- Мэм, это не совсем формальный допрос. Речь идет о требовании общественности.

- Но, сэр, я не могу разбудить капитана на основании того, что с ним желает говорить какая-то общественность, у которой нет имени. Я даже не смогу заполнить строчку в электронном вахтенном журнале, поскольку там есть обязательное поле: «имя».

Возникла очередная пауза. Мерлин Йенз была уверена, что Николсон сейчас открыл на ноутбуке ее персонал-файл и выясняет, кто она такая в плане биографии. Можно было предсказать его действия после того, как он узнает, что она до перехода в патруль была переговорщиком. Между тем на мостике Миа Пеккер привлекла ее внимание жестом, и показала на монитор радара. Самолет СДО Найтхарта приводился на востоке Добу, где размещено меганезийское подразделенея. Боцман Йенз кивнула - в смысле, приняла к сведенью. Прибытие СДО ничего не меняло в раскладе. Он мог бы повлиять на майора Буллбэка и спецагента Николсона только утром - через Канберру. Но к утру это станет неактуально. Любому профи было видно: ситуация на Добу решится в течение ночи, и вопрос лишь в том, как именно это произойдет. Конечно (рассуждала Йенз) это ясно и Николсону, так что сейчас он пойдет ва-банк: попробует достучаться до профи-этики переговорщиков. На его месте Йенз тоже попробовала бы это… Голос Николсона:

- Офицер Йенз, я хотел бы поговорить с вами, как с коллегой.

- С коллегой в прошедшем времени, - пунктуально уточнила она.

- Тем не менее, - сказал он, - вы понимаете то, чего не понимают другие, и вы знаете о сложности манипулирования террористами с целью спасения заложников.

- Допустим, и что с того? – спросила Йенз.

- Хрестоматийный случай, - сказал Николсон, - лидер террористов требует разговора с капитаном Ранстоуном, который рядом, на борту «Страйкапа». Что следует делать?

- Спецагент, вы сказали «требует разговора»?

- Да. Масум-Али Хусейн хочет спросить у Ранстоуна что-то об убийстве активиста.

- Спросить? А что, если ответ не устроит его, и он заявит: «Ранстоун, или вы придете в монастырь, или я начну резать монашек?». Какой у вас план на этот случай?

Снова пауза. Затем Николсон произнес.

- Хусейн уже сейчас может заявить это.

- Да, Хусейн может, но Ранстоун не услышит этого. Мы поняли друг друга, не так ли?

- Значит, офицер Йенз, вы специально подстроили, чтобы Ранстоун ушел с мостика.

- Чушь, - невозмутимо отозвалась она.

- Конечно, - сказал он, - это недоказуемо. Но я знаю, вы знаете, и Ранстоун знает. Что подумает Ранстоун о себе, если монашки будут убиты из-за его уклонения? И главное, офицер Йенз, что он подумает о вас? Вы же обещали уладить это без него, не так ли?

- Я, - ответила Йенз, - обещала капитану то, что требует Устав Флота: замещать его по любым вопросам, на время его отсутствия. Вопрос с Хусейном, это не исключение.

- Это, - спросил спецагент, - намек, что вы хотите поговорить с террористами?

- Я не хочу, но я обязана по Уставу, и я готова это сделать.

- Но о чем вы можете говорить с Хусейном?

- Это мое дело. Теперь, спецагент, выбор за вами: или сказать «нет», или сказать, что с Хусейном сначала будет общаться вахтенный офицер сторожевика, и лишь после этого – капитан Ранстоун. Таковы, мол, правила. Вы же знаете этот переговорный финт.

…

Спецагент Николсон знал этот переговорный финт, так что пяти минут не прошло, как Масум-Али Хусейн вышел на связь. Как свойственно таким субъектам - нагло:

- Эй, это вы тот вахтенный офицер, который должен позвать капитана Ранстоуна?

- Вахтенный офицер Йенз, - представилась она, и спросила, - с кем я разговариваю?

- А вам что, не говорили? – удивился он, - Я Масум-Али Хусейн! И вы должны позвать капитана Ранстоуна.

- Я замещаю капитана Ранстоуна, - ответила она, - и поэтому вы, мистер Хусейн, будете говорить со мной.

- Слушай, глупая курица! - возмутился лидер террористов, - У тебя есть минута, чтобы позвать Ранстоуна. Иначе я отрублю голову заложнику. Еще через минуту – второму!

- Превосходно! - ответила Йенз, - Заложники закончатся меньше, чем за час. Тогда ты перестанешь интересовать власти Австралии, и спецназ будет отозван отсюда. Я пока запасусь попкорном, и погляжу, как авиация нези после этого превратит тебя, и твоих шахидов, в угольные граффити на руинах монастыря.

- Ты сумасшедшая! – воскликнул он.

- Брось ты, - отозвалась она, - ход моей мысли логичен. Есть ли у тебя что возразить?

- Эй ты! Сейчас я убью заложника!

-Да, Масум-Али, я слышала. Если у тебя нет ничего нового, то я иду за попкорном.

- Этого не может быть… - слегка озадаченно произнес он.

- Может, ты спишь? – иронично предположила она.

Лидер террористов не нашел, что ответить и просто прервал связь. Боцман Йенз тихо выдохнула, и откинулась в кресле.

- Это было круто, мэм! – воскликнула Миа Пеккер с искренним восхищением.

- Надеюсь, - ответила Йенз, - что я правильно провела эти переговоры.

- Я тоже надеюсь, - откликнулся стармех Геверт, глядя в бинокль на монастырь.

- Что там, Джевел? – спросила боцман.

- Не вижу движения, - ответил он, - похоже, Мерлин, пока ничего.

- Пока ничего, - эхом повторила она, - но это только начало. Сейчас начнется прессинг сверху, через начальство спецагента Николсона в Канберре.

- Откуда ты знаешь? – спросил стармех.

- Оттуда, что таков стандартный протокол службы переговорщиков.

- А кто его начальство? – поинтересовалась младший матрос Пеккер.

- Кто-то из генералитета спецслужбы ASIO, - сказала боцман.

…

Несколько позже (около 3 часов ночи 26 сентября). Остров Добу.

Позиция меганезийского подразделения на восточном берегу.

Если что-то передается в обычном радиодиапазоне, то прием возможен в любой точке (кроме, разве что, слишком удаленной). А все, что принято, может быть дешифровано (такова уж природа информации - никакой скремблер или спец-канал не гарантируют секретности). В данном случае это значило, что с меганезийского МПЭР (мобильного пункта электронной разведки) ловился радиообмен австралийской стороны в эфире. И аналогичную функцию в отношении меганезийского радиообмена выполняла Великое Небесное Ухо Западного альянса, известное, как Спутниковая Система «Эшелон». Но (отметим разницу) австралийский улов был сравнительно беден, поскольку незийское подразделение имело высокую автономию. Меганезийский улов напротив, был богат, поскольку австралийское подразделение имело минимум автономии, и даже в рамках (казалось бы) автономии никто не хотел брать на себя ответственность за что-либо…

…Меганезийские офицеры, находящиеся на острове Добу, надеялись добыть из этого радиообмена что-либо важное за счет «фактора сознательной безответственности», но фееричность внезапного улова поразила их... Какая бюрократически-демократическая тектоника вытолкнула Сезани Модрингтон в кресло зама начальника отдела ASIO по противодействию терроризму. Сколько высокопоставленных олигофренов поставили подписи под этим жутким назначением? Какие личные и политические сделки внутри правящего либерально-консервативного блока Австралии привели к этой нелепости?

Ignoramus et ignorabimus (не знаем и не узнаем) - как говорит летучий латинизм.

Пуританка средних лет, с классическим литературным образованием, и диссертацией: «Жажда богопознания в экзистенциализме новой волны», не должна была занять эту должность, даже если бы альтернативой ей был лишь орангутанг из джунглей Борнео. Орангутанг точно никогда не сделал бы того, что сделала в середине ночи 23 сентября генерал-комиссар Сезани Модрингтон. Вместо того, чтобы позволить профессионалу (полковнику Черрити) проинструктировать переговорщика Николсона в той сложной ситуации, которая сложилась вокруг монастыря Эсаала, миссис Молден взяла бразды управления в свои литературно-экзистенциалистские руки. Ее разговор по закрытому радиоканалу с боцманом Йенз вышел шедевром того, что недопустимо в дипломатии.