- Спасибо! - поблагодарила Имоджен и, глядя, как доктор Упир аккуратно наполняет стаканы, спросила у него, - Значит, мифрил, это вроде легкой альтернативы экстази?

- Да, вроде СВЕРХЛЕГКОЙ альтернативы, - усилил модальность доктор Упир.

- Тем не менее, - продолжила она, - мне кажется, бенедиктинки этого не одобрят.

- Зря вам так кажется. Они уже составили впечатление, поэтому они одобрят. А вы?

- Что – я? – удивилась журналистка.

- Вы одобрите, или как? – уточнил он свой вопрос.

Имоджен задумалась, а затем осторожно ответила:

- Если мифрил, это натуральное и безопасное вещество, и не помрачает рассудок, то я отношусь нормально. Лучше мед - легкий экстази, чем тот алкоголь низкого качества, который нередко употребляется на молодежных вечеринках.

- Я того же мнения, - сообщил Упир, и жестом предложил попробовать бужоле.

- Превосходное вино! – честно сказала Имоджен, сделав первый глоток.

- Тогда, я рад, что вам понравилось.

- Но, - продолжила она, - мне кажется, вы подошли ко мне не только ради того, чтобы убедить меня не сбивать бенедиктинок с позитивного отношения к Мифрилланду.

- Разумеется, не только! - согласился он, - Вы вообще симпатичны мне.

- Как мило! – она улыбнулась. – Но, я думаю, есть еще причина.

Доктор Упир тоже улыбнулся, и предложил:

- Задайте вопрос о том, что вас удивило относительно Мифрилланда.

- Что меня удивило?.. Гм… Я не была там… Хотя, меня удивила девочка-водитель.

- А! Вас удивила Ралинэ, так?

- Да. Она непохожа на рассказ о ней. И мне почему-то кажется, что аббат Тореро тоже непохож… В общем, все это напоминает любительский театр.

- Хотите узнать как на самом деле? – спросил доктор Упир.

- Да, Джеймс, было бы очень интересно.

- ОК, я буду рассказывать, а вы кушайте. Договорились?

Имоджен Мюр кивнула в знак согласия, и принялась за поедание запеченного тунца, а доктор Упир, глотнув еще вина, приступил к рассказу:

- Начнем с аббата Тореро. По биографии он похож на святого Франциска Ассизского.

- Угм??!! – Имоджен издала звук, свидетельствующий о крайнем изумлении.

- Точно-точно, - продолжил коммодор, - вы знаете, святой Франциск в юности был, по японским меркам, ронином. В европейских языках не было специального термина, но существовал социальный слой небогатых молодых военных аристократов, которые не связывали себя присягой конкретному лендлорду, и сражались за того или иного, как придется, по мотивам жажды славы и денег. В средневековой Италии постоянно шли междоусобные конфликты, и молодому Франциску было, где разгуляться. Также и на просторах предреволюционной Океании – для молодого Тореро.

- А кто он по военной профессии? - спросила журналистка, дожевав кусочек тунца.

- Тореро, - ответил доктор Упир, - отличный боевой пилот-универсал. Он управляет с равным мастерством разными типами машин: бомбером, истребителем, автожиром, и транспортером. Это редкое качество, полезное также в цивильном бизнесе.

- Джеймс, верно ли я понимаю, что вы дружны с аббатом Тореро?

- Мы боевые товарищи, он был у меня в авиа-спецназе на Первой Новогодней войне, и несколько раз мы встречались на последующих военно-маневровых действиях.

- Ясно, Джеймс. А как Тореро стал аббатом?

Доктор Упир выразительно показал пальцем в небо (точнее в потолок), и объявил:

- Это - главная параллель судеб аббата Тореро и Франциска Ассизского, замеченная по случаю капитаном Бокассой. Он указал на сходство эпизода из жизни пилота Тореро и сюжета картины Джотто: «Аллегория нищеты» к жизнеописанию святого Франциска.

- Что? Капитан вашего флота разбирается в средневековой церковной живописи?

- Да, Имоджен, ведь Бокасса получил образование в филиале Сорбонны на Антильских островах, по специальности типа культурологической политэкономии.

- О боже! Что делал на флоте человек с таким образованием?

- Сначала, он командовал танковым десантным взводом, затем минным заградителем.

Журналистка эмоционально взмахнула руками:

- Ничего себе... Подождите, а капитан Бокасса не тот ли, который фигурировал в деле, известном, как Война за баронское наследство?

- Я бы, - ответил коммодор, - не назвал это войной. Просто, некие влиятельные уроды пытались присвоить наследство юной мисс Чанди Кестенвэл. И - да, капитан Бокасса фигурировал, поскольку между ним и мисс Чанди возникло что-то этакое. Но, давайте вернемся к биографии аббата Тореро, чтобы не потерять нить.

- Давайте! – она энергично кивнула, - Вы остановились на сюжете картины Джотто.

- Совершенно верно. На картине нищета изображена, как молодая женщина, которую унижают и обижают. В случае Тореро была девочка 11 лет в еще худшей позиции.

- Да, я слышала. Бенедиктинки рассказали, что эта девочка, Ралинэ, была в рабстве.

- В рабстве для коммерческого секса, в элитном отеле, - уточнил доктор Упир, - и при контрольных действиях Тореро наткнулся на нее. Те субъекты, которые сдавали ее в пользование, даже не скрывали это, думая устранить проблему, как в Индокитае.

- Взятка? – предположила журналистка.

Коммодор беззвучно поаплодировал, показав, что она угадала, и добавил вербально:

- Ну, разумеется! У них был шанс прожить дольше, если они знали что-то ценное для разведки. Но они потеряли этот шанс, когда предложили Тореро деньги. И Тореро без предисловий открыл огонь. Никто из наших ребят не стал тормозить его. Какой смысл подвергаться риску случайной пули в такой ситуации? Так что, он поразил все цели, и произвел этим крайне позитивное впечатление на Ралинэ.

- О боже! Он расстрелял этих субъектов прямо на ее глазах?

- Да, это так спонтанно случилось. Грубое нарушение дисциплины, кстати. Поэтому, я влепил офицеру Тореро сутки гауптвахты. А через час-другой на гауптвахте возникла Ралинэ, которая принесла ему пирожки и грейп. Типа, вдруг его не кормят тут. Очень трогательно получилось. По мнению Бокассы, теоретически, будь Тореро святым, его биограф отметил бы, что в этот момент он испытал духовное перерождение.

- Это что, капитан Бокасса так шутит?

- Как бы, да, - сказал доктор Упир, - и как бы, нет. В каждой шутке лишь доля шутки.

- Доля шутки, а остальная доля? – спросила Имоджен Мюр.

- Остальная доля, по обстоятельствам, - ответил он, - хотите ли вы узнать, что дальше произошло с аббатом Тореро?

Журналистка утвердительно кивнула, и коммодор продолжил.

- Ралинэ осталась с Тореро, который тогда вместе со своим компаньоном по прозвищу Люггер развивал бизнес с GM-пчелами на острове Митиаро, к востоку отсюда. Скоро вспыхнула Вторая Новогодняя война, но она шла недолго, как вы знаете. А пчелиным семьям уже становилось тесно на Митиаро, поэтому Тореро, взяв пчелиный приплод и некоторую часть персонала, перебрался на остров Тутуила, где цветущие горные луга прекрасно подходят для пчел. Разумеется, с ним приехала Ралинэ, и живет в его доме. Бывшая деревня на берегу залива Фагателе превратилась в городок Мифрилланд. Вы можете прокатиться туда на морском трамвае и просто погулять. Очень рекомендую.

- Минутку, Джеймс! Вы говорите: аббат Тореро живет с этой 12-летней девочкой?!

- Да, Имоджен, а почему вы так эмоционально спрашиваете?

- Э-э… Как - почему? Она ведь еще почти ребенок!

Доктор Упир иронично хмыкнул, глотнул вина, снова хмыкнул и прокомментировал:

- Даже журналисты утратили критичность под прессом рекламы педофилии.

- Э-э… Рекламы чего?!

- Вы слышали, но я могу повторить: рекламы педофилии. Да. Полвека назад интересы публики в развитых странах группировались вокруг реальных проблем: термоядерная энергетика, астронавтика, генная инженерия, робототехника. А сейчас в фокусе СМИ сплошной фэйк: глобальное потепление, толерантность, биоэтика, педофилия.