— Может быть, поужинаете со мной, герр Симмонс? — предложила она.

— Только если позволите мне купить бутылку самого лучшего шампанского, — галантно ответил Джокер.

Ужин прошел мило. Джокер был удивлен, поскольку не был дамским угодником, особенно после гибели Дженни и после того, как он угодил в ванну с химикатами, когда спасался от Бэтмена. Купание в адской химической смеси навсегда выкрасило его лицо в мертвенно-белый цвет, губы — в ярко-красный, а волосы — в зеленый. Но Петра, кажется, ничего не имела против. После ужина устроили танцы в большой бальной зале курортного отеля. Джокер не собирался идти, но Петра настояла. Он проводил ее до номера, чтобы она захватила легкую горжетку.

Петра занимала номер люкс на верхнем этаже. Когда она отперла дверь, первое, что предстало их глазам, была маленькая горничная в черном платьице и белом чепчике с оборками, спящая в одном из больших кресел.

Джокеру это показалось смешным. Но не Петре.

— Спишь?! — закричала она. — Как ты смеешь спать, когда должна наводить порядок!

Пока горничная бормотала оправдания, неловко вскочив на ноги, Петра яростно оглядывалась. Ее взгляд упал на хлыст для верховой езды, висевший на стене. Баронесса схватила его и хлестнула горничную изо всех сил — и еще раз, и еще, пока та не разразилась слезами.

— Ты, дуреха, найди мою горжетку, и чтобы я больше не видела, как ты здесь дрыхнешь!

Горничная убежала и через мгновение вернулась, утирая горжеткой слезы. Именно в это мгновение Джокер влюбился в Петру.

Тот вечер, когда Джокер танцевал с Петрой под звездами на балконе отеля, был самым романтичным в его жизни. Петру ее кавалер, кажется, тоже увлек.

— Надеюсь еще раз вас увидеть, — сказал Джокер, когда вечер подходил к концу.

— Ну конечно же! Мы же все-таки живем с вами в одном отеле.

— К сожалению, завтра я должен уехать по делам, — сказал Джокер. — Но через пару дней вернусь.

— Вы так и не признались мне, что у вас за дела, негодный мальчишка, — сказала Петра.

— Я бизнесмен, — сказал Джокер. — Покупаю, продаю. Бизнес как бизнес.

— Мне всегда казалось, что бизнес — это очень скучно, — сказала Петра. — Но может быть, это потому, что у моей семьи не было нужды им заниматься. Мы уже несколько столетий живем на доход от семейных поместий в Восточной Пруссии.

— Хорошее дело, — сказал Джокер.

Петра пожала плечами:

— Восточная Пруссия — это, конечно, мой дом, но я всегда хотела путешествовать. Мне очень понравилось в Америке, но есть еще одно место, куда я хочу поехать.

— Куда же?

— В Рио-де‑Жанейро! — Глаза у нее засверкали. — У меня там родственники. Они рассказывают, что в Рио не жизнь, а сказка. А еще я просто обожаю самбу!

— У меня там тоже есть кое-какие связи, — сказал Джокер. — Знаете, Петра, нам надо об этом поговорить.

— Охотно, — сказала Петра. — Спокойной ночи, герр Симмонс. Или надо говорить — герр Джокер?

Джокер вернулся в коттедж. Он шел не касаясь земли. Потребовалось немало усилий, чтобы напомнить себе: он приехал в Европу с определенной целью и время действовать уже почти настало.

Рано утром на следующий день шофер прибыл в коттедж точно к назначенному часу. Джокер велел ему поставить два чемодана в багажник, а потом ехать во Флюгельхофф, ближайший к курорту международный аэропорт. Там он увидел, что почти все летное поле занято военными. На краю поля, крыло к крылу, стояли две эскадрильи бомбардировщиков «хейнкель». Охрана была строгой. Но паспорта и вложенного в него письма от Обермайера оказалось более чем достаточно, чтобы пройти. Вскоре они уже были в воздухе. Джокер смотрел в иллюминатор, как они летят над Альпами и начинают путь вдоль Апеннинского полуострова.

Вопреки напускному простодушию, Джокер прекрасно знал, что идет война. Ее не избежать даже далекой Америке. Он следил за успехами Гитлера, который захватил Рейнскую область и Судеты, а затем провел «молниеносную войну» с Польшей. Поляки отважно сопротивлялись, но не могли устоять против германской армии численностью более миллиона человек и мощных бронетанковых дивизий, мчащихся в ее авангарде. Норвегия и Дания пали. Британия и Франция находились с Германией в состоянии войны, но там пока почти ничего не происходило. Обе стороны, и союзники и страны оси, провели мобилизацию, но французы оставались за линией Мажино, немцы — за линией Зигфрида. Мир ждал, что будет дальше.

Джокер был выдающимся преступником. Он знал, что война предоставляет большие возможности тем, кто умеет действовать быстро, бесстрашно и с выдумкой. Всеми этими свойствами он обладал. План зародился у него в голове уже давно. Царящая в Европе растерянность превосходно играла ему на руку. Он приступил к действию.

Германский самолет пролетел вдоль реки По и начал снижаться над римским аэропортом Леонардо да Винчи. Таможню и паспортный контроль Джокер прошел легко. У него было несколько рекомендательных писем. А также плотно набитый бумажник, деньгами из которого он щедро осыпал благодарных таможенников и сотрудников иммиграционной службы.

Формальности закончились быстро, а сразу за таможенной зоной его ждал шофер.

— Синьор Симмонс?

— Именно так, — ответил Джокер.

— Меня прислал Джузеппе, — сказал шофер. — Я Пьетро. Мне приказано отвезти вас туда, где ожидают вашего прибытия.

— Ничего не имею против.

Джокер подождал, пока Пьетро откроет перед ним дверцу. Автомобиль оказался раритетной, безупречно сохранившейся «испано-сюизой», моделью класса люкс, с золотыми ручками дверей.

— Машинка неплохая, — отметил Джокер.

— Для вас, синьор, только самое лучшее, — сказал Пьетро. — Так распорядился синьор Джузеппе.

Они катили по улочкам центра Рима. День был в разгаре. Яркий свет только-только начал покидать небо. Когда Пьетро одолел пробки и доставил машину в квартал Трастевере, уже вечерело.

Вечер в Трастевере. Небеса Италии столь же ярки, как мрачны небеса Германии. Улицы пестрели знаменами, оставшимися после недавнего фашистского митинга. На стенах высоких терракотовых зданий висели огромные портреты иль дуче. Лимузин остановился перед большим рестораном, у фасада которого стояли пальмы в горшках. Перед входом прогуливались несколько человек в деловых костюмах в тонкую полоску. По характерно оттопыренной ткани костюмов Джокер заключил, что люди вооружены. Без сомнения, это была охрана Джузеппе Скуцци, его римского партнера по готовящейся операции.

Когда показался Джокер, его причудливый внешний вид заставил на мгновение умолкнуть даже этих матерых уголовников. Свое потрясение, однако, они быстро скрыли. Один из них произнес на ломаном английском:

— Вы синьор Джокер, да? Все там, ждут вас.

Джокер быстро прошел мимо телохранителей. Ресторан был просторным, но почти пустым. Все столы были аккуратно сдвинуты в сторону, а стулья поставлены сверху. Занят оказался только один стол, в глубине зала. Перед группой из десятка мужчин стояли оплетенные соломой бутыли кьянти и тарелочки каламари — кальмаров, зажаренных в масле до золотисто-коричневого цвета. Сидящие спорили все сразу, приглушенным угрожающим тоном, но подняли головы, когда в зал вальяжно вошел Джокер. Приземистый круглый человечек, сидящий во главе стола, поднял голову. Это был сам Скуцци, вдохновитель операций мафии в Риме и его окрестностях.

— Это же синьоре Джокер! — сказал Скуцци.

Он встал, и черно-белый костюм в клетку подчеркнул его габариты. Скуцци стянул с головы широкополую панаму и отвесил шутовской поклон.

— Много наслышан о вашей славе, Джокер, ибо она простирается не только во все концы света, но и дальше! Для скромных воришек, таких как я и мои компаньоны, большая честь, что нам дозволено помогать вам в деле, которому, как заверили наши коллеги, суждено стать аферой века!

Джокер ухмыльнулся своей жуткой улыбкой. Распознать в галантной речи Скуцци нотку иронии было нетрудно. Остальные мафиози, сидевшие за столом, скалились и толкали друг друга локтями.