисовать мишени на спинах своих спутников.

Я почувствовала, как моё горло сдавило.

Стиснув зубы, я покачала головой.

— Тогда тебе лучше меня отвлечь, — я выдавила улыбку, зная, что он её не увидит, но надеясь, что он услышит это в моем голосе. — Расскажи мне историю, 'Дор. Или выруби меня. Или скажи мне не думать о мартышках. Но будь убедителен… мой мозг ведёт себя как засранец.

Я услышала, как Джон издал смешок.

— Нет необходимости, — сказал Балидор, положив ладонь на мою руку. Не знаю, услышал ли он мою улыбку, но по его словам я слышала, что он улыбается. — Мы на месте.

Транспортное средство («грузовик», коварно подсказал мой разум) начало замедляться.

Он плавно остановился на склоне, передняя часть находилась на добрый фут выше задней.

Последовала пауза, во время которой все вокруг меня, похоже, собирали багаж. Я улыбнулась про себя. Один плюс быть пленницей — багаж таскают за тебя.

— Очень смешно, Элисон, — пробормотал Балидор и сунул мне сумку, которую я неуклюже приняла. — Твои руки, похоже, прекрасно работают.

— Эй, я же Мост, — сказала я. — Ты не можешь превратить меня во вьючного ослика просто потому, что ты чувствуешь себя ничтожным.

Джон фыркнул, и в следующую секунду я ощутила, как его огромная ладонь похлопала меня по плечу.

— Хорошая попытка, Эл. Продолжай в том же духе, и ужин тоже будешь готовить сама.

— Тебе же хуже, — ответила я.

Джон снова фыркнул.

Балидор поймал меня под руку с другой стороны. Я оказалась зажата между ними, и меня повели по относительно плоской и ровной земле. Но это была настоящая земля, а не цемент. То есть, почва и трава, и время от времени под моими ботинками похрустывали листочки.

Я почувствовала, как склон кренится вниз после того, как мы прошли несколько секунд.

— Элли… — прорычал Балидор.

— Прости! — воскликнула я. — Сложновато вообще не уделять этому внимание. Особенно потому что мне не хотелось бы хлопнуться лицом в землю.

— Поверь немножко в своих сопровождающих, будь любезна, — сказал он. — Перешагни.

Я сделала, как он сказал. Я следовала за ним и Джоном, который усмехался всякий раз, когда я выполняла команды Балидора. Я начинала задаваться вопросом, не дурят ли они меня, заставляя перешагивать через несуществующие предметы.

— Параноик, — пробормотал Балидор.

Джон слегка затрясся, держа меня. Я буквально видела, как он широко улыбается.

Издав слегка смеющийся и драматичный вздох, я сдалась, перешагивая, когда мне говорили, следуя за тягой их пальцев, когда мне нужно было сменить направление.