Кончик его члена прижался к тому месту внутри меня, которое заставило меня хватать ртом воздух и умолять его делать это снова и снова. И он делал. Он не спешил и двигался уверенно, крепко сжимая мои бёдра, говоря мне слова, которые я едва помнил через секунду.

Мэллори наклонился вперёд достаточно, чтобы легко взять меня за заживающую руку и поцеловать мою ладонь. Затем он потянулся вниз между нами и взял мой член в руку, смазка и движения срывали с моих губ стон.

Я провёл кончиками пальцев по гладкому дереву изголовья, чувствуя кожей лёгкие выступы и бороздки рамы. Я попытался сосредоточиться на этом ощущении, запоминая каждую частичку так, как запоминал ощущение Мэллори внутри меня.

Он слегка повернулся, поднимая меня чуть выше, и я открыл глаза, чтобы посмотреть на него. Его грудь и шея были покрыты лёгким блеском пота. Он улыбнулся, когда наши взгляды встретились, затем ударил по месту, от которого мои глаза заслезились, а в лёгких стало отчаянно не хватать воздуха.

Моя грудь вздымалась и опускалась в ритме его толчков. Я отчаянно цеплялся за изголовье, мои ногти впивались в дерево.

Мэллори произнёс моё имя больше одного раза, и этого было достаточно. Я взорвался как бутылка шампанского от звука своего имени из уст Мэллори, от ощущения неровного дерева под кончиками пальцев и от того, как мой любовник погрузился в меня.

В тот момент, как я почувствовал на своём животе тёплую липкую жидкость, Мэллори отпустил мои бёдра, наклонился, чтобы полностью меня накрыть, обвил руками мои плечи и спину, и толкнулся в меня ещё два раза. Он кончил с такой же силой, что и я. Его тело замерло, и он громко дышал в мои волосы. Я чувствовал тепло его оргазма внутри меня, под тонким слоем латекса.

Я отпустил изголовье кровати и положил руку ему на спину. Мои пальцы двигались по изгибам его мышц, по нескольким шрамам, о которых я планировал однажды его спросить, и вверх по шее.

Мэллори осторожно скатился с меня и коротко поцеловал, прежде чем встать и выйти в смежную ванную. Он вернулся с маленьким полотенцем и вытер нас обоих, прежде чем забраться в кровать рядом со мной. Без слов, он прижался к моей спине, протянул руку и выключил свет.

Мне хотелось сказать ему миллион вещей. И ещё задать ему миллион вопросов.

И всё же я не смог найти смелости задать хоть один.

Так что я закрыл глаза и попытался запомнить ощущение его рук вокруг меня, его дыхания на моей шее и гладкого ощущения деревянного изголовья под кончиками пальцев.

Только три дня спустя Мэллори наконец сказал мне за раз больше трёх слов.

Он много работал — думаю, он использовал это как оправдание, но я позволил ему это. Ему нужно было время разобраться с тем, что между нами произошло; я это понимал. Мэллори был сдержанным человеком, которому нравилось справляться со всем способом, похожим на мой: в одиночестве.

Но всё равно, приходя домой, он улыбался мне, целовал меня в губы и разрешал пойти с ним в мастерскую.

Я не совсем мог винить Мэллори за тишину или напряжение между нами. Я не пытался поговорить с ним о том, что произошло раньше. На следующее утро, когда мы проснулись в объятиях друг друга, мы улыбнулись друг другу и пошли в душ по раздельности. От этого у меня болело сердце.

Время.

Я думал, именно в этом нуждался Мэллори. Он нуждался во времени и пространстве, чтобы всё обдумать. Это было свежо и ново для нас обоих, может, больше для него, чем для меня.

Я мог быть терпеливым.

Я мог подождать.

Ради Мэллори я мог ждать всю жизнь.

— Дэнни хочет поговорить с нами по Скайпу, — сказал Мэллори, закатывая глаза.

Мы как раз закончили поздний ужин, так как ему пришлось работать допоздна, и я решил подождать его, так как последние несколько дней у меня не было аппетита. Ужин был тихим. В последнее время всё было тихим.

Мэллори поставил свой ноутбук на кухонный стол и отодвинул ещё один стул. Я сел и ждал, пока дойдёт звонок Дэнни.

Через несколько минут на мониторе появилось улыбающееся, как всегда беззаботное лицо Дэнни. От его вида на моём лице появилась маленькая улыбка.

— Привет, неудачники, — сказал Дэнни, махая перед камерой рукой. — Как Великий Белый Север?

Мэллори откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Это было странное действие для него, и я думал, что по выражению лица Дэнни могу сказать, что он тоже это заметил. Обычно Мэллори веселил юмор его сына. Но в тот момент он ничуть не казался весёлым.

— Привет, сын, — мрачно произнёс Мэллори.

— Привет, Дэнни, — добавил я. — Как учёба?

Дэнни пожал плечами.

— Тяжело. И не так весело без твоей депрессивной задницы. Я скучаю по тому, как ты закатывал свои глаза. Насколько это странно?

— Не так уж странно. Я твой единственный реальный друг.

— Чушь. Когда ты возвращаешься? Скоро весенние каникулы, и я думаю о Флориде. Горячие девчонки для меня. Мускулистые чуваки для тебя. Ты не можешь сказать «нет».

Я фыркнул.

— Нет.

Он застонал.

— Но серьёзно, когда ты возвращаешься?

Я открыл рот, чтобы заговорить, но Мэллори меня перебил.

— Наверное, скоро. Доктор Арчера сказал, что он готов возвращаться в любое время.

— Что? — мой взгляд метнулся к Мэллори.

Мгновение он не поворачивался посмотреть на меня. А затем, наконец, когда посмотрел, выражение его лица казалось… отстранённым.

— Прости, Арчер. Я знаю, сейчас не лучшее время говорить об этом. Но я подумал, что ты не захочешь пропустить ещё один семестр, если можешь скоро вернуться.

Меня охватило чувство страха. Когда оно пришло, я потерял способность сказать хоть что-то.

— Эм, — произнёс Дэнни. — Ну, это потрясно, Эйс. Скажи мне когда, и я заберу тебя из аэропорта. Пап, что у тебя нового? Как личная жизнь? Всё ещё встречаешься с той женщиной, которая была последний раз, когда я приезжал?

Мэллори вздохнул и провёл руками по лицу, но ничего не сказал.

— Что такое с вами двумя? — спросил Дэнни.

Оторвав взгляд от его отца, я повернулся посмотреть на Дэнни. Он выглядел совершенно потерянным.

— Прости, — сказал я ему.

— Дэнни, — вдруг произнёс Мэллори, грубым тоном. — Сейчас не лучшее время. Я могу позвонить тебе позже?

— Эм, наверное. Конечно.

Мэллори тут же захлопнул ноутбук. Он вскочил с места, вышел в гостиную и присел на корточки перед камином.

Моё сердце угрожало вырываться из груди, но я вышел за ним. Я стоял за его спиной, пока он кидал сухую бумагу в камин, зажигал спичку и бросал её внутрь.

Когда он встал, я коснулся его плеча, чувствуя благодарность, когда он не поморщился.

— Я останусь, — тихо сказал я.

Он быстро развернулся, снял мою руку со своего плеча и нежно прижал костяшками к своей щеке.

— Ты не можешь.

— Могу. И останусь. Только скажи, что хочешь, чтобы я остался.

— Я не могу.

— Почему нет?

— Ты знаешь, почему нет, Арчер.

У меня начало пересыхать горло. Руки начали дрожать.

— Не делай этого.

— Я не могу дать тебе того, о чём ты просишь. Пожалуйста, не проси меня. Я не хочу говорить тебе «нет».

— Не говори мне, что ты жалеешь о том, что произошло, — тихо умолял я.

— Не скажу.

— И не говори, что ты ничего ко мне не чувствуешь.

— Этого я тебе тоже не скажу. Я не стану тебе врать, но я не могу пойти на это.

— Почему?

Он вздохнул, уронил мою руку и поднял голову, чтобы посмотреть на потолок.

— Есть миллион и одна причина.

— Потому что я мужчина? Потому что я младше тебя? Потому что я лучший друг твоего сына?

— Да, Арчер.

— По всем этим причинам, но не потому, что я тебе не дорог.

— Да.

— Это не честно.

— Ничего из этого не честно, — огрызнулся Мэллори. — Не честно, что ты потерял своих родителей, а я свою жену. Не честно, что единственное утешение за все годы мы нашли только друг в друге. Это не честно, чёрт возьми.