Бару прикусила губу: ей так хотелось, чтобы губернатор воспринимал ее всерьез!

— Деньги — кровь восстания, — заговорила Бару, стараясь казаться как можно массивнее, высокой и широкоплечей, как треклятые товарищи губернатора по охоте. — Деньги нужны Тайн Ху, чтобы костер вспыхнул и…

Губернатор расхохотался. Он явно очень старался сдержаться, но не сумел.

— Вы — счетовод. Талантливый и энергичный… Но разве вы не видите, как это может искажать обзор? Допустим, Тайн Ху разбогатела — ну и что? Ей еще надо купить оружие, найти верных дружинников, обеспечить их провиантом! Это займет

годы, а тем временем ее недоверчивые соседи Отсфир и Лизаксу явятся к нам с нашептываниями. А если она подкупит их — не буду отрицать, ваше превосходительство, деньги могут затуманить разум не хуже, чем вино или тайны, — за ними проследят наши соглядатаи. Я что хочу сказать: успокойтесь! Мы — Маскарад! Нас врасплох не застать!

Бару захотелось заорать на него, и она некстати вспомнила речи Дилине, школьного социал–гигиениста: «У юных девушек и молодых женщин бывает множество истерических состояний и иных неврозов. Это научный факт, неизбежное следствие путей наследования, формирующих пол».

Или это говорил Кердин Фарьер?

— Тайн Ху может воспользоваться деньгами, чтобы уничтожить и вас, и все, что вы старались построить, — негромко продолжала она, стоя на своем больше из гордости, чем в надежде достучаться до губернатора. — Федеральная провинция Ордвинн выскользнет из объятий Фалькреста. Парламент не получит ни крепости, ни богатств. И в ответе окажетесь вы.

А она лишится пути к вершине…

Каттлсон откинулся на спинку кресла, не скрывая раздражения.

— Как вы уверены, что восстание близко! Подцепили какие-то слухи и сделали их своим храмом и верой! Но вы напрочь лишены чувства истории. Ордвиннские князья бьются друг с другом в течение веков, Корморан. Девять лет назад они пробовали бунтовать — наш ответ они помнят и по сей день. Мы дали им поблажку, позволили отстроиться и продолжать скакать верхом по своим владениям, охотиться и тешить свою похоть. Мы не столь строги к ним — вы же слышали, как княгиня Наяуру хвастается своими любовниками? Вряд ли это гигиенично, однако она до сих пор правит половиной Внутренних Земель. Мы подарили им безопасность, проложили повсюду дороги и обещали прививки. Даже слепому — по запаху! — очевидно, насколько лучше мы делаем их жизнь. Зачем им бунтовать?

Губернатор, похоже, считал, что она разбирается исключительно в деньгах, пренебрегая всем прочим. Возможно, он был прав — рациональное мышление требует допустить и такую возможность. Он — старше, опытнее, поставлен на должность благодаря своим достоинствам и навыкам, кроме того, он из Фалькреста, средоточия всех знаний…

Но нет. От Тайн Ху она узнала многое о политике и непокорности.

— Правоблюститель жестоко подавляет их веру. Теперь мы диктуем им обычаи и управляем их брачными союзами. Мы взимаем с их земель налоги, а князья облагают дополнительными поборами крепостных. Вы сами говорили: их жизнь тяжела. Вот и все причины.

Уголки губ Каттлсона дрогнули, показывая, что ему доставляет удовольствие указывать Бару на ее же наивность. Однако она не уловила мстительности в его усмешке. Скорее — удовлетворение или облегчение: ведь сейчас именно он наставлял дикарку Бару Корморан на путь истины.

— Правоблюститель делает все, что необходимо для удовлетворения самых усердных ее фалькрестских кураторов. Что с того, что мы подавляем их веру? Какое это имеет значение? До этих старых книг нет дела никому, кроме иликари и их прихожан, сплошь испятнанных кислотой. Народу же нужны пиво, медицина, мясо и развлечения. Давая им все это, мы в полном праве требовать взамен немного инкрастической дисциплины.

Сейчас надо отступить. Собраться с силами и вновь двинуться в атаку. Но губернатор говорил с ней свысока…

Бару придвинула к нему карту — свою паутину из сделок и крамолы.

— Ваше превосходительство, призываю вас принять во внимание точку зрения народа, каковая… — Запнувшись, она плюнула на академический тон. — Народ Ордвинна — все равно что стадо. Его учат любить своего князя и опасаться всего, что скрывается за горизонтом. Вы же в курсе, что Маскарад не боится недовольства народа, а страшиться недовольства его властелинов. Когда знать восстанет, простой люд последует за ней.

Губернатор помрачнел.

— Ваше пренебрежительное отношение к народу Ордвинна меня тревожит. Ордвинн зародился на обломках трех различных культур — сложных, высокоразвитых и совершенно различных между собой. Князья не способны объединить свой народ!

Бару поднялась, опершись кулаками на стол, и напружинилась.

— Князья не бушуют только потому, что все они — в огромном долгу у Фиатного банка, то есть у меня! Своим процветанием они обязаны мне, счетоводу! Они берут ссуды, словно соревнуются друг с другом! Я могу завтра же потребовать погашения долгов и уничтожить их, но если Тайн Ху выкупит их долги, воспользовавшись своими фальшивыми активами…

Если я потребую деньги обратно, и Тайн Ху придет им на выручку… Понимаете, на что я намекаю?

Каттлсон засопел.

— Но разве можно купить долг?

— А как же иначе! Тайн Ху нет надобности создавать армию или нанимать оружейников! Она может легко скупить прочие княжества на корню: Наяуру, Игуаке и в придачу Внутренние Земли, а заодно — их дружины и кавалерию, Радашича со всеми его оливковыми рощами и зерном, без которого нам в Пактимонте не прокормиться! — Бару опустила кулак на карту побережья, и белая перчатка засияла на фоне фиолетовых чернил. — Представьте себе, что произойдет, когда она скупит их долги! Я подскажу вам — в этот момент право руководства их владениями перейдет от меня к ней, к Тайн Ху! И тогда, вместо того, чтобы наперегонки брать бумажные ссуды, дабы народ и помещики были довольны, она заставит их скупать золото, зерно и копья. Она повернет нашу экономическую систему против нас и подготовит Ордвинн к восстанию.

Губернатор вздохнул.

— Но теперь–то вы знаете, что ее деньги — фальшивые. И не позволите ей ничего выкупить.

— Тайн Ху отмыла их через свои счетные книги. А Зате Ява поддержит ее сделку, не усмотрев в ней ничего незаконного. Без вашей помощи мне не остановить Вультъяг. Она займет мое место! Она станет новым Фиатным банком! — Бару ударила кулаком по карте. — Разбогатев, Тайн Ху предложит им богатство и свободу, и они сразу же восстанут! Думаю, что в этом году мы окажемся заперты в Пактимонте. Подмоге из Фалькреста придется передвигаться по суше — а вы прекрасно понимаете, что они обрушат мосты через Инирейн, — или плыть по морю. Надо надеяться, что корабли не утонут во время зимних бурь! Но мы сами не продержимся так долго!

Выражение лица Каттлсона сделалось обескураженным, словно перед ним только разверзлась пропасть. На секунду Бару решила, что ей удалось убедить его. Но нет: он просто-напросто сообразил, что она не успокоится, пока не осложнит ему жизнь до предела. В качестве девчонки с кошелем на поясе, не понимающей двусмысленных намеков, она явно нравилась ему гораздо больше.

Она ожидала услышать: «Правда ли, что вы провели последние две недели в Вультъяге?»

— Вероятно, вы правы, — произнес он, придя в себя. У него была хорошая улыбка — открытая и искренняя, — губернатор все–таки отличался добродушным нравом. — Почему бы вам не подготовить доклад и не выступить с ним на ближайшем собрании представителей правительства? Мы все смогли бы оценить ваши предостережения но достоинству.

А Зате Ява, предупрежденная Тайн Ху, выставит Бару на посмешище, уничтожив ее авторитет еще до того, как она завоюет его в полной мере.

Уходя, Бару оставила карту на столе. По пути к выходу она миновала секретаря Каттлсона, бережно доливающего воду в бокал с вином.

— Губернатор не в духе, — негромко предупредила она.

В благодарность за предостережение секретарь поднял бокал: дескать, весьма признателен, спасибо за поддержку.