На пол падает тетрадка.
Не падай.
Поднимает, рассматривает.
Дневник Нины… Нехорошо читать. (Читает.) Нельзя…
Садится и читает. Наклоняется над дневником.
Не может быть! Да как же это? (Читает вслух.) «Сегодня я ему сказала, что, если так будет продолжаться, я застрелюсь. Он сказал: „Хоть бы на самом деле застрелилась. Пожалуйста“. А когда уходил, я видела, нарочно оставил револьвер, как будто забыл вместе с поясом…» Ужасно! Ведь это же страшно!
Читает вслух.
«Сегодня он впервые ударил меня. Не ударил, толкнул сильно, но я упала на кровать и ударилась головой о спинку… Получила письмо от матери. Она спрашивает: „Ниночка, есть ли у тебя сорочки? Если нет, я пришлю…“ Мамочка, если б ты знала, как тяжело твоей Ниночке… Как ей хочется умереть…» Боже, неужели это так было! Вот последняя страница.
Читает вслух.
«Это решено твердо. Сегодня я уйду. После того, что говорил Василий Петру, когда его сняли с петли, так продолжать нельзя. Моя жизнь с Костей — гадость. Мысль о самоубийстве — преступление. Я не имею права застрелиться ни при каких обстоятельствах».
А как же?.. Как это все сразу!.. Не могу я одна… Федору скажу…
Сует дневник обратно на этажерку, убегает.
ТЕРЕХИН (входит). Манька! Забыл папиросы. Да где ты? Убежала уже. Где это я мог их оставить?
Подходит к этажерке, ищет.
Нет! И тут нет.
Находит дневник.
Черт! Нинкин дневник! Я и забыл! Хорошо, что никому не попался. Вот влип бы…
Хочет порвать дневник.
ИВАН (входит). Костя…
ТЕРЕХИН (вздрагивает, быстро прячет дневник за спину). Что ты без спросу входишь? Что это тебе, пивная, что ли? Стучать надо! Катись отсюда! Я занят.
ИВАН (растерянно). Ты в клуб скоро пойдешь?
ТЕРЕХИН. Ступай, ступай. Скоро приду… Иди! (Смотрит ему вслед несколько секунд. Разрывает дневник.)
ФЕДОР (вбегает в дверь). Ты что? Рвешь? Дневник рвешь? Улики прячешь? Не смей!
Хватает ТЕРЕХИНА за руку.
ТЕРЕХИН. Подглядывать? Ну, постой…
ФЕДОР. Отдай дневник!
Борются. ТЕРЕХИН сбивает ФЕДОРА с ног.
Бьет лежащего. Потом бьет ногой.
ТЕРЕХИН. Будешь? Сволочь! Будешь подглядывать? Шпионить? Гадина!
Отходит. Дышит тяжело.
Получил?
Смотрит на Федора. Трогает его ногой. ФЕДОР не шевелится.
Ну, нечего прикидываться! Вставай… Федька… Федор! Вставай! Федя, что ты? Вот черт, неужели прихлопнул? Будь ты проклят!
Бежит к столу, наливает из чайника воду в кружку. Подбегает к ФЕДОРУ. Хочет его обрызгать. Взгляд его падает на дневник. Ставит кружку на грудь ФЕДОРУ. Рвет на клочки дневник. Прячет обрывки в карман. Брызжет на ФЕДОРА водой.
Федя! Федор! Вставай!
ФЕДОР (шевелится). A-а… Ох!
ТЕРЕХИН. А, жив, сволочь! Вставай!
ФЕДОР подымается.
Вон отсюда!
ФЕДОР (встает, пошатываясь, идет к двери. Поворачивается и говорит Терехину). Постой, подлец! Это не пройдет тебе даром.
ТЕРЕХИН. Иди, иди! [Герой кверху дырой.] Сопляк! Чтоб духом твоим не пахло!
Ходит по комнате, подходит к зеркалу.
Царапина. Вот сволочь! А как он пронюхал? Подсматривал? (Рвет.) Ну, теперь кончено… А будет рассказывать — доказательства где? Нету, товарищи, доказательств. Сказать все можно… А улики где?.. Нету улик. Что, взяли?! (Показывает фигу.)
Занавес.
Эпизод одиннадцатый
«МАНЕЧКА, МЕНЯ НЕЛЬЗЯ ВЫДАВАТЬ»
Комната Терехина. Полумрак. ТЕРЕХИН и МАНЯ лежат на кроватях. ТЕРЕХИН ворочается и тяжело стонет. МАНЯ поднимается на кровати. Садится.
МАНЯ. Ну, нужно начать. Страшно как-то… А все-таки нужно сделать. Нужно доказать Федору, что эта мысль нелепая, дикая… А вдруг правда… дневник так ужасен… Руки дрожат, голова болит. В висках стучит, как будто острым молотком… Может, не делать этого, а утром сказать Федору, что не смогла… Нет, что же я — тряпка? Ну… господи…
ТЕРЕХИН стонет. МАНЯ наклоняется. Трясет его за плечо, толкает.
Костя! Костя, проснись… Костя!
ТЕРЕХИН. Мм-м… Что такое?
Быстро вскакивает.
Кто это? Что надо?
МАНЯ. Это я, Костя, я очень боюсь, ты во сне говорил… Ты сказал, что Нина не застрелилась… а… что Нину убил ты…
ТЕРЕХИН отшатывается. Тяжело дышит. Долго смотрит на МАНЮ и ничего не может сказать.
ТЕРЕХИН. Я… убил Нину? Кто сказал? (Быстро.) Неправда, неправда… Она сама застрелилась… Когда я вошел в комнату, она уже лежала. Револьвер лежал на полу, я подбежал, она еще вздохнула, а потом подвернула руку…
МАНЯ. Костя! Неправда! У тебя лицо белое… Я чувствую, что ты лжешь!
ТЕРЕХИН. Нет, не лгу. Не убивал… Она сама… Потом, все равно нет доказательств. Тебе не поверят. Ложь все. Во сне сказал — не улика. Улик нет.
МАНЯ. Теперь понятно все… и этот дневник…
ТЕРЕХИН. Читала?! Ага… донесешь?! И ты, значит. До конца затравить хотите… Что ж, иди!
МАНЯ. Это опыт. Федор сказал, что я должна это сделать… Обмануть тебя, будто во сне ты сказал. Я не верила, а ты — убийца.
ТЕРЕХИН (встает). Куда? Доносить? Выдать? Сволочь! Выдать бежишь? (Хватает ее.) Маня! Манечка! Не уходи! Нельзя же так. Выслушай.
МАНЯ. Мне страшно с тобой… Пусти!
ТЕРЕХИН. Манечка! Родная, любимая! Ты не уйдешь, не выслушав. Нельзя же так.
МАНЯ. Пусти!
Вырывается.
ТЕРЕХИН. Манечка! Смотри, на коленях прошу. Ну, выслушай. Ты не можешь обвинять меня. Пойми, она не давала мне жить. Она грозила мне. Я задыхался. А тогда, в комнате, во время вечера… Помнишь, ты ушла из-за нее… У меня гнев вскипел. Знаешь, ведь издерган я. Не выдержал…
