Осталось добавить немного. Действуя через посредников, я передал рассказ о своей встрече с Тостигом одному из представителей халианской гильдии поэтов.

— Метрическая форма не соблюдена, — сказал он, — и тут повествуется больше о вас, чем о Тостиге. Но мы благодарны за ваши старания. Мы принимаем ваш опус. Пусть он зовется «Сагой о бароне Тостиге». И да будет вам известно, что вы являетесь единственным чужаком, написавшим сагу, которая была принята халианской гильдией поэтов.

Халианин подарил мне серебристо-серое одеяние гильдии и остроконечную шапку барда. Они слишком малы, чтобы я мог их носить, но они висят на стене моего кабинета в Новом Иерусалиме. При каждом взгляде на них я вспоминаю Тостига. Даже если это и было предательством, никто не осудит меня строже, чем я сам.

Когда на Пердидо Бродский угодил в рекрутский набор, его послали на форпост хорьков — планету Цель, которая два года тому назад была захвачена специальным подразделением с Пердидо, поддержанным мощью Флота. Ко времени вербовки Бродского бои давно закончились, и бить там оставалось только баклуши, каковому занятию он, собственно говоря, и предавался с немалым успехом.

Но однажды к нему подошел сержант из его подразделения и объявил:

— Вас хочет видеть командир роты.

Бродский как раз наблюдал за двумя сверчками, в свою очередь наблюдающими друг за другом. Пока он торчал на Цели, волей-неволей многое узнал о насекомых и прочей мелкой живности. Если присматриваться, можно заметить нюансы, о которых не написано ни в каких книгах, — так называемые индивидуальные различия. Несмотря на отсутствие разума, поведение насекомых было не до конца предсказуемо.

— И зачем же я понадобился командиру? — спросил Бродский.

— Он, несомненно, сообщит вам об этом лично, — ответил сержант. — Так идете или нет?

— А куда деваться! — вздохнул Бродский.

— Неужели не можете ответить просто, как все нормальные люди: «Так точно, сержант!»?

— Наверное, я ненормальный.

Бродский был высок и неуклюж, координация движений оставляла желать лучшего. Зато коэффициент интеллекта был почти 185 — уровень гения. Но Бродский, казалось, не испытывал желания его применять, чем бросал вызов своему командиру, Джеймсу Келли, выходцу с планеты Катаджиния‑2, расположенной в восточном звездном секторе CJ.

Капитан Келли начал разговор любезно, но не без сарказма:

— А вот наконец и наш доморощенный философ.

— Вы оказываете мне слишком большую честь, капитан, — ответил Бродский. — Я простой искатель истины.

— И потому все время нарушаете строевой устав?

— Я вовсе не бунтовщик, — попытался оправдаться Бродский. — Это получается непроизвольно.

— То есть подсознательно?

— Вероятно. И позвольте заметить, капитан, что человека нельзя обвинять за неосознанные поступки, в которых он по определению не отдает, да и не может отдавать, себе отчета.

— Если бы вы хоть замечали, что совершаете их, — вздохнул капитан.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Бродский.

Он смотрел в окно, испытывая сильное желание оказаться подальше отсюда.

— Вам бы в одну из старых армий, Бродский. Знаете, как поступали тогда с солдатами, которые нарушали дисциплину?

— Неужели бранили? — попробовал догадаться Бродский.

— Много хуже. Их били.

— Не понимаю, — сказал Бродский. — Каким образом при помощи битья можно предотвратить нарушения дисциплины?

— Никаким. Теперь мы это понимаем. Но в старину считали, что наказаниями можно исправить поведение.

— Странная точка зрения, — отметил Бродский.

— И совершенно ненаучная. Но вы себе не представляете, Бродский, с каким удовольствием я отдубасил бы вас. Замучили вы меня дальше некуда.

— Сэр, если ваше настроение от этого поднимется, — ответил Бродский, — то можете без всяких колебаний ударить меня. Я не буду в обиде и никому не расскажу об этом эпизоде.

— Увы, я не могу давать волю своим чувствам, как это делали командиры старых времен, и бить вас не стану, а как бы хотелось! Напротив, я собираюсь поощрить вас. Это более современно, не правда ли?

— Не уверен, что поощрение ненавистной вам манеры поведения — хорошая идея, — ответил Бродский. — Более того, у меня такое ощущение — можете назвать его предвидением, — что ваше поощрение мне не понравится.

— Называйте это хоть предвидением, — сказал капитан, — хоть свиным хрящиком — дело ваше. Но никакая сила в мире, не говоря уже о ваших просьбах, не помешает мне поощрить вас за омерзительную и бездарную службу в моем подразделении.

— Не слишком-то вы печетесь о своем подразделении, — ответил Бродский. — Ну ладно, раз уж решили поощрить, то делайте это побыстрее. Надеюсь, вы не отправите меня на трое суток в ближайший захудалый городишко, чтобы я напился в стельку на глазах у этих язвительных двухметровых птиц?

— Нет, я придумал кое-что гораздо лучше, — сказал ротный.

— Тогда, сэр, не могу даже представить, что же это может быть.

— Не беспокойтесь, сейчас узнаете. Рядовой Бродский, я произвожу вас в чин младшего лейтенанта.

— Что? — изумился Бродский. — Это и есть ваше поощрение?

— Только часть его. А хотите узнать, почему именно в младшие лейтенанты?

Бродский пожал плечами:

— Возможно, у вас есть дочь, она в меня влюбилась, и вам пришлось повысить меня, чтобы она имела возможность появляться со мной в обществе.

— Бродский, вы что, встречались с моей дочерью? — упавшим голосом спросил капитан.

— Я даже не знал, что она у вас есть. Просто предположил.

— Уф! — произнес ротный и продолжил: — По новым правилам лейтенант — самый младший чин пилота на корабле-разведчике.

— Корабль-разведчик? Пилот на корабле-разведчике? Сэр, да я не умею водить даже машину!

— Этому несложно научиться. Интеллект — волшебный ключ к овладению всякой техникой, как вы сами мне говорили.

Уже долгое время Флот вел интенсивный поиск потерянных планет Первой Империи. Она распалась две тысячи лет назад. В ее центре находились тринадцать планет, одной из которых была Земля. При последнем императоре империя состояла из ста тысяч планет. Власть держал в своих руках Флот, базировавшийся на планете Порт в созвездии тау Кита. После развала империи многие карты были утеряны и часть планет оказалась полностью отрезанной от остальных. Начались смутные времена. Одной из постоянных забот Альянса стал поиск таких планет, установление контакта с ними и возвращение их в состав Альянса.

Но Бродский не мог и предположить, что будет участвовать в этих поисках. Он не был прирожденным исследователем. Как и прирожденным военным. Собственно говоря, у него были все основания полагать, что он вообще ни на что не годен.

— Но я ничего не знаю о пилотировании, — возразил Бродский.

— На борту корабля имеется инструкция. Вам дадут несколько часов на ее изучение. К тому же у вас будет партнер, разбирающийся в технике.

— Но почему именно я? — спросил Бродский. — И почему именно на корабль-разведчик?

— Корабли-разведчики, — объяснил ротный, — предназначены для обнаружения цивилизаций и первого контакта с ними.

— Вы хотите послать меня на разведку?

— Это очень ответственное дело, Бродский. Две тысячи лет тому назад мы были частью Империи, владевшей сотней тысяч планет. Представляете себе?

— Многовато, — заметил Бродский.

— Это было грандиозно. Великий замысел.

— Ну, как посмотреть. Сдается мне, что ностальгия по Первой Империи несколько преувеличена. Смутные времена гораздо любопытнее.

— Необходимо отыскать эти планеты, — отрезал капитан Келли. — Они должны быть в составе Альянса. Надеюсь, вы не забыли о том, что идет война? С хорьками, припоминаете? И со зловещим разумом, который стоит за ними. Противник очень силен, так что нам пригодится каждый, кто встанет на нашу сторону. И если вам наплевать на себя, то подумайте хотя бы о других. Знаете, как поступает враг с покоренными цивилизациями?