Входит ПРЕДСЕЛЬСОВЕТА, останавливается у дверей.
ЛЕЙБ ГЕР. А… товарищ Иванов, милости просим.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Меня сюда пригласил ваш зять.
ЛЕЙБ ГЕР. Да, да, он здесь, сядьте за стол.
ЦАЦКИН (выходя из-за стола). Разрешите познакомиться.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (сдержанно). Вы мою фамилию уже слышали. Зачем вы пригласили меня сюда, для участия в выпивке?
ЛЕЙБ ГЕР. Да, да, у меня очень дорогой гость.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Мне здесь делать нечего.
ЦАЦКИН. Лейб Гер, вы вмешиваетесь в мои дела. (Председателю.) Я вас вызвал для личных переговоров, выпивка оказалась случайной.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (иронически). Случайной… (Круто отворачивается.)
ЛЕЙБ ГЕР (подбегая к Иванову). Товарищ, почему вы меня избегаете, почему вы против меня, прошу вас, не омрачайте же моего веселья, выпейте с нами.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Нет, я у вас, реб Лейб, пить не стану, пусть пьют остальные, это дело их.
РАЙТЕХНИК, ФИНИНСПЕКТОР и СУДЬЯ через другую дверь уходят.
ЦАЦКИН (к Геру). Человек пришел ко мне, зачем вы не даете ему пройти…
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Это подло… заманить меня на выпивку.
ЦАЦКИН. Уверяю вас, что это случайно…
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Пьянствуйте сами.
Быстро уходит.
ЛЕЙБ ГЕР (возбужденно). Будем пьянствовать… А тебе что? Болячка.
ЦАЦКИН (громко). Реб Лейб…
ЛЕЙБ ГЕР. Я вас не спрашиваю, как разговаривать с такой сволочью… (У дверей кричит вслед уходящему Иванову.) Не хочешь покориться, покоришься. Они тебя избрали хозяином, а я тебе заявляю, что место хозяина занято, теперь можешь со мной воевать. (Еще громче.) И свидетелей у тебя нет, и судья мой. Наплевать на тебя, козий помет.
ЦАЦКИН (возбужденно). Что вы сделали? Вы совершили сейчас безобразный поступок. Все планы мои рухнули. Зачем вы устроили выпивку?
ЛЕЙБ ГЕР. Вам не нравится? Можете взять свою жену и уйти туда, откуда пришли.
ЦАЦКИН (с трудом сдерживаясь). Эта фраза будет вам дорого стоить.
Быстро уходит. ЛЕЙБ ГЕР, подходя к столу, выпивает залпом три рюмки вина. Мгновение думает.
ЛЕЙБ ГЕР. За эту смелость я ему язык отрежу.
Уходит.
Входит ИОСИФ, неся с собой гири.
ИОСИФ. Наконец-то я сумею позаниматься.
Упражняется. Через комнату проходит АДЕЛЬ, увлеченная чтением книжки. Вслед за ней проходит САЛИМАН, прижав руки к груди. Не замечая ИОСИФА, уходят.
ИОСИФ (презрительно). Дурак… Раз, два, раз, два…
Упражняется. Из следующей двери входит АДЕЛЬ, все еще углубленная в чтение, спотыкается о гири и падает. САЛИМАН спешит ее поднять и роняет притворившуюся без сознания Адель.
САЛИМАН. Врача скорей.
ИОСИФ (не прекращая упражнения). Бросьте притворяться: она здорова, как верблюд.
САЛИМАН. Вежливей, молодой человек.
ИОСИФ. Вежливей? Ну, как лошадь.
САЛИМАН. Дурак!
АДЕЛЬ стонет.
ИОСИФ (смеясь). Ай, актриса, ее бы в театр.
АДЕЛЬ (вспрыгивая). Босяк, шалопай, вон отсюда!
ИОСИФ. Убирайтесь, если вам угодно.
САЛИМАН. Уйдемте, ведь это хам.
Оба стремительно уходят.
ИОСИФ. Раз, два, раз, два.
Радостно вбегает АБРАША.
АБРАША. Иосиф, нас отправляют в лагери.
ИОСИФ. Счастливого пути.
АБРАША. А ты?
ИОСИФ. А я уже выжимаю два пуда.
АБРАША. Не пойдешь с нами?
ИОСИФ. Некогда. Я перехожу к изучению бокса и затем поеду в Англию, там, говорят, боксеры очень нужны.
АБРАША. А нас через год переведут в комсомол.
Быстро вбегает ДИНА, а за ней МАТЬ.
ДИНА. Как вам угодно, но по стопам Элеоноры и Адель я не пойду.
МАТЬ. Пойдешь, а если не пойдешь, то тебя понесут. (К Иосифу.) Где отец?
ИОСИФ, упражняясь, не отвечает.
Что же ты молчишь, моя дорогая физкультура?..
ИОСИФ. Ты уже оставила Дину в покое и придираешься ко мне.
ДИНА. Подожди, Иосиф, и до меня очередь дойдет…
МАТЬ. Ты еще говоришь. (Бросается к Дине.) Я тебе сейчас ни одного волоска на голове не оставлю…
ИОСИФ (становясь на ее пути и выставляя вперед гири). Осторожно, матушка, я ее защищаю.
АБРАША. Родители не вправе бить своих детей.
МАТЬ. Боже мой, это дом петлюровцев, не дети, а бандиты.
ДИНА (к матери). У меня свой путь, и я его не изменю… Я буду посещать клуб, встречаться с Бейлой, а с будущей недели начну обучаться портняжному делу. Я хочу и освобожусь от вашей опеки.
АБРАША и ИОСИФ рукоплещут.
МАТЬ (плача). Боже мой, боже мой, это петлюровцы!..
Входят ЦАЦКИН и ЛЕЙБ ГЕР, все уходят.
ЛЕЙБ ГЕР. Я его выгоню, а если он будет возмущать рабочих, то еще в тюрьму усажу.
ЦАЦКИН (смеясь). Скажите так, по душам, кому место в тюрьме: ему или вам?
ЛЕЙБ ГЕР. Я вам не обязан давать отчета.
ЦАЦКИН. За такие некультурные поступки можно далеко попасть.
ЛЕЙБ ГЕР. Некультурные так некультурные.
ЦАЦКИН. Не скромничайте, реб Лейб, вы хорошо знаете себя.
ЛЕЙБ ГЕР. А вас я тоже знаю…
ЦАЦКИН. Меня? Гм…
ЛЕЙБ ГЕР. О, я вас понимаю, товарищ Цацкин.
ЦАЦКИН (в тон). О, я вас чувствую, реб Лейб.
ЛЕЙБ ГЕР (сквозь зубы). Цацкин, не дрыгайте задними ногами…
ЦАЦКИН. Если я задрыгаю, то многим станет тошно…
ЛЕЙБ ГЕР. Вы уже перестали обозревать природу и занялись агитпрофработой среди рабочих.
ЦАЦКИН. Мне наплевать на рабочих, я их так же эксплуатирую, как и вы, но мне претят эти азиатские меры. Я культурный человек, я выжму из рабочего все соки, и он не почувствует, а у вас это получается отвратительно…
ЛЕЙБ ГЕР. Вы мне очки не втирайте. Я знаю, зачем вы подмигиваете рабочим: вы ищете союзника против меня.
ЦАЦКИН. Против вас нужны союзники? Вы слышите, стоит мне мигнуть только, и вам света божьего не видать… Га, что, поняли, с кем имеете дело?..
ЛЕЙБ ГЕР. Это тоже по Мюллеру?
ЦАЦКИН. Вы не забудьте, что я хозяин табачной фабрики, что судьба ваша в моих руках. На мельнице вы больше не хозяин, а вздумаете мешаться, я вас сотру в порошок. Можете мне поверить, сил у меня хватит, вот… (Засучивает рукав.) Пощупайте мои мускулы.
