Спустя мгновения, я понял, что Мэллори всё ещё не ушёл. Обычно он не задерживался и не говорил мне, когда и куда идёт, но он стоял в коридоре и нерешительно смотрел на меня.

— Хочешь пойти со мной? — спросил он.

Я не потрудился спросить, куда мы пойдём.

— Да.

Так что я быстро доел хлопья и подошёл к входной двери, у которой стоял он. Мэллори был терпелив, пока я медленно надевал свою куртку, осторожно, чтобы не задеть руку в гипсе.

— Готов поспорить, ты не дождёшься, когда снимешь эту штуку, а? — спросил он.

— Ты даже не представляешь, — я медленно наклонился, чтобы надеть свои ботинки.

— Что ты сделаешь первым делом?

Стоя на коленях на полу, я усмехнулся ему. Он рассмеялся, его щёки покраснели.

— Я не это имел в виду, — продолжил он.

— Знаю. Я пойду на полигон.

— Первым делом?

— Первым делом. В последнее время я сам не свой.

— Да, ты говорил об этом в прошлый раз, когда я спрашивал.

— Сегодня всё так же.

Он наклонил голову к двери, и мы вышли к грузовику.

Я смотрел на горы вдали, как всегда, и Мэллори вытянул руку вдоль спинки сидения, позволяя кончикам своих пальцев касаться моего плеча. Когда я поднял на него взгляд, он улыбнулся мне.

Мы припарковались в зоне погрузки перед магазином. Мэллори вышел, но двигатель заглушать не стал.

— Я вернусь через минуту, — сказал он. — Подожди здесь, чтобы машину не отбуксировали.

— Так вот, кто я? Блокиратор для твоего грузовика.

— Именно.

Я рассмеялся, но знал, что он вернётся. Так рано утром не было особого движения. Пока Мэллори не было, я насчитал на дороге семь автомобилей.

Когда Мэллори вернулся в грузовик с букетом цветов в руках, мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, куда мы едем.

Он ничего не сказал, но я был уверен, что он может прочитать выражение моего лица. Как бы мы с Мэллори ни стали близки, и хоть мы оба знали, как выглядит скорбь друг на друге, я не был уверен, что готов встретиться с этим. Но даже если не был, справлюсь ради него.

Парковка кладбища была ожидаемо пустой. Густой белый туман всё ещё цеплялся за верхушки гор, и прохлада в воздухе ещё не ушла. Но трава начинала зеленеть, и на некоторых деревьях выросли крохотные свежие ветки.

Мэллори вышел из грузовика, взяв с собой цветы. Я шёл следом.

— Дэнни привозил тебя сюда? — спросил Мэллори, пока мы медленно шли по мощёной дорожке через ряд надгробий.

— Да.

Он кивнул, по большей части сам себе.

— Я так и думал. Он справляется со всем иначе, чем я. Ещё одно, в чём он пошёл в мать.

Я не знал, что на это сказать, так что поднял взгляд к небу.

Когда мы остановились перед надгробием погибшей жены Мэллори, мир вокруг нас стих. Он присел на корточки, провёл пальцами по надгробию и аккуратно положил рядом с ним цветы. Движение казалось — и выглядело — личным. В десятый раз с тех пор, как увидел эти цветы, я задумался, правильное ли принял решение, что пошёл с ним.

Он встал и сделал шаг назад, его плечо коснулось моего. Когда он вздохнул, у него изо рта вышел пар от горячего дыхания.

— Я давно здесь не был.

Краем глаза я посмотрел на него. Он и близко не казался таким подавленным, как я ожидал. На его лице было не смирение, но практически лёгкость.

— Не был? — спросил я. Это меня удивило. Дэнни говорил, что раньше его отец заезжал сюда практически каждый день.

— Нет, — признался он. — Не с тех пор, как появился ты.

Я сразу же почувствовал себя ужасно. Повернулся к нему.

— Мэллори, если я…

— Прости, — он вдруг положил руку мне на плечо и сжал. — Нет, это прозвучало неправильно. Я не это имел в виду.

— Я не хочу забирать у тебя это время.

— Ты не забираешь. Ты ничего у меня не забираешь. Ты кое-что даёшь мне — такое счастье, которого я не ждал.

Я тяжело сглотнул.

— Ты тоже делаешь меня счастливым.

Счастливым.

Простое слово для чего-то, что казалось значительно большим. Я принимал счастье как должное, до тех пор, пока не умерли мои родители. А после я убедил себя, что никогда больше этого не почувствую.

Но здесь, в городе, построенном между гор, стоя рядом с отцом своего лучшего друга, я знал, что на самом деле чувствую себя счастливым.

— Знаешь, вы с ней ничем не похожи, — прошептал Мэллори. — Практически полярные противоположности. Она была громкой и яростной. Вся её семья была такой. Не думаю, что она когда-нибудь молчала больше десяти минут, если только не спала. Боже, я скучаю по её голосу.

Я опустил взгляд на надпись на надгробии.

— Моя мама была тихой. Папа говорил, что я пошёл в неё.

— По чему ты скучаешь больше всего?

— В маме?

— В чём угодно.

— Я скучаю по запаху папиного оружейного воска. Им пах весь гараж. Папа говорил, что это какой-то старинный воск, который он купил на местном фермерском рынке у одного из своих друзей, который был военным в отставке. Запах был тяжёлый, какой-то химический, но был оттенок чего-то ещё, что я не мог определить. Думаю, я отдал бы год своей жизни, просто чтобы снова в последний раз почувствовать тот запах.

Мэллори повернулся посмотреть на меня. Через несколько мгновений он сказал:

— Спасибо, что поехал со мной, Арчер.

— В любое время, Мэллори.

— Я думал, с кем-то другим здесь будет тяжелее. Может, легче потому, что ты тоже скорбишь. Может, легче потому, что это ты.

Я переплёл наши пальцы.

— Тебе нужно время побыть одному?

— Не сегодня, — сказал он, последний раз взглянув на могилу своей жены.

Как обычно, когда Мэллори приходил домой после дня в своём магазине, я сидел на большом кресле в его мастерской. Я листал одну из книг, которую нашёл на книжной полке в гостиной, когда услышал, как повернулась ручка двери.

— Привет, — сказал Мэллори, с огромной улыбкой на лице.

— Привет. Как прошёл твой день?

Он пожал плечами.

— Долго. Скучно. Как твой?

— Долго и скучно.

— Хочешь сходить куда-нибудь на ужин?

— Только если ты позволишь мне платить.

Он рассмеялся.

— Договорились.

Я пошёл за ним обратно в дом и прошёл в свою комнату, в то время как Мэллори пошёл в свою. Было странно думать об этой комнате как о своей, и ещё более странным было нервное ощущение в моём животе.

Я принял душ, побрился и побрызгался одеколоном. Когда Дэнни изначально паковал мой чемодан, из одежды, которую он сложил, по большей части были спортивные штаны, поношенные джинсы и футболки. Но к счастью, когда разбирал вещи несколько недель назад, я нашёл одну рубашку и пару чёрных брюк.

Одевшись, я посмотрел на себя в зеркало. Мои волосы отросли чуть больше, но не это я заметил первым. Я выглядел каким-то другим. Менее… пустым.

Мэллори ждал меня внизу лестницы. Он подстриг бороду и выбрал одежду, похожую на мою. Только, как в большинстве случаев, Мэллори выглядел в десять раз лучше.

Он широко улыбнулся, когда увидел меня.

— Ты отлично выглядишь.

Дойдя до нижней ступеньки, я окинул его очевидным взглядом.

— Как и ты.

Он зацепился пальцем за пояс моих брюк. Вся кровь в моём теле тут же поспешила к месту, которого касался его палец. Может, это он притянул меня ближе, но я наклонился вперёд, положил руку ему на затылок и поцеловал его.

Мгновение его замешательства быстро сменилось похотью, когда я проник языком в его рот.

Почти неохотно, он простонал, затем отстранился.

— Арчер.

Когда он произносил моё имя своим низким голосом, было тяжело сдерживаться. Я снова приблизился к нему, и он хохотнул.

— Эй, — произнёс он. — Для меня всё это… в новинку.

— Да. Прости.

— Я много лет никого не целовал.

— Ты когда-нибудь целовал мужчину?

— Да, — он взял меня за руку, поднёс её к губам и поцеловал мою ладонь. — Тебя.

— И всё?

— И всё. Я не знал… — его голос затих.