САЛИМАН (испуганно). Я разве говорил… что не согласен… я… со… гласен… Я побегу приготовиться…
Уходит, боязливо озираясь.
АДЕЛЬ (одна, приняв искусственную позу). Боже мой! Как трудно честной девушке выйти замуж.
Занавес.
Акт шестой
Контора при мельнице на третьем этаже. ЦАЦКИН в мельничном костюме перебирает бумаги.
ЦАЦКИН. Что вы скажете о нашем фининспекторе? Га!.. Он мне стоял как кость в глотке. Я все испробовал: не берет, не пьет, не курит. Пробовал его свести с женой — кой черт! Женщин не любит. Я уже отчаялся. Вдруг он мне заявляет, что увлекается археологией. Это значит, что он любит рыться в земле. Я обрадовался. Две недели рыскал я кругом и нашел ему древнейшие раскопки… Он успокоился в земле, а я на земле.
БУХГАЛТЕР (открывая окно). Ефим Степанович, не правда ли, отсюда открывается хороший вид…
ЦАЦКИН. Наша тюрьма выше, оттуда Лейб видит большие горизонты.
БУХГАЛТЕР. Эх, Ефим Степанович, что вы сделали со мной и реб Лейбом.
ЦАЦКИН. Вас я осчастливил своей дружбой, а реб Лейба я обеспечил постоянной квартирой в Допре{172}.
БУХГАЛТЕР. И для того чтобы сделать Гера несчастным, зачем вы меня вмешали… Ведь Лейб мне этого никогда не простит…
ЦАЦКИН. А если я этого вам никогда не простил бы, вам было бы легче?..
БУХГАЛТЕР. Лейб пишет из Допра такие письма… Он называет меня мошенником и думает, что я нарочно вас помирил, с тем чтобы отсрочить время и дать вам возможность донести на него…
ЦАЦКИН. Бросьте хныкать, реб Йосл, скажите, не правда ли, я гениальный человек?..
БУХГАЛТЕР. Гениальный… Чтобы похоронить Лейба в тюрьме, вовсе не нужна гениальность…
ЦАЦКИН. Но патент… патент на мое имя, а за преступление отвечает он, га! Не гениальность!..
БУХГАЛТЕР. Подождите, это еще не все… Вы им заявили, что реб Лейб нанял вас с условием, что фабрика будет на ваше имя, а он скажет наоборот.
ЦАЦКИН (быстро, упорно смотря на бухгалтера). А как вы ответите, если вас спросят, кто был хозяином?..
БУХГАЛТЕР (смущенно). Я знаю?.. Я сам не знаю…
ЦАЦКИН. Реб Йосл, не крутите задом, вы уже все равно потеряли доверие реб Лейба, будьте же благоразумны и держитесь крепко за меня… Будьте человеком… Иначе… Не дай бог… В тюрьму можете угодить и вы. Вы понимаете, я не люблю одиночества, в тюрьму или в могилу — я всюду вас за собой потащу. Но оставим этот разговор. Помните, что реб Лейб (упорно смотрит на него) пал жертвой ложного доноса неизвестного лица.
БУХГАЛТЕР. Я-то помню, только Элеонора Лейбовна и Гитля не совсем…
ЦАЦКИН. Достаточно, чтобы вы держали язык за зубами…
БУХГАЛТЕР. Каково самочувствие Элеоноры Лейбовны?
ЦАЦКИН. Блестяще, она вся пошла в отца… С нее как с гуся вода. Она вчера так упорно ухаживала за рай-техником, как будто от него зависело, чтобы я выиграл сто тысяч.
БУХГАЛТЕР. Она дельный человек, у нее мужская голова.
Входит МЕЛЬНИК.
ЦАЦКИН. Василий Иванович, доброе утро.
МЕЛЬНИК (весело улыбаясь). Доброе утро, Ефим Степанович.
ЦАЦКИН. Садитесь. (Подвигает ему стул.)
МЕЛЬНИК. Что будете сегодня молоть?
ЦАЦКИН. Необходимо перемолоть все запасы пшеницы и жита. У меня срочный покупатель на двадцать вагонов муки…
МЕЛЬНИК. А заказы?
ЦАЦКИН. К черту их. Нужно молоть и продавать.
МЕЛЬНИК (подозрительно). До сих пор мы выдавали муку крестьянам в обмен на пшеницу, но если вы всю муку продадите, прекратится обмен.
ЦАЦКИН (смеясь). Успокойтесь, Василий Иванович, Цацкин найдет выход. Кстати… (Вынимает из кармана коробку конфет.) Я получил сегодня подарок, не откажите попробовать. (Подает ему открытую коробку.)
МЕЛЬНИК (беря шоколад). Вы нас, Ефим Степанович, так избалуете, что, когда реб Лейб вернется, он нас не узнает…
ЦАЦКИН. Справедливость прежде всего. Вы понимаете, это у меня в крови… У меня наследственная справедливость, я не могу видеть…
Входит МАЛЬЧИК.
МАЛЬЧИК (Цацкину). Вы меня звали?
ЦАЦКИН. Да, попросите сюда Йосла. (К мельнику.) Как поживают рабочие?..
МАЛЬЧИК уходит.
МЕЛЬНИК. Шепчутся, их не поймешь… К нам относятся плохо…
ЦАЦКИН. Всем не угодишь. Итак, я надеюсь завтра иметь двадцать вагонов муки…
МЕЛЬНИК. Постараюсь…
Уходит.
ЦАЦКИН. Скажите, реб Йосл, как обстоят наши дела и касса?..
БУХГАЛТЕР. Табачной фабрики?
ЦАЦКИН. Нет, мельницы…
БУХГАЛТЕР. По-разному…
ЦАЦКИН. Вы все еще не поняли, что я хозяин мельницы…
БУХГАЛТЕР. Мне все равно, но Лейб…
ЦАЦКИН. Реб Йосл, вы опять задрали хвост.
БУХГАЛТЕР. Я нанялся к реб Лейбу и должен перед ним отчитаться… Дайте мне бумажку или записку от Лейба, и я вам всю мельницу отдам.
ЦАЦКИН. А если я плюну и выгоню вас?
БУХГАЛТЕР. Я уйду и захвачу с собой материал.
ЦАЦКИН. Завтра я продам два вагона муки…
БУХГАЛТЕР. Пожалуйста, но меня не вмешивайте в ваши дела… Придет Лейб, и я скажу, что в продаже я не участвовал…
ЦАЦКИН. Реб Йосл, а если… (Смотрит на него многозначительно.)
БУХГАЛТЕР. Я… никогда!..
ЦАЦКИН. А если бы вам, реб Йосл, отсыпать… нет, нет, не в заднюю часть, а в карман.
БУХГАЛТЕР. Я человек непродажный. Вы зять и можете поступить как вам угодно, а я…
ЦАЦКИН. А вы закроете глаза…
БУХГАЛТЕР (улыбаясь). Я разве могу все видеть…
ЦАЦКИН. О, об этом ведь трактует параграф. Значит, по рукам, реб Йосл…
БУХГАЛТЕР. Что вы со мной делаете, Ефим Степанович…
ЦАЦКИН. Я вам уже говорил, что поставил своей целью сделать вас счастливым… Сколько у вас сейчас муки?..
БУХГАЛТЕР. Вагона три…
ЦАЦКИН. Вычеркните их из книг. Проданы.
БУХГАЛТЕР. Когда?
ЦАЦКИН (улыбаясь). Вот денежки. (Хлопает ладонью по боковому карману.) А это вам за вашу гениальность!.. (Кладет на стол деньги.)
БУХГАЛТЕР (беря деньги). Смотрите, Ефим Степанович, грех на вашу душу…
ЦАЦКИН. Если бы моя душа вздумала носиться со всеми моими грехами, то мне пришлось бы нанять ей носильщика… Кстати, скажите, как обстоят дела с нашими должниками?
БУХГАЛТЕР. Завтра истекает срок платежа по двум векселям, в общей сумме на пятьсот рублей.
ЦАЦКИН. Нужно их получить. Дальше.
Входит ЭЛЕОНОРА. ЦАЦКИН спешит ей навстречу, долго целует ей руки и лоб и смотрит нежно в глаза.
Ах, как я истомился сегодня!
ЭЛЕОНОРА. Не ждал меня?
ЦАЦКИН (целуя ей руку). Не ждал и очень рад.
ЭЛЕОНОРА. Есть интересная новость: следователь согласился отпустить отца под залог.
