Что касается вечеров, колонисты начали понимать часы дня по интенсивности стрельбы и знали, что солнце садится, когда тишина снова опускалась на равнину. Флетчер делался увереннее, когда он, Рори и Женевьева так же, как и их собственные солдаты, практиковались в искусстве стрельбы, и, хотя они каждый день ложились спать с больными плечами и вывихнутыми суставами, каждый из них мог делать по четыре выстрела каждую минуту, как точный часовой механизм, к концу первого месяца. Было облегчение, когда Ротерем объявил мужчин готовыми, но затем началась стратегия стрельбы.

Они должны были стрелять по шеренгам: первая шеренга стреляет с колена, когда они перезаряжаются, вторая стреляет стоя за ними, чтобы каждые семь секунд выпускать пули по врагу. По взводный огонь, где будет вестись огонь пятёрками по линии пехоты, обеспечивал постоянный поток пуль, бьющих по врагу.

К концу этого первого месяца солдаты хорошо привыкли к военным маневрам, поэтому Флетчер и его два лейтенанта брали их в экспедиции по саванне, охоты за дичью или поиском черного дерева. Вскоре у них было больше мяса, чем требовалось, даже после того, как Игнатус перебрался на излишек.

Поэтому Флетчер отправил торговые караваны, чтобы продать мясо на рынках Корсилиума, упаковывая его в бочки соли. Что касается древесины, Флетчер отправил мужчин заготавливать деревья далеко в саванне, и транспортировать лес обратно в импровизированных волокушах. Он присоединялся к каждой задаче, убеждая, что работает усерднее, чем любой из них, зарабатывая сдержанное уважение. На исходе второго месяца, мужчины сбросили весь свой щенячий жир, а тела стали худыми и крепкими, как у охотничьих собак. Даже Кобе и его худые соотечественники стали с рельефной мускулатурой, а Флетчер никогда в своей жизни не чувствовал себя сильнее.

Теперь, когда солдаты были подготовлены, в Ралейгтауне вскоре было достаточно древесины, чтобы завершить все ремонтные и строительные проекты, а свежие бревна из черного дерева в конечном итоге попали в торговые караваны. Под руководством Бердона и Таиссы, ремонт домов был быстро завершен, и колонисты переселились. Вскоре церковь стала их обеденным залом и местом встречи, с новыми стеклами на окнах и большими длинными столами из черного дерева, от стены до стены.

Флетчер начал с нетерпением ждать каждую ночь, когда радостный гул разговоров наполнял помещение, и он мог забыться в удовлетворённости. Он и Бердон превратили старую кузницу в свой дом, где каждую ночь будут вспоминать старые времена и строить планы.

С возвращением каждого торгового каравана приходило золото и припасы, и Флетчер справедливо распределял доходы между работниками и собой. Заметив прибыль, вскоре появились новые продукты от предприимчивых колонистов. Экзотические фрукты были сорваны с диких деревьев и проданы вместе с мясом. Первые тюки из шерсти их небольшого стада овец вскоре присоединились к ним, хотя нападения львов и шакалов уменьшили его на три особи.

Но это были не все хорошие новости. Флетчер не смог навестить свою мать. Он получил сообщение от королевских врачей, которые сказали, что она добивается прогресса, но боятся, что может вернуться в свое прежнее животное состояние при виде его в такой хрупкий момент своего выздоровления. Это убивало его, невозможность увидеть её, поскольку она была унесена без прощания в ту ночь, когда они вернулись в своё измерение.

Тем не менее возможность летать снова поднимало его настроение, даже такое подавленное. Каждое утро, на рассвете, он взбирался Игнатуса и парил в безоблачном небе. Крыло Афины наконец-то восстановилось, и её радость присоединилась к его, когда они скользили над диким пейзажами, изучая каждую складку и возвращались на землю, которую они вызвали домом. Летать было великолепно, и Флетчер не мог поверить, что некоторые люди могут прожить всю жизнь и не почувствовать этого. Но несмотря на это, насколько раз он уговаривал Бердона, но грубый кузнец отказался даже сесть на Игнатуса, не говоря уже о том, чтобы позволить дрейку оторвать его от земли на несколько фунтов.

Хотя он и колонисты были довольны, в армии Флетчера был раскол. Это ни где не было так очевидно, как на ужине. Гномы предпочитали сидеть за собственным столом во главе с суровым гномом по имени Галло, чья борода была настолько длинной, что он должен был засовывать её за пояс. Флетчер узнал от Таиссы, что он и другие гномы рекруты, разговаривают между собой на своём языке, даже в присутствии людей, вызывая гнев многих своих собратьев солдат.

Кобе и его бывшие рабы сдружились с осужденными, которые были шумными и наглыми, но добродушными. К сожалению, самым популярным среди них был рябой парень по имени Логан, прирождённый нарушитель спокойствия. Его и его союзников часто видели хихикающих, обычно над шуткой, сделанной гномам или эльфам.

А также были высокомерные эльфы, во главе с Делией. Она в последние месяцы потеплела к Флетчеру и её поведение стало более цивилизованным, хотя и не многословным. Тем не менее Флетчер не мог быть уверен, действительно ли он заслужил её уважение или это было приобретение невероятного талисмана для его армии, побудившего её улучшить настроение: лиса фенек, размером с щенка, с золотисто-белым мехом и чересчур большими, как у летучей мыши, ушами, это было похожестью их видов.

Она следовала за ними во время их набегов в саванну: выпрашивала у солдат остатки мяса и чтобы почесали животик. Далия сразу же приняла маленькое существо, и лиса стала её постоянной спутницей, рысью бегала по пятам в течение дня и спала рядом с ней ночью. Хотя лиса якобы была её, вся компания солдат считала лису хорошим предзнаменованием, и назвала её кроликом из-за ушей. Она была жутко избалована каждым из них, но делала хорошую работу, вызывая редкую улыбку на обычно суровом лице Далии.

Прошло два месяца, когда начались неприятности, в обычный, как и любой другой, вечер. Почти все колонисты уже ушли спать, поскольку тренировка проходила поздно, и большинство из них уже поели к тому времени, когда солдаты прибыли в церковь. В тот день охота была неудачной - их еда состояла из тушеного мяса, приготовленного из остатков предыдущих дней, и поэтому настроение было более мрачным.

Флетчер сидел за столом с Рори, Женевьевой, сэром Колдером и Ротеремом, когда заметил это. Логан взял половину хлеба и поднес его к подбородку, как если бы это была борода, помахивая им перед гномами. Возможно, это было предназначено как шутка, но гномы не улыбались; фактически наоборот, и то, как они смотрели на Логана, заставило Флетчера подумать, что он не первый раз дразнил их таким образом.

- Если я встану на колени, мы были бы неразличимы, - объявил Логан, высоко оценивая смех от сидящих вокруг него парней. - Опять же, гномы в последнее время тоже много чего делают на коленях, не так ли, парни?

Насмешка заставила одного гнома подняться на ноги, но он был остановлен Галло, который украдкой прошептал ему на ухо.

Разочарованный отсутствием реакции, Логан обратил внимание на эльфов. Он разломил хлеб пополам и подставил кусок к каждой стороне лица, подражая их ушам.

- Что думаете, дамы? - он позвал эльфиек. - Достаточно для вас? В любом случае все будет выглядеть одинаково, а, парни?

Далия преодолела расстояние между ними одним быстрым прыжком и схватила Логана за шиворот. Лезвие стилета возникло, словно из ниоткуда, и она прошипела.

- Ты хочешь выглядеть как эльф? Позволь мне заострить твои уши.

Вдруг ножи, которые были использованы во время еды, были схвачены и спрятаны под столы. Осужденные вскочили на ноги, и Логан заорал от страха и возмущения.

- Прекратить, прямо сейчас! - крикнул Флетчер. Его сердце забилось в груди, потрясенный скоростью, с которой его солдаты перешли от компаньонов к врагам. Но прежде чем он успел сказать хоть еще одно слово, стилет исчез, и Далия отступила с хищной улыбкой.

- В чем проблема, Логан? - спросила она, наклонив голову в бок. - Нельзя пошутить?

Он вздрогнул в ответ. Комната затаила дыхание, затем Логан с рыком опрокинул свою чашку и вышел, захлопнув дверь, чтобы исчезнуть в ночном воздухе. Напряжение несколько снизилось. Ножи были заменены на столах, и тихий шум разговора вернулся в комнату.