— Собака! — зарычал Чан, поднимая тяжелый пистолет с глушителем.

— Погоди! — крикнул Хэдли. — Ты не понимаешь…

Чан выстрелил. Хэдли рухнул на пол.

Быстренько сорвав с себя восточную маску, Чан превратился в настоящего Антона Лупеску. В комнату вошла мадам Уи и ахнула.

— Не волнуйся, крошка, — заявил Лупеску. — Самозванец, выдававший себя за Хэдли, был на самом деле китайским шпионом по имени Чан.

— А кто же тогда тот, второй Лупеску?

— Очевидно, — сказал Лупеску, — это и был настоящий Джеймс Хэдли. Где же, интересно, все-таки он спрятал чертежи?

При тщательном осмотре на правой руке трупа, выдававшего себя за Джеймса Хэдли, была обнаружена бородавка. Она оказалась искусственной. Под ней скрывалась микропленка с драгоценными чертежами.

— Кремль вознаградит нас, — обрадовался Лупеску. — А теперь мы…

Он осекся. Мадам Уи держала в руках тяжелый пистолет с глушителем.

— Собака! — прошипела мадам и выстрелила румыну прямо в сердце.

Быстренько освободившись от маскировки, мадам Уи превратилась в настоящего Джеймса Хэдли, американского секретного агента.

Хэдли помчался вниз по лестнице на улицу. Черный лимузин по-прежнему стоял у крыльца. Грек со шрамом вытащил из кармана пушку.

— Ну? — спросил он.

— Я с ними разделался, — ответил Хэдли. — Ты тоже хорошо поработал, Чан. Спасибо тебе.

— Не за что, — отозвался шофер, срывая с себя маску, из-под которой показалось хитрое лицо агента китайского национально-освободительного движения. — А теперь пулей в аэропорт, верно, старина?

— Совершенно верно, — сказал Джеймс Хэдли.

Мощная черная машина помчалась во тьму. В уголке салона кто-то шевельнулся и схватил Хэдли за руку.

Это была настоящая мадам Уи.

— Ох, Джимми! — проворковала она. — Неужели наконец-то все позади?

— Все кончено. Мы победили, — сказал Хэдли, крепко прижав к себе прекрасную евразийку.

Сэр Тревор Мелланби, старый и эксцентричный английский ученый, оборудовал в одном из уголков своего поместья в Кенте маленькую лабораторию. Он вошел в нее утром семнадцатого июня. Поскольку по прошествии трех дней престарелый пэр так и не появился, его семья заволновалась. А обнаружив, что двери и окна лаборатории заперты, родственники вызвали полицию.

Полицейские взломали тяжелую дубовую дверь и увидели сэра Тревора, безжизненно распростертого на цементном полу. Горло знаменитого ученого было зверски разодрано. Орудие убийства, трехзубая садовая тяпка, лежало рядом с трупом. Дорогой бухарский ковер исчез без следа. И тем не менее все двери и окна были надежно заперты изнутри.

Ни убить, ни украсть отсюда что-либо было невозможно. И все же убийство и кража были налицо. По такому случаю в поместье вызвали главного инспектора Мортона. Он прибыл незамедлительно, прихватив с собой своего друга доктора Костыля, известного криминалиста-любителя.

— Пропади оно все пропадом, Костыль, — сказал инспектор Мортон несколько часов спустя. — Должен признать, что это дело поставило меня в тупик.

— Да, задачка непростая, — откликнулся Костыль, тщательно осматривая ряды пустых клеток, голый цементный пол и шкафчик, полный блестящих скальпелей.

— Будь оно все неладно, — сказал инспектор. — Я простучал каждый дюйм в стенах, полу и потолке в поисках тайного хода. Глухо, совершенно глухо.

— Ты уверен? — спросил доктор Костыль. Лицо его лучилось загадочным весельем.

— Совершенно. Не понимаю, почему ты…

— А тут и понимать нечего, — прервал его доктор Костыль. — Скажи, ты подсчитал, сколько в лаборатории ламп?

— Конечно. Шесть.

— Правильно. А если ты подсчитаешь выключатели, то их получится семь.

— Не понимаю, при чем тут…

— Но это же очевидно! — заявил доктор. — Где ты видал комнаты с совершенно глухими стенами? Давай-ка попробуем выключатели.

Они принялись щелкать выключателями, проверяя один за другим. А когда нажали на последний, раздался зловещий треск. Крыша лаборатории начала приподниматься на массивных стальных винтах.

— Черт побери! — воскликнул инспектор Мортон.

— Вот именно, — сказал доктор Костыль. — Это одна из причуд сэра Тревора. Старик любил свежий воздух.

— Значит, убийца пролез в щель между стенкой и крышей, а потом закрыл лаз снаружи…

— Ничего подобного, — возразил Костыль. — Этими винтами не пользовались несколько месяцев. А кроме того, максимальное отверстие между стеной и потолком меньше семи дюймов. Нет, Мортон, убийца проявил просто дьявольскую изобретательность.

— Будь я проклят, если хоть что-нибудь понимаю!

— А ты задай себе вопрос, — сказал Костыль. — Зачем убийце понадобилось такое неуклюжее орудие, как садовая тяпка, когда под рукой у него была куча острых скальпелей?

— Разрази меня гром! — ответил Мортон. — Я не знаю зачем.

— На то была веская причина, — мрачно проговорил Костыль. — Знаешь ты что-нибудь об исследованиях, которыми занимался сэр Тревор?

— Вся Англия об этом знает. Он работал над методикой развития интеллекта у животных. Неужели ты хочешь сказать…

— Вот именно. Методика сэра Тревора оказалась удачной, только вот миру он о ней поведать не успел. Ты обратил внимание на эти пустые клетки? В них были мыши, Мортон! Его собственные мыши убили его, а потом удрали через канализацию.

— Я… Я не могу в это поверить, — ошеломленно пробормотал Мортон. — Но зачем им понадобилась тяпка?

— Думай, дружище! Напряги извилины! Они хотели скрыть свое преступление. Им вовсе не улыбалось, чтобы вся Англия вышла на мышиную охоту! Поэтому они разодрали горло сэра Тревора тяпкой — после того, как он умер.

— Зачем?

— Чтобы скрыть следы своих зубов, — терпеливо пояснил Костыль.

— Хм-м. Погоди-ка! Твоя теория, Костыль, крайне интересна, но она не объясняет кражи ковра!

— Пропавший ковер как раз и представляет собой последний ключ к разгадке. Микроскопические исследования докажут, что ковер они разорвали на мелкие клочки и по кусочкам утащили через канализационные трубы.

— Ради всего святого — зачем?

— Единственно для того, — сказал доктор Костыль, — чтобы не оставить кровавых следов тысяч крошечных лапок.

— И что же нам теперь делать? — спросил, подумав, Мортон.

— Ничего! — рявкнул Костыль. — Я лично собираюсь пойти домой и купить пару дюжин котов. Советую тебе сделать то же самое.

Meanwhile, Back at the Bromide. 1962 by Robert Sheckley.

(переводчик Ирина Васильева)

Вы же никогда не предполагаете, что это может случиться именно с вами, ведь верно? Вы прекраснейшим образом добрались до середины жизненного пути. Время расстилается перед вами бесконечной ширью, и даже такое серьезное дело, как смерть, кажется, вполне может подождать, ибо у вас почему-то не хватает времени на рассмотрение данной проблемы.

А завтра это происходит. Поломка в системе. Слабенькая головная боль вдруг становится невыносимой. И — нате вам — кровоизлияние в мозг. Автомобиль, потерявший управление, лезет на тротуар и бросает вас — вопящего — на стеклянную витрину магазина. Какой-то тип на платформе метро нервно дергается, толкает вас, и вот вы уже пляшете в воздухе под грохот и ослепительный свет огней экспресса Бродвей — Седьмая авеню. Я вовсе не хочу показаться вам патологическим занудой, но такие вещи случаются. Тогда слишком поздно сожалеть, что вы не связались вовремя со службой «В случае смерти наберите наш номер».

Джек Стентон был упомянут на третьей странице «Таймс», когда трос подъемника мебели лопнул и концертный рояль грохнулся прямо на него с высоты десяти этажей. У Джека не было времени подумать о происходящем, он даже не понял, что с ним случилось. Неожиданная воздушная волна, идущая сверху вниз, а затем — здравствуйте, я ваша тетя — быстрая аккуратнейшая смерть, причем даже с музыкой.