В связи с этим возникало множество разнообразных комических — а иногда и не только комических — ситуаций.
Одну из них, в которой случилось ему оказаться, в присущей ему и «чуждой нам», как выразился о нем один критик, «поэтике изображения жизни как она есть», воспроизвел Владимир Войнович в своей документальной книге «Антисоветский Советский Союз»:
► В начале 70-х мы с женой, возвращаясь с Черного моря в Москву, где-то, в районе, кажется, Армавира, попали на большую и по советским стандартам довольно хорошую дорогу, соединяющую Пятигорск с Ростовом-на-Дону. У въезда на дорогу никаких указателей не было, мы свернули в сторону, которая казалась нам правильной, и покатили, рассчитывая, что доберемся до ближайшего указателя и в лучшем случае поедем дальше, а в худшем развернемся.
Дорога была совершенно пустынна. Очень редко попадались встречные автомобили, а в нашу сторону, казалось, не ехал никто, кроме нас. Впрочем, мы не беспокоились. Главное — доехать до ближайшего указателя. А вот вроде и он…
Большой дорожный щит мы заметили издалека. Но когда приблизились, увидели, что это огромный портрет Ленина, очень доброго на вид старичка с красным скромным бантиком на отвороте пиджака и в кепке. Приложив к кепке полусогнутую ладонь, Владимир Ильич ласково щурился и одобрял выбранное нами направление. «ПРАВИЛЬНОЙ ДОРОГОЙ ИДЕТЕ, ТОВАРИЩИ!» — крупными буквами было написано под портретом…
Нас, конечно, сообщение вождя мирового пролетариата в данном случае удовлетворить не могло, хотелось бы получить более детальные сведения, но, что поделаешь, мы поехали дальше. И опять пустынная дорога без населенных пунктов, без бензоколонок, без указателей, даже без обычных (тоже бесполезных) фанерных щитов, на которых местные колхозы сообщают, сколько молока или яиц в текущей пятилетке они собираются сдать государству. И только портреты Ленина с той же усмешкой и с теми же словами «ПРАВИЛЬНОЙ ДОРОГОЙ ИДЕТЕ, ТОВАРИЩИ!» с раздражающей периодичностью появлялись у края дороги.
Проехав около сотни километров, мы, наконец, догнали какой-то трактор и выяснили у водителя, что дорогой мы идем, конечно, правильной, но в совершенно противоположную сторону. Развернувшись, мы поехали обратно, и опять один за другим возникали, приближались и исчезали портреты Ленина с теми же словами «Правильной дорогой…».
P
Реальный социализм
Сталинский тезис о построении коммунизма в одной, отдельной взятой стране был краеугольным камнем советской идеологии.
Никто давно уже не принимал эту идею всерьез. Шутили даже над известным выражением «Коммунизм на горизонте», напоминая, что горизонт — это воображаемая линия соприкосновения неба с землей и что по мере приближения к нему он удаляется.
Но начальство твердо держалось этой основополагающей идеи. Волюнтарист (так его потом назвали) Хрущев пообещал: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» И даже наметил конкретные сроки: объявил, что произойдет это в 1980 году. Посулил нам к тому времени какие-то бесплатные биточки. А пока распорядился бесплатно выдавать хлеб в столовых и ресторанах.
Но вот уже и восьмидесятый год не за горами. А до коммунизма все так же далеко. И даже бесплатный хрущевский хлеб в столовых пришлось отменить. И вообще, как сказано у Войновича в его знаменитом романе про солдата Ивана Чонкина: «Дела в колхозе шли плохо. То есть не так, чтобы очень плохо, можно было бы даже сказать — хорошо, но с каждым годом все хуже и хуже».
Теперь это можно было сказать уже не об одном, отдельно взятом колхозе, а обо всей нашей отдельно взятой стране.
Концы в нашей передовой теории не сходились с концами. Надо было срочно в ней что-то менять.
Думало наше высокое начальство, думало после снятия наобещавшего народу золотые горы волюнтариста Хрущева — и додумалось.
Решили (на время) о коммунизме забыть.
Взамен ему придумали термин: зрелый (развитой) социализм. Объяснили, что это — социализм, достигший высшей стадии развития.
В докладе секретаря ЦК на Пленуме ЦК КПСС 14 июня 1983 года было сказано:
► Советское общество вступило в ИСТОРИЧЕСКИ ДЛИТЕЛЬНЫЙ (выделено мною. — Б. С.) этап развитого социализма.
Близких перемен к лучшему, стало быть, уже даже и не обещали.
Но и тут тоже выходило не совсем гладко, поскольку дела в стране, где уже был построен этот самый развитой социализм, продолжали с каждым годом идти все хуже и хуже.
И вот тут-то и возник этот новый — спасительный — термин: реальный социализм.
Реальный — это значило: какой есть. Другого не будет. Лопайте, дескать, что дают.
Говорят, что сынишка Муссолини спросил однажды за обедом у отца:
— Папа, что такое фашизм?
На что дуче мрачно ответил:
— Жри и молчи.
Тоже, конечно, не ответ. Но у них там хоть было что пожрать.
У наших вождей, правда, с жратвой дело тоже обстояло неплохо. Был на эту тему даже такой анекдот:
► — Где проходит граница между развитым социализмом и коммунизмом?
— По Кремлевской стене.
А про реальный социализм говорили, что это — самый долгий путь к капитализму. (На самом деле оказалось, что не такой уж и долгий: чем реальнее становился наш социализм, тем ближе было его крушение.)
Был еще и такой анекдот на эту тему:
► — Что такое реальный социализм?
— Это когда без денег еще ничего не дают, а за деньги уже ничего не купишь.
В результате такого нашего поступательного, как принято было тогда говорить, движения к светлому будущему сама идея социализма в нашей стране оказалась безнадежно скомпрометированной. Что нашло отражение в таком, например, анекдоте:
► — А можно построить социализм, например, в Швейцарии?
— Можно, но жалко.
Или — в таком:
► Вопрос армянскому радио:
— А в отдельно взятой Армении социализм можно построить?
— Можно, но лучше — в Грузии.
И, наконец, — в таком:
► — Как вы считаете, Маркс был — ученый? Или политик?
— Пожалуй, скорее все-таки политик.
— Вот и я так думаю. Был бы ученый, так сперва на животных попробовал бы.
Разоружиться перед партией
У этого выражения было довольно много родственных словесных оборотов: «Покаяться», «Признать ошибки», «Отмежеваться».
Почти все они довольно рано стали предметом иронического глумления.
Уже в 1932 году Ильф и Петров в фельетоне «Идеологическая пеня» издевались над ритуалом обязательных «отмежеваний»:
► Необходимо помнить, что на сочинителей, не отмежевавшихся своевременно, начисляется идеологическая пеня 0,2 (ноль целых, две десятых) ругательной статьи на печатный лист художественной прозы.
И для литераторов, еще не овладевших техникой отречения от своих произведений, предлагали различные варианты готовых, клишированных «литотмежеваний», среди которых был даже один стихотворный:
Спешу признать с улыбкой хмурой
Мой сборничек «Котлы и трубы»
Приспособленческой халтурой,
Отлакированной и грубой.
В середине 30-х на ту же тему был сочинен иронический перифраз, который по справедливости должен считаться одной из жемчужин тогдашнего интеллигентского фольклора:
Он по-марксистски совершенно
Мог изъясняться и писал,
Легко ошибки признавал
И каялся непринужденно.
