— Как поживает наш общий друг? — спросил Скуцци. — Я, разумеется, говорю об Антонио Патина, знаменитом крестном отце Готэм-Сити.

— У него все в порядке, — сказал Джокер. — Как вам известно, в настоящее время он находится за решеткой в исправительной тюрьме Готэма по мелкому обвинению в уклонении от уплаты налогов. Мы денно и нощно работаем над тем, чтобы вытащить его, и надеемся добиться успеха в ближайшее время. Патина передает горячий привет и еще раз подтверждает, что вам надлежит в ходе этого дела полностью подчиняться мне во всех вопросах.

— Разумеется! — сказал Скуцци с такой широкой улыбкой, что поверить в ее искренность было невозможно. — Вы, синьор Джокер, фигура мирового масштаба. Подчиняться вам в этом деле для нас большой почет. Помимо этого, есть вопрос: как будем делить добычу?

— Об этом уже договорились, — ответил Джокер. — Половину вам и вашим людям, половину мне.

— Все верно, — сказал Скуцци. — Мы лишь скромные мафиози, мы, конечно же, будем счастливы разделить между собой половину. А остальное, значит, останется вам, так, Джокер?

— Мне нужна половина, — сказал Джокер. — Хочу напомнить вам, что я долго разрабатывал этот план. Расходы были велики — поездки в Европу, подкуп, приобретение или изготовление специального оборудования. Следует ли понимать так, что вы недовольны?

— Ни в коем случае! — с преувеличенной живостью воскликнул Скуцци. — Все совершенно справедливо, как вы имели честь напомнить. А теперь, может быть, вы окажете нам любезность и посвятите в суть работы? Ведь вы так и не доверили нам тайну, куда именно направляетесь. А сейчас скажете или мы пойдем на дело вслепую?

— Секретность была вынужденной, — сказал Джокер. — Пока о деле знал я один, не было вероятности, что о нем узнает кто-то еще. Я не разговариваю во сне, джентльмены! Но сейчас — да, вы правы, пришло время вас посвятить в тонкости операции.

Джокер открыл портфель и достал большой сложенный лист бумаги.

С раннего утра толпы туристов шли по мосту Витторио Эммануэля и вступали на широкую Виа делла Кончилиационе. В тот военный год среди них не было французских или британских гостей, но отсутствие таковых с лихвой возмещали многочисленные немцы и австрийцы плюс, конечно, итальянцы и большая группа испанцев и португальцев. Они вели себя как обычные экскурсанты в любое другое время и в любом другом месте. Останавливались поглазеть на швейцарских гвардейцев в традиционных мундирах с красными, желтыми и синими полосами, на церемониальные алебарды у них в руках. Ненадолго собирались группами на площади Святого Петра, каждая группа вокруг своего экскурсовода. Экскурсии на многих языках слышались вдоль длинных рядов туристических автобусов. Хватало и самостоятельных туристов. Весь этот поток гостей тек по широкой лестнице, оставляя арку делле Кампане слева, а Ватиканский дворец, музеи и Сикстинскую капеллу — справа. Среди гуляющих было вдоволь итальянцев, некоторые из них искали аудиенции у папы, другие просто хотели приятно провести теплый денек середины марта.

Люди заходили в базилику Святого Петра, толпились вокруг больших статуй, особенно вокруг огромного бронзового святого Петра работы Камбио, где многие останавливались поцеловать ногу святого.

Внутри собора они разбредались во все стороны, некоторые обследовали трансепт и апсиду, другие осматривали надгробия Пия VII и Льва XI.

Все это происходило под бдительным надзором гвардейцев. Те из них, кто стоял внутри собора, были вооружены пистолетами. Гвардейцев было много, поскольку в этих стенах хранились не только одни из самых почитаемых, но и одни из самых ценных сокровищ в Европе.

Целый день туристы сновали туда-сюда. К пяти часам охрана выпроваживала последних посетителей. Дважды она тщательно осматривала каждое помещение, чтобы никто случайно не задержался внутри. Несмотря на всю святость собора Святого Петра, остаться запертым здесь на ночь считалось плохой приметой. Поговаривали, что в мраморных залах по сей день гуляют привидения первых христианских мучеников.

К девяти часам вечера здание тщательно запирали. Проверяли сигнализацию. Последний раз делали обход галерей. И наконец собор Святого Петра был готов отойти ко сну.

Темная и таинственная, на Рим опустилась ночь. Припозднившийся свет горел в расположенном неподалеку Кастель Сант-Анджело, где засиделся за работой папа римский со своими помощниками, пытаясь привнести хоть немного здравого смысла и порядка в помешавшуюся на войне Европу.

Сторожевые собаки пробежали по галереям и травянистым дорожкам. Специальный патруль карабинеров совершил последний обход и доложил, что все спокойно. Ватикан ждала спокойная ночь. По крайней мере, так могло показаться.

Тускло подсвечивались огромные галереи. Мягким золотым сиянием лучился трон святого Петра. «Пьетá» Микеланджело в этом приглушенном свете казалась вырезанной из старой слоновой кости.

В картинных галереях бородатые папы и древние святые глядели вниз из своих позолоченных рам. В Ватиканской пинакотеке их портреты висели в несколько рядов.

Однако не всюду картины были религиозного содержания. Временами попадался портрет пастуха. А в дальнем конце одной из галерей можно было увидеть портрет венецианского повесы в полный рост. На нем был костюм клоуна — белый атласный наряд в синий горошек. Маскарадная полумаска прикрывала его глаза, а ниже маски от уха до уха растянулась улыбка, которая словно насмехалась над мрачными религиозными полотнами, висевшими со всех сторон. Человек был совершенно неподвижен — странная фигура в пышных одеждах.

Часы на Латеранском соборе пробили полночь. Фигура венецианского клоуна пошевелилась и шагнула из рамы.

Джокер с наслаждением потянулся, после чего энергично направился к памятнику Льву Великому. Зайдя за статую, он нащупал в камне маленькую дверь, заваренную уже много лет. Под белым балахоном у него оказался рюкзак. Достав оттуда брусок пластиковой взрывчатки, Джокер быстро прилепил ее на нужное место. Затем поднял голову. Послышались приближающиеся шаги.

Вошли два карабинера, совершавшие обход. Джокер не пытался скрыться. Он ждал их.

— Привет, ребята, — сказал он.

Охранники в недоумении подняли глаза.

Джокер осклабился еще шире и, приблизившись к ним, заговорил:

— Друзья, послушайте, я все объясню. Это было пари, понимаете? Смотрите, сейчас я вам кое-что покажу…

Он приблизился к карабинерам и раскрыл ладони. Вылетело облачко белой пыли. Охранники закашляли, зачихали, а потом вдруг рухнули на пол.

— Очухаетесь, — сказал Джокер неподвижным телам. — Это всего лишь слегка видоизмененная формула «яда Джокера» в удобной порошковой форме. Приятных сновидений, ребята.

Джокер быстро пошел по базилике. Ее план он выучил наизусть, еще когда только задумывал операцию. То время хорошо отложилось в памяти. Он читал о гуннах, как они прошлись по итальянскому полуострову и разграбили Рим. Джокера всегда восхищал Аттила. Вот это человек! «Но все, что может Аттила, — думал про себя Джокер, — могу и я. И мне даже не потребуются в помощь миллион гуннов».

Только несколько мафиози, которые, согласно плану, уже должны были ждать снаружи, когда он их впустит.

Джокер вышел в мягкую римскую ночь. Прошагал мимо высоких тополей к воротам слева от собора. Невысокие, они были крепко заперты на засов. По пути Джокеру встретились еще два охранника. Своим фирменным порошком он быстро уложил спать и их. Пластиковой взрывчатки оказалось достаточно, чтобы сорвать замок. Джокер распахнул ворота, которые издали тихий скрип.

— Выходите, ребята, — сказал он.

Несколько теней отделились от более темной тени, которую роняла ватиканская стена. Это был Джузеппе с десятком своих людей. Они с ужасом смотрели на открытые ворота, не решаясь войти.

— Ну и что случилось? — спросил Джокер. — Мы же так и договаривались, разве нет?

— Я просто как-то не думал, что вам удастся это провернуть, — сказал Джузеппе Скуцци. — За мной, парни!