С ним я был знаком только шапочно, но в отличие от отставного генерала ГБ он со мною держался не по-чиновничьи, а как свой брат — литератор. Внимательно выслушал мою сбивчивую гневную речь. Пожал плечами:
— Ума не приложу… — начал он. И, словно бы вдруг догадавшись (некоторый чрезмерный наигрыш тут сразу его выдал), предположил:
— Постойте! Может быть, вы что-нибудь подписывали?
Я признался, что да, конечно, подписывал.
— Ну вот, — радуясь, что ему удалось так быстро разгадать загадку, сказал он. — Вот тут и зарыта собака. Вам надо, — дружелюбно посоветовал он, — написать в секретариат маленькое письмецо. Ну, сами понимаете: что по прошествии времени вы поняли, осознали… Ну, что я буду вам подсказывать, форму найдете сами. Разумеется, письмо это никуда не пойдет, так и останется лежать тут в наших бумагах. На этот счет вы можете быть совершенно спокойны. Это не более чем простая формальность.
— Ладно, — сказал я. — Спасибо. Поеду не в Болгарию, а в Коктебель.
— Тоже неплохо, — улыбнулся он.
К этому, кажется, и свелись все последствия полученного мною тогда выговора.
А вот судьба одного моего тогдашнего приятеля, подписавшего то же письмо, сложилась иначе.
Он, на свою беду, в отличие от меня был членом партии. И ему грозило исключение из ее железных рядов.
Чем была тогда чревата такая — крайняя — мера, объяснять не надо. Это была гражданская смерть. Волчий билет.
Поэтому, узнав от этого моего приятеля, что он решил признать ошибки, покаяться, я не удивился. И не счел себя вправе отговаривать его, а тем более указывать ему на постыдность такого покаяния. Но когда он дал мне прочесть какой-то — видать, уже далеко не первый — вариант своего покаянного письма, я бы потрясен.
Боже! Чего только он там не понаписал о себе! Как только себя не обгадил!
— А нельзя ли было… — осторожно начал я.
— Нельзя! — жестко оборвал меня он. И я понял, что все способы сохранить «и в подлости остатки благородства» были уже испробованы им и беспощадно отринуты партийным начальством.
Признаться, про себя я подумал, что лучше уж было бы ему не подписывать того письма, сразу смириться с тем, что такие гражданские доблести ему — члену великой партии — не по зубам. Но ему я этого, разумеется, не сказал, а только выразил уверенность, что такой ценой свой партийный билет он, конечно же, сохранит.
Увы, я ошибся.
На бюро райкома его все-таки исключили. С той вот самой формулировкой: не разоружился перед партией.
Услыхав об этом, я — по беспартийной своей наивности — воспринял случившееся как проявление какого-то изощренного партийного садизма, увидел в нем только злобную, жестокую, иезуитскую игру: ведь разоружиться (то есть обгадить себя) больше, чем мой приятель сделал это в своем покаянном письме, было просто невозможно.
На самом деле, однако, ларчик открывался куда как проще.
Главный, непрощеный грех моего приятеля заключался в том, что, обгадив себя с ног до головы, он не смог переступить последней черты: отказался назвать того, кто дал ему подписать то злополучное письмо. То есть — заложить товарища. Попросту говоря, совершить предательство.
Вот, оказывается, что она означала — эта не сразу понятая мною формула: «разоружиться перед партией».
Обо всех этих делах тот мой бывший приятель наверняка уже давно забыл. В последние годы он ударился в православие и теперь в своих статьях (он — известный литературовед) сурово осуждает Пушкина за то, что тот недостаточно решительно отмежевывался от своей «Гавриилиады» — юлил, пытался даже свалить свою вину на других. В общем — не разоружился перед Церковью.
Разрядка
В «Толковом словаре русского языка» Ушакова (1939) слово это объясняется так:
► 1. Разреженная расстановка букв в слове для выделения его в тексте (тип.). Набрать цитату вразрядку. Слово выделяется или жирным шрифтом, или курсивом, или разрядкой.
2. То же, что разряд (см. разрядить в 1 знач.)
В четырехтомном академическом «Словаре русского языка» (1983 г.) примерно так же. С той только разницей, что оба эти значения поменялись местами: первое стало вторым, а второе — первым:
► 1. Действие по знач. глаг. разрядить — разряжать; действие и состояние по глаг. разрядиться — разряжаться. Разрядка ружья. Разрядка аккумулятора.
2. Типогр. Более редкая, чем обычно, постановка букв в слове для выделения этого слова в тексте.
В советском новоязе слово это обрело новое значение, которое не только оттеснило на второй и третий план все прежние, но быстро стало практически единственным:
► РАЗРЯДКА — ослабление международной напряженности. «По самой своей сути разрядка — это внедрение в практику международных отношений ленинских принципов мирного сосуществования». «Разрядка — не благое пожелание, а вполне осязаемое и реальное явление».
(Толковый словарь языка Совдепии. СПб., 1998)
Как и многие другие слова и обороты советского новояза, выражение это народом было понято (и совершенно правильно понято) с точностью до наоборот. Примерно так же, как выражение «Борьба за мир» в известном анекдоте:
► — Как вы думаете, будет третья мировая война?
— Нет, войны не будет. Но будет такая борьба за мир, что ни одного живого человека на Земле не останется.
Анекдотов, связанных со словом «разрядка», мне вспомнить не удалось. Но вспомнилась песня:
Помню я, как когда-то в Париже
Совещание было в верхах.
Там собрались четыре министра —
Говорили о разных делах.
Тут поднялся товарищ Макмиллан,
И сказал он себе на позор,
Что желает с позиции силы
Он с Хрущевым вести разговор.
Тут Хрущев сразу с места ответил
И сказал, посмотрев на него:
«Дорогой мой товарищ Макмиллан!
Ты не прав. Ты сказал не того».
Эйзенхауэр тихо смеялся
И почесывал ногтем усы.
Поддержал он Макмиллана сразу,
Потому что он был сукин сын.
Тут поднялся де Голль длинноносый
И сказал; «Такова селяви —
Я хочу небольшой перерывчик,
Я сегодня немного устал».
Эйзенхауэр тихо смеялся
И почесывал ногтем усы,
Поддержал он, конечно, де Голля,
Потому что он был сукин сын.
Тут товарищ Хрущев встал со стула
И сказал: «Дорогие друзья!
Мы вас можем тотчас уничтожить,
Коль на это приказ выдам я».
Сразу в мире опять потеплело.
Лед растаял холодной войны.
Лишь стояли-молчали ракеты
Нашей мирной Советской Страны.
Текст этой песни я цитирую по книге Аркадия Арканова «От Ильича до лампочки. Учебник истории советской власти для слаборазвитых детей».
Приводя ее в этом своем «учебнике», автор предваряет цитату таким кратким вступлением:
► По электричкам ходили нищие и пели песни о разрядке международной напряженности. Сохранилась одна из них — «О Парижском совещании в верхах».
