— По крайней мере, мы что-то нашли. По крайней мере, мы нашли какое-то счастье.

— Это не может длиться долго, и ты не можешь остаться здесь.

— Потому что ты боишься, — обвинил я.

— Верно.

— Чего ты боишься?

Он вскинул руки в воздух.

— Всего. Причинить боль своему сыну. Причинить боль тебе.

— Дэнни понял бы.

Мэллори невесело рассмеялся.

— Его отец и его лучший друг? Вместе? Думаешь, он просто принял бы это?

— Он хочет, чтобы мы оба были счастливы, так что да, думаю так.

— Он подумает, что мы оба кормимся депрессией друг друга.

— Ты думаешь, что мы занимаемся этим?

Мэллори молча смотрел на меня.

— Боже! — закричал я. — Ты так и думаешь. Ты не думаешь, что это настоящие чувства. Ты думаешь, нам просто… что? Одиноко?

Он с твёрдым выражением лица пожал плечами.

— Я не знаю.

— Ты не счастлив, когда я рядом?

Выражение его лица тут же поникло.

— Ты знаешь, что счастлив.

— Я хочу остаться здесь. Хочу попробовать.

Несправедливо, он притянул меня в свои объятия. И потому, что Мэллори был побережьем, а я волнами моря, гравитация взяла верх, и я прильнул к нему.

Он прижался губами к моим волосам и крепко сжал меня.

— Ты такой чертовски юный, Арчер. И такой чертовски красивый. И у тебя есть целая жизнь вдали отсюда, вдали от меня.

У меня начало щипать глаза.

— Я не хочу жизни вдали от тебя.

— Что ты будешь делать? Останешься здесь? Уйдёшь из университета? Откажешься от мечты поступить в академию? Откажешься от того, чем хотел заниматься всю свою жизнь — от того, что ты так чертовски любишь?

Тон его голоса чуть не сломал меня. Но в его словах была правда, которая меня добила.

Я оттолкнул его от себя.

— Я мог бы что-нибудь придумать. Я могу пойти учиться здесь. Планы меняются, Мэллори.

— Я это знаю. Но они не могут измениться так, чтобы ты был со мной. Ты не можешь отказаться от того, чего хочешь в жизни, и я понятия не имею, что скажу своему сыну. Я не знаю, достаточно ли я сильный для всего этого.

— Не говори мне чушь о том, что отталкиваешь меня потому, что знаешь, что для меня лучше.

— Я не говорю. Я думаю, так лучше и для меня. Но ты найдёшь кого-нибудь другого, — тихо сказал он. — Но это не могу быть я. Это не я. Ты лучший друг моего сына, и ты такой чертовски юный. И да — я слабый, я боюсь, и я эгоист. А ты сильный и…

Я тут же перебил его, не давая сказать ему слов, которые он никогда не сможет забрать обратно.

— Не надо, Мэллори.

Он тяжело вздохнул, его плечи опустились.

— Потому что ты по-прежнему скорбишь из-за потери своего отца.

— Дело не в этом, — из моего голоса пропали все эмоции.

Мэллори грустно улыбнулся мне.

— Думаю, в этом.

— То, что я чувствую к тебе, не имеет никакого отношения к тому, что я потерял отца, и иди ты к чёрту за то, что вообще предположил это.

— Прости, Арчер, — всё, что он сказал.

Мы стояли в двух шагах друг от друга, но находились будто в разных мирах.

— Я не прощу тебя, Мэллори, — честно сказал я ему. — Не прощу, если ты оттолкнёшь меня.

Он кивнул.

— Я знаю.

— Тогда я забронирую сегодня билет на рейс и улечу завтра утром.

— Я могу отвезти тебя в аэропорт.

— Я вызову такси до города и сяду на автобус.

Я развернулся, чтобы уйти, но остановился прямо перед тем, как завернуть за угол в коридор.

— Ты не думаешь, что то, что мы чувствуем друг к другу, стоит шанса? — спросил я.

Он сделал краткую паузу. Я наблюдал, как на его лице промелькнула сотня выражений. А затем:

— Нет.

— Нет?

— Нет.

Это всё, что потребовалось, чтобы разбить мне сердце. Слово из трёх букв. Не смерть семьи, не то, что от меня отказался родной брат.

Слово из трёх букв от мужчины, которого я любил.

Я проснулся рано утром с тошнотворным ощущением в желудке.

Вернувшись в свою комнату в тот вечер, я забронировал билет на самый ранний рейс до дома, на автобус и заказал такси, чтобы меня забрали на рассвете. Не в силах спать, я собрал все свои вещи и принял душ.

Теперь я спускался по лестнице, ведя пальцами по деревянным перилам, думая, будет ли это последний раз, когда я чувствую это.

Я оставил чемоданы внизу лестницы и пошёл в гостиную, зная, что Мэллори всё ещё будет там с прошлого вечера.

Он сидел на диване, с напитком в руке, глядя на огонь, запах которого ощущался по всему дому. Под его глазами образовались тёмные синяки, но линия рта была напряжена, а выражение лица было безразличным.

Я знал, что он услышал меня, когда я зашёл в комнату, но в истинной манере Мэллори, он только продолжал смотреть на огонь.

— Я ухожу, — сказал я, обнаруживая, что это самые сложные слова, которые я когда-либо говорил.

Мэллори осушил свой стакан, поставил его и встал.

Я на мгновение задумался, подойдёт ли он ко мне или поцелует ли на прощание. Я знал, что он никогда не попросит меня остаться, но не думал, что моё сердце сможет справиться с ощущением его кожи ещё хотя бы раз.

— Спасибо, — сказал я, что-то застряло в моём горле. — За то, что разрешил оставаться здесь. За всё.

Холодное выражение с его лица спало, превращаясь в безоговорочную печаль.

— Я не изменил бы это ни за что в мире.

Снаружи просигналила машина.

— Моё такси, — сказал я ему, кивая в сторону входной двери.

Он засунул руки в карманы.

— Надеюсь, ты найдёшь счастье, Арчер.

— Я нашёл, с тобой.

Это вызывало эффект, на который я надеялся. Он поднял голову к потолку и провёл рукой по лицу. Если бы я не наблюдал за этим, я мог бы упустить лёгкую дрожь его пальцев.

Я взял свою спортивную сумку, закинул её на здоровое плечо и надеялся, что мой голос не сорвётся, когда заговорил.

— Мы не можем продолжать любить призраков, Мэллори.

И в последний раз его глаза встретились с моими.

— Это не так просто, Арчер.

— Что ж, полагаю, мы оба узнаем, легче ли любить на одного больше.

С этими словами я ушёл.

Спустя год…

Спустя два года…

Спустя три года…

За час до закрытия магазина раздался звон у входной двери.

Отряхивая свои покрытые опилками руки о джинсы, я прошёл по узкому коридору к передней части магазина.

— Эй, Мэл, заработался допоздна?

От радости в голосе моего друга Филипа я улыбнулся.

— Ещё нет даже семи, Фил. Я едва бы назвал это «допоздна».

Он помахал рукой в воздухе и облокотился на прилавок с усмешкой на лице.

— Я закрылся два часа назад.

Фил и его жена Нэнси были хозяевами соседней пекарни. Они открыли магазин два года назад и сразу же стали знамениты на весь город, благодаря своим французским

шоколадным булочкам. Они назывались «пэн о шокола», хоть я и не мог сказать это с правильным произношением, чтобы сохранить свою жизнь.

Фил и его жена были примерно моего возраста и состояли в браке двадцать с чем-то лет. Они шутили и приставали друг к другу так, как люди, женатые большую часть своих жизней. Меня это умиляло. Но ещё это напоминало мне, как я одинок.

— Почему бы тебе не закрыться пораньше? Ты выглядишь истощённым.

Я провёл рукой по лицу и натянул улыбку.

— Это так очевидно?

Его брови приподнялись чуть ближе к линии его волос.

— Как бизнес?

Я пожал плечами.

— Не супер. Медленно угасает с каждым годом.

— Ты не выкладываешься так сильно, как раньше, — мягко сказал он.

Это была правда. А когда я и выкладывался, ощущение было не то. По пути я потерял что-то в своём ремесле, но не мог определить, что именно. Свой драйв? Свою страсть? Свою цель? Что-то.