Она выиграла поединок и завоевала сердце Ордвинна. Но потеряла последние надежды на безопасность в Пактимонте.

Все могло обернуться бедой. Бару рассчитывала, что Зате Ява защитит ее, пока замысел будет развиваться дальше, но теперь полагаться на поддержку старухи ей не следовало. Возвращаться в башню, битком набитую стражами Каттлсона, тоже было нельзя.

— Княгиня! — заорала Бару, перекрикивая грохот колес по булыжной мостовой. — Мне нужна тихая гавань!

Тайн Ху сидела напротив с ножнами на коленях. На ее устах до сих нор не померкла волчья улыбка, хотя они уже давно покинули площадь.

— Мои люди расквартированы в усадьбе князя Отсфира, которая находится возле Северной гавани. На севере он мой соперник, но здесь — союзник. Если вам нужно бежать, он запросто посадит вас на корабль до устья Инирейна, а оттуда князь Унузекоме отвезет вас в верховья, в мой вультъягский замок.

Где ее можно будет спрятать в карман, словно монету… Но, по крайней мере, у Бару был выход.

— Хорошо. Мер Ло?

— Я все передам кучеру.

И секретарь перебрался вперед.

— Как долго вы ждали этого момента? — спросила Бару княгиню, в свою очередь расплываясь в улыбке.

— С тех пор, как самодовольный болван ступил на наш берег. — Тайн Ху потянулась и уселась, приняв позу военачальника на старинном портрете. — Тогда он не умел драться. Я тоже — совсем еще девчонкой была. — Она коротко хохотнула. — Похоже, я оказалась лучшей ученицей, чем он, — с ехидством добавила она.

— Верно! — Как приятно снова побыть легкомысленной! — А где научились владеть мечом?

— У лесников и у дровосеков. В нескольких настоящих стычках, — пожала плечами княгиня. — Осенью из–за Зимних Гребней явились стахечи–браконьеры, но мы их прогнали.

— Вам приходилось убивать? — спросила Бару с болезненным восторгом.

— Человека в железном венце, — ответила Тайн Ху — возможно, обращаясь к какой–то легенде или к личным воспоминаниям.

И в глазах Тайн Ху вспыхнули лукавые искорки. Бару вернулась к мыслям о поспешности и контрманеврах и напомнила себе, что Тайн Ху небезопасна, будучи величиной неизвестной.

В этой игре схлестнулось множество игроков…

Бару придвинулась к Тайн Ху и склонилась к ее уху. От княгини пахло потом и кожей — победой.

— Стоит ли делать вид, что я верю, будто вас выбрала мне в заместители Зате Ява? Что она решила обеспечить победу мне?

— Не важно, — шепнула в ответ Тайн Ху. — Они с братом решили, что поддерживать вас рано, хоть вы и предложили им золотые галеоны. По их замыслу вас должны были ранить и вышвырнуть вон. Но я сделала свой ход и встала на вашу сторону. Если сумеем показать им, что у нас есть шанс, они присоединятся.

— Почему? — недоуменно спросила Бару, имея в виду: почему они обязательно присоединятся.

Губы Тайн Ху остановились на безопасном расстоянии от ее уха.

— Неужели вы не поняли? Смотрите, Бару, — то, кем вы являетесь сейчас, навсегда закроет путь к тому, чего вы заслуживаете. Вы эгоистичны, расчетливы, прозорливы и, не найдя в фалькрестском лабиринте пути вперед, додумаетесь проломить стену. Я знала это еще тогда, когда вы расстроили мое предприятие с фальшивыми деньгами. Я догадалась, что вам наскучит сидеть на цепи. — Она схватила Бару за плечо и болезненно сдавила — перчатка Тайн Ху оказалась усеяна заклепками. — Но моя поддержка — не задаром, счетовод.

Беспорядки, случившиеся после поединка, встряхнули Пактимонт — и за несколько дней гарнизон израсходовал все наличные запасы кислоты. Суды Загс Явы объявили амнистию и организовали клиники, где обожженные могли получить целебную мазь, просто назвав свои имена. Бару вообразила судебных писарей: они аккуратно заносили имена бунтовщиков в потайные реестры, снабжали их ссылками на уже известные клички и псевдонимы и вписывали виновных в таблицы и формы. Гроза разразится позже. Маскарад никогда не оставлял без наказания даже малейшее неповиновение.

Мер Ло, несмотря на его возражения, был отправлен в башню — объяснять и прикрывать отсутствие Бару. Секретарь исправно писал Бару по уграм и вечерам, но деловитая краткость его записок — «сбор налогов идет по плану, губернатор Каттлсон озабочен мятежами и делами личного характера, а Зате Ява осведомлялась о вашем здоровье» — ясно свидетельствовала о том, что за Мер Ло шпионили сутки напролет.

Бару понимала, что и за ней пристально наблюдают, однако механизм слежки не был очевиден. Тайн Ху тщательно рассчитала свою цену и дала предельно четкие инструкции: Бару ждет в усадьбе Отсфира, пока Тайн Ху не пришлет за ней.

Никто не испытывал терпение Бару. Однажды утром, спускаясь вниз, Бару увидела женщину–стахечи в шерстяном платье, с соломенного цвета косой, обернутой вокруг головы.

— Ваше превосходительство, — с поклоном произнесла женщина.

Бару вздрогнула. Этот поклон застал ее врасплох, заставив замереть на ходу, меж двух ступенек.

— Аке Сентиамут?

Та любезно улыбнулась. Если она и помнила, что Бару сделала с ней — бесцеремонный приказ, устраняющий агента Тайн Ху из Фиатного банка, бездушное простое «Уволить!» — все отразилось лишь в едва заметном прищуре. Без медвежьей шубы она оказалась тонкой, словно поручень перил, почти изможденной. Возможно, в последнее время она лишилась не только дорогой шубы.

— Меня прислала княгиня, — вымолвила она, нянча в ладонях шкатулку, инкрустированную деревом. — Я буду вашим проводником по трущобам Пактимонта.

— Зачем?

— Урок. Княгиня хочет, чтобы вы увидели, как тяжела участь простолюдинов, — сказала она и подала шкатулку Бару. — Откройте ларчик. Вы же теперь стали знаменитостью, и его содержимое вам пригодится.

В шкатулке лежала фалькрестская косметика. Бару пожала плечами и усмехнулась: точно такой же мастерски пользовался и Бел Латеман! Под крышкой был вырезан олень с ветвистыми рогами.

Бару скептически взглянула на пудру и баночки с гримом.

— Ладно, — согласилась она, — но меня трудно будет переодеть мужчиной.

Губы Аке дрогнули.

— Это искусство мы оставим ее светлости, ваше превосходительство. А косметика служит не только украшением для мужчины, но и маскировкой для женщины. — Она сделала вежливую паузу. — Доверьтесь мне — с ту майянской кожей мне и раньше доводилось работать.

С неуверенным любопытством Бару вернула ей шкатулку. Аке отвела ее в гардеробную и велела сидеть не шевелясь. Бару заговорила, стараясь сохранять неподвижность лица, словно оно превратилось в фарфоровую маску.

— Вы учились пользоваться косметикой у Бела Латемана?

Сосредоточенно прикусив кончик языка, Аке вывела какой–то знак или линию на ее лбу.

— Нет. Он учился у меня.

Бару наморщилась, заставив Аке досадливо цокнуть языком.

— Но ведь это — фалькрестские навыки, а он всегда был таким изысканным!

— Он был очень застенчив и небрежно воспитан. И отчаянно старался соответствовать своему положению. — Кисть Аке защекотала Бару веки. — Я помогла ему стать человеком, которого Каттлсон сможет уважать.

Любопытство пересилило деликатность, и Бару спросила:

— А где учились вы?

— Муж был уличным артистом в доках. В гавань заходили ориатийские корабли. В их командах встречались ламены — они и научили его.

— Надо же! — проговорила Бару и усмехнулась.

Сейчас ей все стало понятно.

Очутившись в обществе, признающем только два пола, ламены часто предпочитали выдавать себя за мужчину или женщину и могли достичь в этом немалого мастерства.

— Вашего мужа освободили?

— Значит, вы помните, — произнесла Аке, колдуя над ее носом.

Бару пожалела, что не перевела разговор на другую тему. Истощенность Аке показывала, что три года, прошедшие после того, как Бару сломала ей жизнь, дались ей нелегко. Но сделанного не вернуть.

— Удивительно, что вы помогали Белу Латеману справляться с должностью, когда другие фалькрестийцы бросили вашего мужа в тюрьму за крамолу. Несмотря на то что вы были агентом Тайн Ху в Фиатном банке.