– Охлаждение? – капитан не понял ответа.
– Вакуум не проводит тепло, а вся эта красота, – Кайден кивнул на многочисленные компьютерные блоки, – чертовски сильно греется. Инженеры полигона не стали ставить водное охлаждение, видимо, из‑за цены. Так что без воздуха «Ганнибал» отключился бы раньше, чем дождался, пока у нас закончится кислород. Ага, есть!
На неискушённый взгляд Шепарда, одна кривая на экране виртуального осциллографа инженерного инструментрона лейтенанта была ничем не лучше другой, но Кайден уверенно зашагал по проходу.
– Вот этот, – сказал он немного погодя. – Тут блюбокс с «Ганнибалом».
– Блюбокс? Для виртуального интеллекта?
– Блюбокс не обязательно используется для искусственного интеллекта. Его можно использовать для любых систем, где необходима параллельная обработка больших массивов информации. Хуже другое.
– А именно?
– Блюбоксы работают с использованием квантовой неопределённости, именно это даёт им такое преимущество. Но из‑за этого состояние блюбокса невозможно сохранить во всей полноте. Поэтому если мы его обесточим, восстановить его в прежнем виде не получится. Прежде, чем он снова выйдет на рабочий режим, пройдёт значительное время.
– Это не означает, что всё было зря. Нам удалось сохранить здания, инфраструктуру и даже часть боевых систем. Так что всё равно восстановление будет дешевле, чем орбитальная бомбардировка. Отключайте.
Лейтенант набрал несколько команд. Освещение зала внезапно заморгало, затем погасло. Зажглись тусклые лампы аварийного освещения.
– Готово, – тихо сказал Кайден. – Система отключена.
Шепард и Аленко вышли из вычислительного центра. Эшли, демонстративно проигнорировав руку командора, встала, и отряд направился к выходу.
* * *
В дверях кухни Джон едва не столкнулся с Гаррусом.
– Капитан, – турианец почтительно наклонил свою шипастую голову, затем неожиданно спросил: – Что я могу для Вас сделать?
– В каком смысле? – Шепард действительно не понял вопроса. Всё, что нужно выполнить, и так перечисляется в приказах и должностных инструкциях. – Вас что‑то беспокоит?
– Сарен, – неприязненно произнёс это имя Гаррус. – Последнее время я всё чаще начинаю задаваться вопросом, найдём ли мы его. Иден Прайм, Ферос, Терум… Он всё время на шаг впереди нас. Да ещё эти геты.
– Не теряйте духа, Гаррус, – ответил Джон. – С каждым разом мы всё ближе. Когда спецслужбы найдут матриарха Бенезию, мы подойдём совсем близко к Сарену. Никуда он от нас не денется.
Турианец пару раз переступил с ноги на ногу – обычное для этой расы выражение скепсиса.
– Мне бы Вашу уверенность, капитан, – вздохнул он. – Я просто не могу смириться с мыслью, что он уйдёт безнаказанным после всего, что натворил. Да, я знаю, Вы делаете всё, что можете, и если кто-то и поймает этого ублюдка, то только Вы, но… В общем, если есть что‑то, что я могу для этого сделать… Что угодно… Просто скажите.
– Я понимаю Ваше беспокойство, но мы его обязательно найдём. Просто будьте готовы, когда это произойдёт.
– Есть, сэр, – вытянулся в струнку Гаррус. – Я буду готов. Не сомневайтесь.
Помолчав пару секунд, он снова заговорил:
– Могу я задать Вам один вопрос?
– Разумеется.
– Вы не думаете, что… скажем так, что Совет может защищать Сарена? – прежде, чем Шепард ответил, Гаррус продолжил: – Я к тому, что очень уж они всё затягивают. Мы тут мотаемся из конца в конец Галактики на фрегате, спасли, наверное, половину Пространства Цитадели не от одного, так от другого, а они одну только Бенезию найти не могут уже… даже прикинуть не могу, сколько времени. У меня складывается впечатление, что они и не стараются. Не получится ли тогда, что мы Сарена найдём, схватим, притащим на Цитадель... а они, как в прошлый раз, извинятся перед ним и отпустят?
– Это ведь не просто вопрос, так?
Гаррус усмехнулся:
– Так точно, сэр. Я это веду вот к чему – может быть, просто не стоит давать Совету такой возможности? По моему скромному мнению, Сарен слишком опасен, чтобы надолго оставлять его в живых. Пока мы долетим до Цитадели, может произойти что угодно. Он может сбежать, его могут отбить геты, а если мы передадим его с рук на руки в СБЦ, его могут просто отпустить. Я хочу быть уверен, что, если… что, когда мы его найдём, мы его действительно остановим. Раз и навсегда.
– Если Сарен откажется меня выслушать и подчиниться, если он вынудит меня применить силу, я застрелю его без размышлений, – заверил Вакариана Шепард. – Но только в этом случае.
– Но какой смысл оставлять его в живых? – чуть повысил голос турианец. – Это даст ему лишний шанс сбежать или убедить Совет в своей невиновности. Плюс геты, которые наверняка попытаются его освободить, и, возможно, не раз!
– Геты гетами, но не забывайте о жнецах. Что мы о них знаем? В чём цель Сарена? Несмотря на то, что мы знаем о его планах больше, чем кто‑либо в Пространстве Цитадели, мы знаем ничтожно мало. И если мы его убьём, то больше знать от этого мы не будем. А что, если эти знания нам помогут подготовиться к вторжению жнецов?
– Если они действительно существуют, эти жнецы. Капитан, я понимаю Вашу точку зрения, но что, если Сарен – просто чертовски опасный параноик?
– Может быть, и параноик, – пожал плечами Джон. – А может быть, и нет. На карте слишком многое, чтобы рисковать. Поэтому мы должны стремиться сохранить жизнь Сарену хотя бы для того, чтобы это выяснить. Вы меня поняли?
Гаррус секунду смотрел в одну точку, затем кивнул:
– Так точно, сэр. Я понял. Можете не беспокоиться.
* * *
– Войдите, – разрешил командор.
Дверь отъехала в сторону, и в каюту капитана вошёл Кайден.
– Капитан, Вы не могли бы взглянуть? – сказал он, протягивая Джону электронный планшет.
Шепард подошёл к лейтенанту и взял прибор. На экране был стоп‑кадр видеозаписи с налобной камеры шлема Аленко.
– Включите, – предложил лейтенант.
Джон нажал кнопку воспроизведения. Пальцы Кайдена на экране коснулись нескольких кнопок, освещение вычислительного центра полигона Альянса заморгало и погасло. Видеоролик закончился.
– И что? – Шепард непонимающе уставился на лейтенанта.
– Минутку.
Встав рядом с командиром, Кайден промотал видеозапись на несколько секунд назад и включил режим воспроизведения с пятикратным замедлением.
– Теперь видите?
– Что?
– Освещение моргает неровно. Длина вспышек света и пауз между ними всё время разная.
– И что в этом необычного?
– В принципе, ничего. Но потом я сделал так…
Аленко нажал ещё несколько кнопок. Под видеозаписью появился какой‑то ступенчатый график, поделённый по горизонтали на равные промежутки вертикальными линиями. Лейтенант пояснил:
– Этот график показывает, как менялась освещённость зала в течение четырёх секунд после отключения блюбокса. Ступенька вверх – освещение включилось, ступенька вниз – выключилось.
– А линии?
– А вот это самое интересное. Когда я установил частоту этих линий такой, как сейчас, границы каждой ступеньки легли на ту или иную вертикальную линию. Эти ступеньки будто выровнены по сетке времени. В каждом интервале между линиями освещение либо есть, либо его нет, все скачки только на линиях. Теперь…
Аленко нажал ещё несколько кнопок, и поверх графика появились цифры.
– … обозначим все «освещённые» интервалы единицами, «тёмные» нулями. Видите? Одна и та же последовательность из тридцати двух цифр повторяется раз за разом.
– Будто «Ганнибал» пытался что‑то передать?
– И я даже знаю, что.
Кайден нажал ещё одну кнопку, и цифры сгруппировались по восемь.
– На заре электронных вычислительных машин все буквы обозначались комбинацией из нескольких бит, то есть двоичных цифр – единиц и нулей. Самый популярный из этих кодов, код ASCII, использовал для записи каждой буквы семь бит, но группировал биты по восемь. Этого хватало только для латинского алфавита, цифр и знаков препинания, поэтому сейчас коды включают в себя тридцать два бита. Но для многих целей, когда не требуется использовать много разных алфавитов, на Земле до сих пор используют восьмибитный код ASCII. Сообщение «Ганнибала» передано кодом ASCII. Всего четыре буквы. Одно слово. HELP[32].
