– Каринтия, сколько вам лет? – внезапно поинтересовался Делмар. – Судя по уму, не больше десяти. Мне не хотелось бы, чтобы меня обвинили еще в нарушении закона как человека, заключившего брак с несовершеннолетней.

– Мне двадцать один, – заверила я.

– Достаточно, чтобы вести себя разумно, – высказался мой супруг язвительным тоном. – Вы умыкнули из столовой важные улики, если бы я не нашел их, кто знает, как дело могло бы обернуться.

– Вы все носитесь со своими вещественными доказательствами. – Я тоже решилась высказаться насчет его умственных способностей. – А между прочим, чуть не отправили на эшафот невиновного человека, и там тоже, кажется, были улики.

– Еще свидетельские показания, – недовольно проворчал мистер Ривс. – У меня не возникало ни тени сомнений, что именно Гровер убил Оливию и свою невесту Андреа. Теперь же придется начинать поиски сначала.

– А в газетке, кстати, не было ничего особенного, – заявила я.

– Позвольте мне самому судить об этом. Может, на первый взгляд и ничего интересного, но вот это сообщение о смерти учительницы из пансиона Святой Виктории мне очень не нравится. В этом учебном заведении обучались Оливия и ее подруга. Кстати, именно там девушки познакомились и подружились. Думаете, простое совпадение, что Гровер оставил у себя заметку с упоминанием убийства местной учительницы?

– Газета свежая, а, как я понимаю, мистер Гровер уже находился в тюрьме, когда бедняжку порешили поясом от халата. Печальная, конечно, история.

– Дорогая моя, я и сам это понимаю, – раздраженно пояснил Делмар. – Кто-то здесь интересовался вашим мнением?

– Вы же сами спросили, – поджала я губы.

– Это просто были мысли вслух, – отчеканил этот грубиян и вышел из комнаты, правда, через пару минут вернулся и кинул в меня шелковое платье. – Надевайте, через полчаса отправляемся в церковь.

– Разрешите хоть позавтракать, – крикнула я в уже закрытую дверь.

Мне все-таки удалось полакомиться блинчиками с творогом. Я густо намазывала сверху персиковый джем и торопливо отправляла в рот, запивая чаем с молоком. Восхитительный завтрак. Хотела захватить с собой свое старое платье, но Грейс виновато сообщила, что уже отнесла его прачке. Я написала на листе бумаги адрес родительского дома и попросила выслать платье по почте, негоже разбрасываться добротными вещами.

На улице я поежилась от утренней прохлады и быстрее побежала к карете, дожидающейся меня на подъездной аллее. Этот экипаж был намного больше, чем тот, который привез нас вчера днем. Коричневую лакированную дверцу украшал родовой герб, а сзади на подножке стоял лакей в зеленой ливрее. Он был еще совсем мальчишкой, то и дело расплывался в улыбке, подставляя свое широкое лицо солнцу. При виде меня юноша тотчас же соскочил на землю и распахнул дверцу, приглашая меня внутрь. Я уселась рядом с мистером Ривсом, который нетерпеливо постукивал ногой.

– Наконец-то явились, – раздраженно заявил он. – Сколько можно есть? Вы, наверное, полбуфета на кухне опустошили, и куда только влезает, с виду тощая, ни одной выпуклой формы.

– Еще вырастет, – буркнула я.

– Это точно, – хмыкнул мистер Ривс. – Если будете есть такими темпами, через годик в дверь не пролезете.

– Просто ваш повар очень вкусно готовит, – попыталась я оправдать свой аппетит. – К тому же поместье находится далеко от города, никаких мануфактур рядом, свежий воздух, хвойный лес.

– У вас на все найдется ответ, мисс Эвинсель.

Я отвернулась к окну. Все-то ему не нравится: как ем, что говорю – невыносимый человек. Уже искренне сочувствую его будущей супруге, он ей всю кровь выпьет. Какое счастье, что уже через пару часов я буду свободна и избавлюсь от присутствия мистера Ривса. Радуясь этим мыслям, я почувствовала, как карета покачнулась, и мы отправились в путь.

По мере того как мы приближались к церкви, настроение мистера Ривса заметно улучшалось. Видимо, он уже заранее начинал радоваться, что скоро вычеркнет меня из своей и без того насыщенной жизни.

Когда мы въехали в город, ясное небо внезапно заволокли мрачные грозовые тучи, спрятав теплое летнее солнце. Я слышала, как редкие капли дождя ударяются о крышу кареты, а когда мы свернули на нужную улицу, уже начался самый настоящий ливень. Я искренне пожалела лакея, который, вероятно, сейчас уже промок до нитки на запятках экипажа.

– Уже пора? – спросила я, когда карета остановилась.

– Пойдем, – кивнул мистер Ривс и, открыв дверь, вышел наружу.

Я ступила ногой на подножку, не решаясь сделать дальнейшие шаги. Легкое шелковое платье грозило превратиться в жалкие мокрые тряпки под таким дождем.

Делмар, видя мое замешательство, быстро снял с себя тяжелый плотный сюртук и накрыл мне плечи. Стало значительно теплее, я благодарно взглянула на своего будущего бывшего мужа и улыбнулась впервые за эти дни.

Взявшись за руки, мы поднялись к дверям церкви, этот дружеский жест я расценила как окончательное примирение. Все это недоразумение с женитьбой останется позади, и мы расстаемся не как враги.

– Доброе утро, милейший, – поприветствовал писаря Делмар. – Я хотел бы побеседовать с отцом…

– Бенедиктом, – подсказала я.

– А я вас помню, – прищурил глаза юноша. – Вы венчались второго дня.

– А сейчас хотим срочно расторгнуть брак, – без предисловий заявил мистер Ривс.

– Ну, этак вы как-то слишком торопитесь расстаться, – расстроился церковный писарь.

– Немедля позовите своего начальника, сообщите, что приехал его светлость герцог Левиргейл, – произнес Делмар.

– Что-то зачастили к нам сегодня высокопоставленные особы, – пробормотал себе под нос побледневший юноша. Он неуклюже поклонился и помчался за отцом Бенедиктом.

Тучный священнослужитель вскоре появился, его лицо было красное, словно спелый помидор. Он то и дело вытирал пот со лба, было заметно, что падре заметно нервничает.

– Как сердцем чувствовал, не нужно было с вами связываться, – ворчал он, подходя к нам.

– Отец Бенедикт, понимаете, тут такое дело, – проговорила я и опустила глаза. – Требуется стереть запись о нашем венчании.

– Я возмещу церкви все убытки, – тут же добавил мистер Ривс. – Но нужно уничтожить любое упоминание о нашем браке.

– Не понимаю я современную молодежь, – раздраженно буркнул отец Бенедикт. – То срочно хотим жениться, сейчас уже не хотим.

– Пожалуйста, – пролепетала я, кусая губы и отчаянно молясь про себя, чтобы отец Бенедикт пошел нам навстречу и не сильно противился этой дикой просьбе.

– Даже если бы я вдруг снова тронулся умом и пошел вам навстречу, – вкрадчиво произнес падре, окатывая меня ледяным взглядом, – уже ничего не исправить. Сегодня утром меня прямо из постели поднял посланник самого архиепископа. Церковную книгу с записями о браках за весь год изъяли и увезли.

Мы с Делмаром обменялись недоуменными взглядами.

– А я гадал, что же такое случилось и чем я провинился, а оказывается, весь сыр-бор из-за вас! – Святой отец пыхтел от негодования. – Милорд, видимо, поддался порыву чувств и женился на простолюдинке, но потом осознал ошибку и решил расторгнуть брак поскорее, пока семья не узнала.

– И что же теперь делать? – спросила я.

– Подавайте прошение на развод, – развел руками падре. – Мне жаль вас, дорогая, нельзя же так слепо верить обещаниям мужчин.

– Все совсем не так, как вы думаете, – пролепетала я. В глазах у меня уже стояли слезы бессилия. Все надежды развеялись прахом, я боялась взглянуть на мистера Ривса, ожидая, что тот сейчас набросится на меня с новыми обвинениями.

– Значит, архиепископ, – процедил Делмар сквозь зубы. – Мне уже даже стало интересно, кто же посмел перейти дорогу самому герцогу Левиргейлу.

– Да, приказ его преосвященства, – кивнул отец Бенедикт.

– Что ж, они еще пожалеют об этом. – Голос мистера Ривса стал жестким.

Он схватил меня за локоть и повел прочь из церкви.