Было их три подруги, до поры, до времени. О девичьей дружбе, можно говорить много, а лучше не говорить, вовсе. «Если жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, учёным, доподлинно, не известно». Примерно, тоже самое, можно сказать и о феномене девичий дружбы. Да, и, о какой дружбе, может идти речь, когда одна из подружек, царская дочь, а все остальные при ней, завелись, в качестве живых игрушек.

Райс, была не просто одной из дочерей, одного из царей, которых в то время, было пруд пруди и море мори, и ещё столько же останется. Она была дочерью, самой царицы Тиоранты, Матери Степи и царя всей степной орды, Эминака, самой могущественной пары, в ойкумене того времени. И Райс, как любимая и долгожданная дочь, была самой большой ценностью, всего известного мира. Вертя, с помощью капризов, повелителями человечества, она априори являлась самой влиятельной персоной вселенной. Правда, у неё был ещё старший брат, но он не в счёт, в мире военного матриархата, он же мальчик.

Райс, была очень похожа на маму и это касалось не только генетического подобия, но, в первую очередь, сходства всех внешних атрибутов. Она всегда и всюду, требовала от всех, кто её одевал, обувал и причёсывал, чтобы было, «как у мамы», поэтому и одевали её, и обували, и даже придавали её рыжей, густой шевелюре, некую небрежную распущенность и пышность, как у царицы. Тиоранта, никогда не плела косы и это же, на отрез, отказывалась делать маленькая Райс.

Один в один, голубые глаза и одинаковая с царицей причёска с одеянием, делали Райс, точной копией Тиоранты, только маленькой. «Маленькая гадина», как её называло за глаза взрослое, непосредственное окружение, даже в одно время, у мамок-нянек, потребовала разукрасить своё тело под колдовские узоры татуировок, как у мамы, на что последняя, увидав это безобразие, и не оценив творчества художниц-мастериц, разрисовавших дитя разноцветными красками, врезала мамкам так, что им мало, не показалось и повторять творческий порыв, больше не захотелось. А саму «дрянну дочу», оттирала жёсткой мочалкой самолично, от чего та, отревев всю процедуру, ещё долго ходила по своему шатру голенькой, наотрез отказываясь, что-либо, на больное тело, одевать.

Две, из четырёх игрушек-подружек, «сломались», через какое-то время и пропали, а вот одна, оказалась живучей и устойчивой к причудам царской дочки, как ванька-встанька. И сколько бы та, её по жизни не колотила и не швыряла оземь, она каждый раз, вставала и просто отряхивалась. Её лучшую, по сути, постоянную и единственную, на тот момент, подругу, звали Такамита.

Райс, когда подросла, вполне искренне считала, что они были подруги с рождения, хотя это, конечно, было не так. Такамита, появилась при царском дворе, только когда Райс подросла до возраста нестерпимых «почемучек». Откуда она взялась, и кто её родители, никто не знал. Ну, по крайней мере, они обе не знали, точно и те, кого они об этом спрашивали, тоже не знали или помалкивали.

Дружба у них была, несколько, странной, если не сказать большего. Она проходила в постоянных, нескончаемых периодах войны и мира, притом эти периоды, определяла исключительно Райс. Она, то лупила подругу и выгоняла, утверждая, что на этот раз навсегда, то, почти, тут же кидалась её искать и силой притаскивала дружить обратно. Вот так и дружили.

Вместе сели на коней, вместе учились стрельбе из лука и драке на оружии, вместе учились колдовскому и ведьменному делу. Если в первых дисциплинах, касающихся воинского искусства, Райс, была всегда, впереди оравы всей, то в том, что касалось потустороннего, столь же сильно, отставала от Такамиты, но это её, как раз, нисколько не расстраивало, хотя быть первой во всём, она привыкла, как должное и не позволяла, никому её обскакать, хоть путём собственного усердного старания, хоть, просто, ликвидируя конкурента грубой силой. Но, вот, нудное учение ведунов и ведуний, царскую дочь, явно тяготило и являлось, по её словам, «проклятущим наказанием».

На обучение этой премудрости, она сама толкала Такамиту вперёд, ленясь и прячась за её спиной, где и отсиживалась. Подруга же, занималась прилежно, хотя, как выяснилось, дара особого, у неё к этому делу не было, но благодаря упорству и желанию стать непременно ведьмой, как минимум, она достигла определённых высот, для своего возраста. Райс, это нисколько не расстраивало. Тогда, она считала «эту хрень», ей не нужной и бесполезной, но так как, мама заставляла и настаивала на обучении, то дочь, стойко терпела эту нудную и неинтересную для неё бредятину.

Нет, они не оставались только вдвоём. В их «дружный» коллектив, благодаря родительскому протеже, постоянно вливались, всё новые и новые «подруги», но как вливались, так и выливались обратно. Перетерпеть характер этой «рыжей, мелкой дряни» было не каждой суждено. Вернее, никому из них.

Когда они подросли и у обоих стали проклёвываться первые признаки половой принадлежности, в банной прислуге царской семьи, появился странный парень-чужеземец. Был он ещё совсем молод, но для них, казался очень взрослым мужчиной. Странно одевался, странно, с очень сильным акцентом говорил, тонким девичьим голоском, имя у него было, для них странное — Шахран и вообще, он Райс, сразу не понравился, от чего она, с первого мгновения, как увидела, начала его гнобить.

Больше всего, бесило царственную стервочку, одна его исключительная от всех особенность. Несмотря на то, что в бане, все обязаны были ходить голые, независимо от рода, пола и властного положения, этот представитель ненавистного для неё мужицкого населения, всегда расхаживал в штанах, при том не в ордынских, кожаных в натяг, а матерчатых, воздушно широких, в которых, можно было спрятать целый мешок с рыбой.

Подловив это недоразумение, как-то, в предбаннике и прижав его к стенке, девки-подружки, воинственно угрожая, потребовали от него, немедленно снять штаны и показать, что он там прячет. Шахран, нехорошо, как-то, улыбнувшись, даже, скорее презрительно скривившись, медленно распустил завязки и уронил штаны на пол.

Когда кутырки, не увидели там ничего, кроме уродливого, оплавленного шрама, то сначала, попытались обе, вытолкать собственные глаза на лоб и распахнув свои ротики, дико заверещав, не меняя выражений на лицах, во все ноги, пустились ябедничать на него, Матери Степи, что вела, какой-то, банный дипломатический приём, в это время. Когда Тиоранта и её окружение, что находились рядом, перепуганные, стараясь успокоить детей, с великим трудом поняли, из их парной истерики, что случилось, то царица, рявкнула на обеих так, что те, разом заткнулись, как и не ревели.

«Как вы посмели!» — кричала она на них и всё такое прочее, и всё в том же духе, но маленькая Райс, округлив недоумённо свои голубенькие, бесстыжие глазки, безапелляционно, тут же огрызнулась, втиснувшись в одну из пауз в ругани мамы: «Ну, я же должна была знать, что он там прячет!». Такая непосредственность, лишила царицу дара речи. Она хотела, как следует отсчитать обеих за наглость и разнузданность, преподав, так сказать, урок тактичности, но не найдя, что ответить дочери на её заявление, просто, спокойно, обозвала их дурами и прогнала.

Удивительная вещь. Райс, которая никогда и никого не жалела в своей жизни, и многие думали, что она, вообще, на это была неспособна, Шахрана пожалела, от всей своей маленькой, но вредной душонки. Нет, она не извинилась, но доставать его перестала и поначалу, просто, пряталась от уродца, стараясь избегать при любой возможности. А вот Такамита и извинилась, и разговаривать стала всякий раз, как встретит.

Он оказался необидчивым и вполне компанейским. По податливости характера, парень сильно напоминал Такамиту и спустя всего пару дней, Райс, уже нагло, «придружила» его в свою компанию. Вот так и стало их три «подруги», дружба которых, растянулась на последующие годы.