— Эта игрушка тебе не поможет, — скривилась в ехидной улыбке старушка.

— А кто тебе сказал, что я на неё рассчитываю?

Последнее, что он увидел, прежде чем прикусить язык и обжигаясь об воздух, пуститься со всех ног в сторону терема, были её шевелящиеся волосы, как будто ожившие и превратившиеся в тонюсеньких змей.

Язык он отпустил, когда уже влетел в деревянный город. С бега, перешёл на быстрый шаг, подставляя пылающее лицо прохладе внутренних коридоров. Он шёл вперёд быстро, в надежде пройти терем насквозь и выйти с той стороны. Кайсай чувствовал себя, как в бою. Налёт-атака завершена, теперь необходимо было быстро выйти из окружения и покинуть поле боя. Он не думал сейчас о том, что против него предпримут силы противника, бердник думал лишь о том, где его кони и главное — оружие.

Первый человек, которого увидел бердник, выскочив во внешний двор, была Золотце, которая стоя, почти, у самого крыльца, упражнялась в стрельбе из лука, пуская свои стрелки, одну за одной, с неимоверной скоростью вколачивая их, в один из стволов массивного частокола. Рыжий посчитал это хорошим знаком, так как, именно она забирала у него оружие и уводила Васа, а значит, как не ей, знать где это всё. Ещё не дойдя до Матёрой, он принялся осуществлять свой план побега.

— Здрав будь, Золотце, — поздоровался он громко и наиграно весело.

Дева на мгновение зависла с натянутым луком, но после паузы раздумий, выстрелила стрелу в цель и повернулась к рыжему, с не очень радушным взглядом. Осмотрев подходящего к ней Кайсая с ног до головы, задержав взгляд на красном, как после парной бани лице, она неодобрительно заметила, вместо того, чтобы ответно поздороваться:

— Кайсай, ты же мне обещал.

— Ну, и, — разведя руки в стороны и не понимая её претензий, спросил рыжий, подойдя к ней вплотную, — я ещё ни одну зайчиху не зарезал, а пора бы уже. Та, что была со мной ночью, сама сбежала, я тут не причём.

— Как сбежала? — недоумение её, было неподдельно неприличным.

— Так ты что, не знала? — тут уже удивился рыжий.

У него в голове, почему-то сразу мелькнула мысль, что его где-то обманывают, вот, только кто и где, он пока не понимал.

— Как она могла сбежать, она же любавица. Они же…

Тут она закусила губу, выдавая себя с потрохами, что чуть не проболталась о каком-то секрете, который Кайсаю, знать было не положено. И, как и бывает по «закону подлости», в части, «как не везёт и как с этим бороться», не успел он наладить мосты для побега, как они были разрушены.

— Сними защиту, — прошипела сквозь зубы Золотце, смотря куда-то ему за спину, — сюда идёт Калли.

— Тфу, — плюнул раздражённо Кайсай, притом ни образно, ни про себя, по-настоящему, под ноги и скрипнув зубами, так же сквозь них ответил Золотцу, — обойдётся.

Но на её слова «Кайсай, вот где ты, а я тебя везде ищу», он всё же сделал вид, что раскис, обмяк, одев на лицо идиотскую улыбку, только что слюни с соплями не пустив, медленно обернулся ей навстречу и замер, не в состоянии поменять надетую личину, даже увидев перед собой, не совсем привычную Калли.

Её милые, чётко обрисованные, пухлые губки, радостно оголяли белоснежные зубки, но в глазах плясал страх! «Опаньки, как у них тут всё быстро», — подумал рыжий, прислушался к себе и не почувствовав её давление Славой. Какое-то время соображал: прекратить претворяться или продолжить? Смуглянка, всячески старалась скрыть своё волнение, но делала это крайне неумело, да, и не могла она этого сделать физически, так как Матёрую, заметно колотило и тут же, сама Калли подсказала, что ему делать в дальнейшем.

Она аккуратно начала на него давить своей «прибивалкой» и рыжий понял, что надо продолжать притворяться. Дева не стала близко к нему приближаться, а остановившись в шагах пяти, проговорила, во что бы то не стало, пытаясь успокоиться:

— Ты остался один, это так печально. Пойдём со мной, я познакомлю тебя с обворожительной девой. Поверь, ты будешь доволен, — она протянула руку, как бы приглашая к ней присоединиться, — к тому же, я обещала тебя научить языку и она, как раз, нам в этом и поможет.

Кайсай стоял, всё так же улыбаясь, но не двигаясь с места. Он лихорадочно думал, как быть. Но тут, как всегда, всё испортила Золотце, стоящая за его спиной и трагически печально, проговорившая ему в самое ухо:

— Кайсай, ты должен выполнить свой мужской долг. Я просила тебя о том, что просила, именно из-за того, чтоб ты не мучился угрызениями совести, а просто, получил удовольствие от жизни. Подумай над этим.

Кайсай, в первую очередь, отметил для себя, что у Золотца, прямо, талант портить его планы, но тут же призадумался. Действительно, что он себя постоянно накручивает. Не убьют же его здесь, в самом деле. На хрена было Райс сюда его посылать, после всего того, что он прошёл у ритуального камня. И молодой бердник, решил прислушаться к боевой красавице. Ведь они, похоже, действительно хотят получить от него потомство на будущее, передав следующему поколению его особенность и неповторимость. Его дети, если они родятся, будут обладать даром богов. Разве это плохо? И что он, в конце концов, ведёт себя, как перепуганный заяц среди зайчих, тем более, первый опыт показал, что это не только нестрашно, но даже, наоборот.

Он резко повернул голову в сторону входа в Терем, будто бы там кто появился. Калли обманулась на этот финт и оглянулась. Этого хватило рыжему, чтоб прикусить язык и убрать щепку обратно в потайной кармашек пояса. Вернувшись в сказочность, он сразу попал под власть пышногрудой, смуглой обольстительницы и тут же, все страхи испарились, заменившись на «пусть делает со мной, что хочет» и поймав её огромные чёрные глаза, оторваться от них уже не смог…

Она его обманула. Обманула во всём. Он, конечно, не сомневался, что обманет, но всё же на «всё», не рассчитывал. Калли привела его в роскошную комнату, увешенную странными, цветными, толстыми тряпками, разноцветные ворсины которых, создавали причудливые орнаменты и рисунки. Таких Кайсаю, ещё видеть не приходилось. Этими большими, и по виду тяжёлыми тряпками, были увешаны стены, потолок. Они же составляли пол, по которому он, зачарованно ходил босиком, сняв сапоги ещё при входе.

В комнате было два больших окна, затянутых тонкой плёнкой, которую Кайсай наощупь, определил, как штуку, видимо, животного происхождения, очень похожую на бычий пузырь. Через плёнку, если присмотреться, различались контуры двора. Такая интересная система, когда светло и не дует, ввергла Кайсая, в чувство соприкосновения с чудом.

Всё, куда падал его взгляд, было диковинным и чудесным. И сама хозяйка этой, по-настоящему светёлки или светлицы, в отличии от темницы, в которой он провёл прошлую ночь, казалась влюблённому и жаждущему молодцу, обворожительной богиней. Она действительно была соблазнительно прелестна. В отличии от первого, памятного общения с ней Кайсая, в этот раз, всё было по-другому.

Сразу введя его в свои хоромы, Калли заговорщицки поставила его в известность, что это её дом, что дева, с которой она обещала его познакомить — это она и есть, что Калли, просто без ума от него и что ей, наплевать на свою Матёрость в орде, она ей нисколько не дорожит, а всей душой желает от любимого Кайсая ребёнка.

Дальше она заговорила на непонятном ему языке, осыпая его поцелуями, но по сверкающим восторгом глазам, он понимал, что дева, не то говорит, не то поёт, на этом мягком, певучем наречии, о нём. Он не понимал смысла её слов, но осознавал, что она всем сердцем говорит о любви. Он вслушивался в эти чарующие звуки, чужой, инородной речи, стараясь запомнить хоть что-нибудь, но всё, что позже вспомнил, было имя некой богини, к которой Калли постоянно обращалась — Шамирам.

Она ни разу, не позволила себе грубого или пренебрежительного отношения, ни разу, не оскорбила ни словом, ни действием, ни разу, он не испытал унижения. Разлив свою Славу, она тем не менее, была сама покорность и кротость, подвластная ему и всякий раз, унижаясь сама перед ним, давая понять, что желает быть униженной, рождая в нём внутреннюю силу и уверенность.