Сегодня впервые за долгие годы Назир Синх почувствовал себя ничтожным. Быть обставленным девчонкой, разве это не позор для человека, привыкшего всегда всё предвидеть наперёд и побеждать.

— Когда ты это сделала? — холодно спросил Назир Синх.

— Только не говори, что сочувствуешь Алине. Ты не из тех, у кого есть жалость. Ребёнок сестры тебе был нужен, чтобы потом сместить меня, или отравить. Я слишком дорого плачу за власть Назир Синх, чтобы из-за родственных чувств потерять её, — она посмотрела на него с высока.

Ни один мускул не пришёл в движение на её лице. Мраморная величественная статуя — вот что она сейчас напоминала. Статуя, не человек, ей не подвластны чувства и эмоции. Она кусок бездушного камня. Без изъяна снаружи и так неидеальна внутри.

— Да, я тебя недооценивал, — заключил Назир Синх. — Признаю, Вы Ваше Высочество, обыграли меня, просчитав всё наперёд. Надеюсь, наш союз будет прочным, несмотря на недоверие друг к другу. А эта ночь для нас урок. Тайн и недомолвок между нами не должно быть, если мы хотим добиться успеха.

— Хотелось бы верить в твою искренность, любимый, но ты ещё тот интриган. Гарантий нет, что при первом же удобном случаи ты не предашь меня.

— Вы отрезали для меня все ходы к отступлению, Ваше Высочество. Предать вас равносильно предать самого себя.

— Допустим, я поверила в твою искренность, Ваша Светлость, — и хитро улыбаясь, Атия добавила, — мы всё же не влюблённая парочка. Нас связывает только одно желание — править Атлантидой. А здесь, как понимаешь, власть не любит быть делимой. Так что, милый, я буду не только сидеть на троне и быть твоей ширмой. Я буду — императрицей!

Ближе к вечеру весь императорский двор уже шушукался о странной болезни Алины. Слишком она быстро развилась. Только вчера принцесса смеялась на пиру, сегодня не может даже встать с постели. Маркус весь день не отходит от неё. Атия со своим любовником тоже как-то странно переполошились рано утром. У каждого придворного была своя версия скоротечного недуга принцессы. Правда, об истинных причинах недомогания догадались единицы и предпочли молчать. За такую догадливость при дворе Аттилы можно и жизнью поплатится.

Сам император о самочувствии принцессы узнал ближе к вечеру и нисколько не раздумывая, отправился навестить уже любимую дочь. Может в его ещё не совсем одурманенном алкоголем мозге и были догадки, что произошло прошлой ночью во дворце принцесс. Но императору как-то не хотелось верить в факты жизни при его развращённом окружении. Как любой отец он желал видеть дочерей в счастливом браке, чтобы дюжина внуков копошилось возле его трона. Счастье дочерей зависело от сводов старых жестоких законов. По которым принцессы могут выйти замуж только за равного себе. Таких достойных женихов в Атлантиде не было, поэтому поколение за поколением дочерей императоров были обречены на одиночество. А если кто-то отважится кинуть вызов древнему укладу жизни, ждало суровое наказание. При Аттиле в империи царило попустительство. Казалось, все забыли о законах оставленных богами, и это дало толчок к пересмотру их. На следующем совете сам император предложит изменить законодательство империи. Он собирался дать свободу своим дочерям. Возможность выдавать их замуж на благо Атлантиды изменит многое в стране. А их дети укрепят расшатанный трон. Угроза что империя останется без императора исчезнет. Правда придётся разработать чёткую систему наследования, что бы в будущем избежать войн. Аттила был доволен идеей пришедшей ему в голову. Он долго наблюдал за Алиной и Маркусом, прежде чем решился на это. Его дочь и сын вельможи любят друг друга, к тому же старому человеку просто захотелось по-нянчить внуков. Это желание предавало ему сил и решительности. Одна только мысль о маленьких наследниках возвращала императора в реальность. Ему больше не хотелось непробудного веселья. Император возвращался в свою осиротевшую, обнищавшую без него империю. Он верил, прекратив пить — здоровье вернётся к нему, а то в последнее время боль овладела всем телом. Стало тяжело дышать, сердце то замирало, то колотилось без устали, по ночам возникало чувство страха. Если его не станет, что будет с Атлантидой? Он разорил страну, пустив всё на самотёк.

Его сын избалован…

Империя, существовавшая тысячелетие, обречена на забвение.

Многочисленные придворные тянулись шлейфом за императором. Наместник богов шёл во дворец принцесс. Его дитя сейчас болело и он, как заботливый отец желал сам поддержать дочь. Во дворце уже вовсю сновали рабы, готовя приём императору. Впервые за долгую историю Атлантиды глава государства нарушил регламент и сам отправился к больной дочери. Чтобы это могло значить? Никто даже не мог подумать, что когда-то опальная Алина удостоится такого снисхождения. Сам император спустится со своего трона, чтобы спросить о её самочувствии. Такого никогда не было! «Грядут роковые перемены…» — шептались бежавшие за императором. И только Назир Синх медленно шедший за ошалевшей толпой знал, что будет дальше.

Атия о приближении царственного папы узнала сидя возле ослабленной сестры очень поздно. Она не успела привести себя в подобающий вид и встречала императора в простом прозрачном халате, склонив голову с растрёпанными волосами. Её переживания о своём виде были пустыми. Отец даже не кинул взгляд туда, где сидела старшая дочь. Всемогущий император бросился к дочери с криком, — « Оставьте нас наедине! Всем вон!». Атия, как и расстроенные вельможи, не поднимая глаз на государя, вышла из покоев принцессы. Сейчас она ощущала себя не нужной и никчемной. Родной отец не заметил её присутствия возле Алины, только молодые повесы в свите императора с хихиканьем рассматривали чуть прикрытое тело. Третий советник, обняв за плечи, увёл расстроенную принцессу с глаз озабоченных юнцов. Хотелось расплакаться от обиды, ревности, зависти! Ей всегда не хватало отцовской любви. А теперь ещё она завидовала родной сестре. К ней Его Величество не бегало, когда Атия корчилась от боли. Эти три сильных негативных чувства, подвластные только человеку, привели старшую дочь императора к последней грани. Она, прижавшись сильнее к единственному, как ей казалось на этот период времени, родному человеку, прошипела: « Я хочу уничтожить его. Пусть перед долгой дорогой в мир предков он узнает о гибели меленького сынка». Это желание любовницы чужеземец исполнит с особым удовольствием, и Атия сама скажет императору о потере наследника.

— Девочка моя, я примчался сразу, как узнал, что случилось, — плаксиво говорил Аттила, поглаживая бледные пальцы дочери. — Я так виноват. Мне нужно было раньше подумать об этом. Тогда всё было бы по-другому.

— Не надо печалиться, Ваше Величество, — чуть слышно отвечала измученная принцесса, — это просто недомогание. Оно скоро пройдёт…

— Не Ваше Величество, а отец, Алина. Ты моя дочь, не забыла. А твоя болезнь не простуда, милая. Я всё знаю, — опустив свой взгляд на живот дочери, поцеловал её руку.

Алина не знала, что отвечать и как дальше разговаривать с отцом. Император обо всём знал и нисколько не разозлился, а наоборот расстроился стечением обстоятельств. Значит, он был бы рад внуку. Поняв это, Алина ещё больше расплакалась. У неё опять начиналась истерика. Как успокоить дочь император не знал. Его милая принцесса заливалась слезами, а он только и мог, что поглаживать руку.

— Доченька, прошу, перестань. Я сделаю всё, что ты пожелаешь, только не плачь. Хочешь, вы с Маркусом поженитесь. Я дам своё согласие и ещё дворец на юге, как твоё преданное.

Она не ослышалась. Отец позволит им узаконить отношения. Они из статуса любовники перейдут в статус супруги. Но как это возможно? За тысячелетия ни одна принцесса Атлантиды не вышла замуж. Алина будет первой! Слёзы тут же высохли, в глазах появились угольки радости.

— Да, я хочу отец! — закричала быстро выздоравливающая.

— Тогда через неделю на заседании совета Я объявлю о своём решении, и через месяц моя девочка будет женой. Только пока никому не говори о нашем разговоре. Пусть всё сказанное будет нашей тайной, — императора самого посетило чувство умиления, когда его дочь на глазах приободрилась, расправила плечи. — А сейчас отдыхай, моя малышка.