— Ты сегодня будешь говорить? — шёпотом спросил у меня Арчер.

Мне потребовалось меньше секунды, чтобы подумать над этим и ответить.

— Думаю, да.

— Ты часто говоришь?

— Нет, не часто.

Собрание открыла молодая женщина, рассказавшая о своём последнем муже, который умер за границей несколько лет назад. Я видел её раз или два, даже познакомился с ней, но забыл её имя.

Она рассказывала об ужинах на День благодарения и семейных шутках. И о том, что скучала по нему, но наконец готова была двигаться по жизни дальше.

Это всегда было легко: говорить о том, чтобы двигаться дальше. Сложнее было на самом деле это сделать.

Высказалось ещё несколько людей, некоторые просто объявляли о новых событиях в жизни и о том, что у них всё хорошо, другие упоминали о грусти последних дней.

Высказалась и Памела. Она рассказала нам немного о своей работе в больнице, где помогала пациентам, и как она благодарна, что была рядом со своим мужем во время его последних дней борьбы с раком.

В каком-то смысле, тем из нас, кто смог попрощаться, повезло — если можно назвать это удачей. Было множество таких людей, как Арчер, которые каждый день жили без этого завершения.

— Кто-нибудь ещё хочет высказаться? — спросила Памела, заправляя свои светлые волосы за ухо и вытирая слезу с глаза.

— Я скажу, — сказал я, вставая.

Не все вставали. Это было не обязательно. Некоторым людям было комфортнее сидеть на стуле, глядя в пол. Я не винил их. Несколько раз до этого я был таким же.

Но не сегодня.

— Всем привет, — сказал я. — Большинство из вас меня знает, но меня зовут Мэллори. Много лет назад я потерял жену из-за рака.

По группе прошлось коллективное бормотание понимания. Вас удивит, что может сделать этот простой звук, чтобы показать, что есть кто-то, кто слушает, кому не всё равно.

— Но мне становится лучше, — продолжал я. — Я стал лучше принимать, что моя жена покинула этот мир слишком скоро, и что она не хотела бы, чтобы из-за этого я кис до конца своих дней.

Некоторые люди хохотнули.

— И я… — вдруг почувствовав, как колет кожу, я потянулся и почесал свою шею. — Я кое-кого встретил. И только из-за этого у меня было чувство… будто я очерняю её память.

— Многие из нас были на твоём месте, Мэллори, — сказала Памела. — Это тяжёлое время и может быть плохим опытом, уж точно. Но никто из наших любимых никогда не хотел бы, чтобы мы оставались несчастными и одинокими, как и мы не хотели бы этого для своих любимых, я уверена.

— Верно, — согласился я, — ты права. Я знаю это. Но, думаю, у меня всё получилось неправильно.

Я опустил взгляд на Арчера. Он не смотрел на меня. Его руки были скрещены на груди, а взгляд оставался сосредоточенным на спинке пластикового стула перед нами.

— Недавно я понял, что готов… полностью готов двигаться дальше. Я не забуду её, полюбив кого-то ещё. Я готов снова обрести счастье.

Я сел на стул и вскоре после этого начал говорить кто-то другой. Когда я посмотрел на Арчера, он всё ещё не смотрел на меня. Это было нормально. Я и не думал, что он посмотрит.

Я однажды спросил у Арчера, говорил ли он когда-нибудь в группах поддержки. Он сказал, что его мама говорила — наполовину шутя, наполовину нет — что если ты не можешь сказать ничего позитивного, не говори вообще.

Так что нет. Он никогда не говорил на собраниях группы.

Насчёт этого было жаль. Когда изливаешь мысли, это отчасти помогает очистить душу.

Но я не стану давить на него. Не с этим. Ни с чем и никогда.

За остальное время высказались ещё несколько людей, иногда прося советы, всегда получая ответы. Арчер наблюдал за каждым говорящим, будто слова, которые слетали с их губ, были покрыты золотым лаком. Он практически будто пытался запомнить их истории.

Когда собрание закончилось, я помог собрать стулья, как и всегда, и несколько других членов группы подошли ко мне, говоря, как далеко я зашёл, и как они счастливы за меня и не могут дождаться, что однажды сами окажутся на моём месте.

Они улыбались Арчеру, и он пытался улыбнуться в ответ, но его взгляд продолжал стремиться к двери.

Мы ушли вскоре после этого, Арчер направился прямиком к грузовику, я шёл следом. Мы не обменивались никакими словами, пока я заводил машину, включал классический рок и выезжал с парковки.

Наступил вечер, охватив всё вокруг нас. Звёзды мерцали на потемневшем горизонте за острыми углами канадских Скалистых гор. Мы оба опустили окна в тот момент, как добрались до шоссе, чтобы впустить в салон тёплый летний воздух и смешать его с разбивающими сердце мелодиями, которые пели старые легенды рока.

Мир вокруг нас был чёрно-синим. Но если присмотреться достаточно сильно и смотреть достаточно долго, всё ещё можно было увидеть немного зелёного.

— Можешь остановиться? — тихо попросил Арчер.

Я быстро бросил на него взгляд. А затем ещё один.

Одна моя рука лежала на руле, в то время как другая на краю двери машины, наполовину свисая из окна.

— Всё нормально? — спросил я.

— Колено ноет.

Я съехал на обочину, как только смог, заехав в одно из мест у дороги, где выходили туристы и делали фотографии, или где дальнобойщики спали по ночам.

Как только грузовик остановился, Арчер вышел за дверь. Я поспешил за ним, не удивившись, когда он перепрыгнул железное ограждение вдоль края дороги и спустился к одному из озёр.

Он остановился на берегу, засунул руки в карманы и сказал:

— Что ж, это лажово.

Я встал рядом с ним.

— Да уж.

Потому что так и было.

— Мне жаль насчёт твоей жены, Мэллори.

— Мне жаль насчёт твоих родителей. И насчёт твоей руки. И насчёт твоего придурочного брата. Чёрт, мне жаль насчёт всей твоей проклятой жизни.

Арчер рассмеялся. Звук зазвенел по горной цепи и отрикошетил от стеклянной поверхности замершего перед нами озера.

— Мне жаль, что ты не остановил меня три года назад.

— Мне тоже, Арчер, — сказал я, глядя на легион неба цвета оникса. — Мне тоже.

Для меня теперь это практически стало ритуалом.

Я разжёг огонь в костровой яме на заднем дворе, затем сел, положив руки на подлокотники кресла, и наблюдал, как горит пламя.

Может, было два, три или четыре часа утра. Солнце ещё не встало.

Я высадил Арчера у ряда отелей, и он сказал, что дальше дойдёт пешком. Я сразу же предположил, что он не хочет, чтобы я знал, где он остановился, потому что остановился он там с кем-то другим. И если это было так, меня это всё равно не касалось.

Как он мне напомнил, я не остановил его три года назад. На самом деле, я практически вытолкал его за дверь.

Так что изменилось с тех пор?

Я стал старше? Мудрее? Более одиноким, чем когда-либо?

Наверное, как минимум два из трёх.

Но не это стало причиной моей поздней ночи или необходимости посидеть в тишине и посмотреть на огонь.

Увидев его снова, когда он сидел в том баре с потерянным и печальным видом, так похожий на себя, я понял, каким был идиотом.

Я хотел лёгкой жизни? Конечно, кто не хотел? Я никогда не хотел потерять свою жену и годами в одиночестве скорбеть о её смерти. Я не хотел чувствовать глубокую душевную связь с лучшим другом своего сына — с парнем, который был почти на двадцать лет меня младше.

Но это было так.

Я наклонился вперёд и провёл руками по лицу.

Я не знал, что делать. Но знал, чего хочу. И не того, чтобы Арчер был со мной, а просто того, чтобы Арчер был счастлив.

По крайней мере, это я мог сделать.

— Дэнни, есть минутка для твоего старика?

— Да, я вышел за кофе. Всё равно взял небольшой перерыв от работы. Что такое?

На дне сковородки тихо шипело масло, пока я разбивал яйцо.

— Нужна услуга, — сказал я. Я держал телефон между ухом и плечом, пока готовил себе завтрак.