СУСАННА БОРИСОВНА. Коммунизм? Вы?
ЕГО СИЯТЕЛЬСТВО. Да. История повторяется. Когда-то Рим, пока не владел христианством, кидал львам тех, кто был за христианство, а когда овладел христианством, он стал кидать львам тех, кто против христианства. (Хохочет.)
СУСАННА БОРИСОВНА. Это все очень хорошо, граф. Плохо лишь, что они не Олоферны. Мне кажется, они, скорее, эти… Макбеты. И мы бессильны. Кстати, Ноночка, мне страшно необходимо с тобой поговорить. Знаешь, мой разговаривает лишь о каком-то газе.
ЕГО СИЯТЕЛЬСТВО. Н-но… о газе? Каком газе?
СУСАННА БОРИСОВНА. Очевидно, завод, что ли, хочет устроить.
ЕГО СИЯТЕЛЬСТВО. Газовый завод? (Записывая на манжете.) А где, где, когда?
СУСАННА БОРИСОВНА. Я не знаю.
ЕГО СИЯТЕЛЬСТВО. Очень жаль, очень… Н-но… ничего. Пожалуйста, прошу на ближайший ко мне вечер. (Поднимаясь, к Ноне.) Вас тоже, княжна, позвольте надеяться еще видеть у себя?
НОНА. Хорошо, мы вместе с Сюзи будем.
ЕГО СИЯТЕЛЬСТВО. А, чудесно. (Раскланиваясь.) Буду рад. (Скрывается.)
Голоса проходящих:
— В заседаниях Коминтерна…<a name="read_c_265_back" href="#read_c_265" class="note"><sup>{265}</sup></a>
— Ах, это не панталоны, а пена…
— Восстановление…
— Все как было, чуть-чуть только хуже…
СУСАННА БОРИСОВНА. Как это неожиданно и замечательно. И ты, оказывается, там бываешь?
НОНА. А что же особенного? Там многие бывают.
СУСАННА БОРИСОВНА. И как же там, совсем как за границей?
НОНА. Да, бывают вечера. Он только немного странный. Надоедает всякими расспросами, кто что делает, где, как. Впрочем, мне тоже… так знаешь, досадно. Вчера была у одних знакомых, и там так перепились, дальше некуда. Помню только, что я в какой-то комнате на ковре развалилась… а потом меня… кажется, брали…
СУСАННА БОРИСОВНА. Ах, что ты, что ты? Вот видишь, Ноночка, видишь, я тебе говорила, возьми себя в руки. Дойти до такого положения, чтобы развалиться и… брали! Кошмар!..
НОНА. Пустяки. А вот кто брал? Такая досада, вспомнить не могу… Ну а у тебя как?
СУСАННА БОРИСОВНА. Ах, у меня скверно. Я так расстроена, так расстроена. Представь себе, у меня с моим ничего не выходит — я бессильна. Кажется, все испробовала. Заманила даже его к себе, делала совершенно все… Но я ему бантики на подвязках, а он мне о своих бочках…
НОНА. Каких бочках?
СУСАННА БОРИСОВНА. Ну, вот этих самых… Это кошмар…
НОНА. А ты пробовала быть с ним недоступной, издеваться над ним? Им это нравится.
СУСАННА БОРИСОВНА. Пробовала, тоже ничего. Возмутительно, он совершенно не замечает во мне женщины, для него я тоже товарищ, подумай…
НОНА. Что ж, тогда ты с ним по-товарищески.
СУСАННА БОРИСОВНА. По-товарищески? А действительно… Как я этого не подумала?
НОНА. Конечно. И если он говорит только о бочках, ты тоже… говори о бочках…
СУСАННА БОРИСОВНА. Но где с ним видеться? Как? Разве… Ноночка, я прошу, умоляю: устрой, пусть твой Казимир познакомится с ним, у партийцев это просто… а потом привозит его иногда к вам на дачу.
НОНА. Хорошо. Я устрою.
СУСАННА БОРИСОВНА. Ах, я не знаю, как тебя благодарить. Я так рада. И в это же время, знаешь, даже страшно. Кажется, это последнее, в этом все. Или гибель. Или я тоже устроюсь…
Перемена.
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Справа терраса. Слева цветы и дощатый заборчик. В перспективе лес, луна. Оранжево-зеленый свет. На террасе СУСАННА БОРИСОВНА и НОНА.
СУСАННА БОРИСОВНА. А знаешь, Ноночка, я все книжные магазины исходила, многих спрашивала, и никто ничего не знает.
НОНА. О чем не знает?
СУСАННА БОРИСОВНА. Как о чем? Об ассенизационных бочках.
НОНА (удивленно). Что такое?
СУСАННА БОРИСОВНА. Или как это говорится… об ассенизационном деле. Ты же сама советовала мне разговаривать с ним о бочках. Но как я буду разговаривать, если я ничего о них не знаю. (Смотрит на часы.) Ай, яй, кошмар, они скоро будут, а я не готова. Как ты думаешь, Но-ночка, мне лучше всего в чем быть?
Показывает себя со всех сторон.
НОНА. Мне кажется, ты сейчас эффектна.
СУСАННА БОРИСОВНА. Что ты, что ты! У меня платье, когда иду, видишь? (Идет.) Даже за колена и выше. Я думаю, мне лучше под партийку одеться. Но вот как они по-настоящему ходят?
НОНА. Очень просто. Тоже всегда в модном, только года за три назад. Если теперь вот юбки короткие, то носить они их будут, когда мода будет на длинные. (Смеется.)
СУСАННА БОРИСОВНА. Ты шутишь, Ноночка, а мне в этой встрече — все. Как говорит пословица: пропал или пан. Даже страшно, честное слово. Впрочем… прическу, пожалуй, лучше растрепать. (Треплет.) Я видела еще, партийщицы тоже по-модному стригутся, но ходят растрепанными.
НОНА. А ногти на вот, потри хоть водкой. Они ногти так красят, чтобы и крашеные были, и были бы незаметные. (Смеется.)
СУСАННА БОРИСОВНА. Да, да, а чулки хоть и шелковые, но такие растянутые и в сборках… замечательно. Но какой будет ужас, если я не все захватила…
НОНА. Мое возьми… Маша!.. Дайте там Сусанне Борисовне, что потребуется, да прогуляйте Зиську…
СУСАННА БОРИСОВНА. Мерси, милая, я сейчас, сейчас…
Скрывается.
НОНА. Зиська, ступай отсюда, ну? Целый день лежишь, сбесишься еще от жиру…
Слева в калитку входят МУЖИЧКОВ и КАЗИМИР ФРАНЦЕВИЧ.
МУЖИЧКОВ. Эх, вот понимаете, как вспомню, так и досада берет… Фу, передохнем давайте хоть, что ли. (Присаживается на скамейку.) Да воздухом подышим. (Дышит.) Хорошо… Куды тебе вот духи всякие… Тоже вот удовольствие — в постели перед сном производственный план рассматривать. Хотя и тут — и цветы (нюхает) пахнут… и луна это… и соловей, слышите, слышите?.. Только вот бы еще о деле в такую благодать, насчет бочек.
КАЗИМИР ФРАНЦЕВИЧ. Насчет каких бочек?
МУЖИЧКОВ. А как же? Можно сказать, вы меня тем и соблазнили, что обещали рассказать, как из отбросов делают чудеса.
КАЗИМИР ФРАНЦЕВИЧ. A-а, вы насчет отбросов. Действительно, да, да, чудеса.
На террасе из-за цветка видно лицо НОНЫ.
МУЖИЧКОВ. Ну что ж такое, а?
КАЗИМИР ФРАНЦЕВИЧ. Не поверите.
МУЖИЧКОВ. О, уж я тогда и не знаю.
КАЗИМИР ФРАНЦЕВИЧ. Винный спирт.
МУЖИЧКОВ. Да что вы? Вот-вот, я же говорю, что отбросы — капитал. Только что же спирт? Я уж газовый завод лучше. Понимаете, жив буду, а освещу город. Докажу, что отбросы — ценнейший продукт.
КАЗИМИР ФРАНЦЕВИЧ. Вы энтузиаст, Андрей Иванович. Как это… поэт. Даже из отбросов, из навоза вы хотите строительство извлечь.
МУЖИЧКОВ. О-о, милый мой, навоз — великое дело. На навозе наш хлеб. А хлеб — все. Да и вообще, никакое дело без навоза не растет. Хотя… ладно это… все-таки досада у меня. Сегодня, понимаете, в райкоме в партию принимали. И случись вот — все интеллигенты. Ребята, правда, хорошие. И не принять их больно. И принять всех нельзя — интеллигентов выйдет больше рабочих.
