И она выложила. Рассказала о задуманном разведывательном походе, который собирается провести тайно, без налётов и погромов. Объяснив полководцу его причину, необходимостью подготовки к неминуемой битве с персидским царём в недалёком будущем, от чего Агар вспыхнул в негодовании.

Их полемика, относительно Куруша, длилась не один год. То вспыхивая, то затухая. Агар, как истинный и здравый полководец, вполне трезво смотрел на боевые действия, против объединённой персидской армии. Всякий раз, доказывая царице, всю бессмысленность и пагубность для степи, подобной авантюры. Победить в открытом противостоянии Куруша, было для орды, в её сегодняшнем состоянии, невозможно.

Агар прекрасно знал планы Царя Царей и не коим образом, не видел, даже предпосылок к тому, что Повелитель Империи Народов, ни с того, ни с сего, повернёт свои армии против них. У него, впереди Вавилон, Египет, Индия, в конце концов и они для перса, куда важнее, чем разрозненные и разбросанные по степи орды, с которых и взять то нечего. К тому же орды, таят с каждым годом, как снег по весне, перекидываясь в стан Куруша.

На поход в цивилизованные страны, у Куруша, уйдёт уйма времени. Ещё не понятно, хватит ли ему на это жизни. Агар, исходил из того, что с Персидским Повелителем, налажен некий неписаный паритет, некий пакт о ненападении. Орда не трогает империю, империя не бросает свой взор на орду.

— А с чего ты взял, что он не бросает взоры и не претендует на степь? — в горячности спора, ехидным голосом спросила Райс.

— Да с того, что у тебя, кроме непонятных бабьих запугов, про врага с юга, ничего нет. Он к нам не лезет, и ты к нему лучше не лезь. Поверь, это для всех лучше будет.

— А ты прям, такой умный, что тебе и оракулы не в счёт! Посмотрите на него. Всё то он на перёд знает, — продолжала раскаляться царица и рывком вынув из-за пазухи, всё тоже злополучное письмо Асаргада, протянула пергамент Верховному, — на почитай! Упёртый.

Агар, тоже уже заведясь не на шутку, грубо вырвал из её рук скрученный пергамент, резко развернул, прочёл первые строки, где Тахм-Райс называлась «любимой» и как-то сразу осёкся, недоумённо уставившись на царицу.

— Читай, читай, разрешаю, — уже успокаиваясь проговорила она, отворачиваясь в сторону.

Агар читал долго. Эту привычку медленно «пережёвывать» читаемое, он перенял, как раз от Райс, впрочем, как и само умение читать и писать. После того, как прочёл и отдал свёрнутый пергамент обратно, принялся ходить вокруг неё кругами, уставившись в землю и заложив руки за голову.

Ходил он так, тоже довольно долго. Затем остановился, расцепил руки от головы и посмотрев в глаза царицы, выдал итог своих размышлений:

— И всё-таки ты не права, Матерь, с этим походом.

Райс ничего не ответила, лишь вопросительно посмотрела на него.

— По моим данным, он уже давно готов воевать Вавилон и ждёт только того момента, когда я уведу орды на заход солнца. Я даже сознательно спланировал поход к северным морям, подальше от него, лишь бы у Куруша не возникло и малейшего подозрения, на мою возможность напасть, пока он собрал все свои армии, так далеко от наших границ.

— Я знаю об этом, — так же спокойно проговорила Райс, — и поэтому, отсюда с тобой уйдёт восемь боевых Матёрых, создавая видимость, что ушли все. Как войдёте в леса, пять сотен уйдут на борей, но и сюда не вернутся, а лесами уйдут на восход, где займутся молодым пополнением. В поход в горы пойдут лишь четыре сотни кос, притом из них только три боевых и то, только для того, чтобы получить опыт горных переходов. Им запрещено будет воевать селения.

— Всё равно рискованно, — после долгой паузы продолжил упорствовать полководец, — это не пройдёт незамеченным и о твоей вылазке, Курушу станет известно и тогда его дальнейшее продвижение подальше от нас в сторону Египта, станет под вопросом.

— Он не собирается после Набонида воевать фараона Яхмоса, — уверенно заявила Райс, глядя в расширенные, вопросительные глаза Агара, — он придёт на наши границы и построит очередной город, в проходе между морем и горами. И не спрашивай, откуда мне это известно. Я знаю точно. Даже знаю точное место, где этот город будет построен. Асаргад не собирается воевать с нами армией. Он знает, что мы не примем вызов. Он решил покорить нас другим способом: путём разрушения многовековых кочевых устоев и навязыванием нам, оседлого образа жизни, превратив свободный и вольный народ, в продажных торгашей и ремесленников. Он будет строить город за городом, наступая на степь, как землепашец наступает на лес, выкорчёвывая кусок за куском, а свободные воины, что постоянно наполняли наши орды, с каждым годом будут уходить от нас к нему, пока степь, вообще, не опустеет.

— И всё-таки я не думаю, что его надо опасаться, в ближайшее время, — с привычным упрямством возразил Агар, — на Набонида у него уйдёт не один год. Город, тоже за день не построишь. На всё нужно время, а он не вечен.

— В этом ты прав. Он уже не молод, но за ним придут последователи и в первую очередь его сын Камбиз, которого он натаскивает, как хорошего охотничьего пса. Дело тут не лично в Асаргаде, а в его идее завоевания всего мира и для каждого кусочка этого мира, он разработал отдельный план покорения. Яхмос в его планах, стоит после того, как к персидской империи присоединимся мы.

— Этому не бывать.

— Как знать, как знать. Возможно не при его жизни и не при нашей, но планы такие есть и он, по крайней мере, приложит к их реализации все силы, а что будет после нас, ни ты, ни я не ведаем. Орды, как ты говоришь, таят. Кто заменит нас. И как те, кто придёт на замену, будут реагировать на соблазн жить в богатых городах и пользоваться всеми благами городской роскоши? Ты не знаешь, я тоже не знаю. Но мне точно известно, что именно мне, предстоит это всё остановить. Только пока, не знаю, как.

— Ладно, — наконец согласился с чем-то Агар, — я тебя понял, только прошу, не лезь на рожон, но и из этого леса переселись, куда-нибудь на время, от греха подальше. Наверняка его лазутчики проверят и твой запретный лес, обязательно прощупают.

— Да, — согласилась Райс, опять беря Агара под руку и направляясь в обратную сторону, — я сниму ставку и исчезну. Не спрашивай, даже тебе, не скажу куда.

Дальнейшие события этого дня, для Кайсая, да, и последующих двух, до самой конечной цели их путешествия, прошли, как-то обыденно и невзрачно, исключая, может быть, начало, продолжения их похода. Завтракали и собирались молча. Даже сопровождающие девы Матёрых, почему-то между собой говорили шёпотом. Деды, не в какую не выходили на контакт, прикидываясь дохлыми, лишь на прощание Кайсая, над обездвиженными телами, произнесённое им в пол голоса, чтоб никто не услышал, Дед, так же громко себя не афишируя, буркнул:

— Проваливай быстрей, спина уже затекла.

Все порывы дев помочь старикам, безжалостно пресекались молодым бердником. Так, и не поздоровавшись с ними вчера, они убыли не попрощавшись. Только когда небольшой отряд форсировал речку в направлении селения и Кайсай оглянулся, в очередной раз, прощаясь со своим негостеприимным домом, то обратил внимание, что проход, оставленный ими открытым, был уже заперт, а значит, деды благополучно поползли менять штаны.

Второе деяние, запомнившееся Кайсаю, произошло тут же, в селении. Калли, никого не предупреждая, включила свою «прибивалку», которую рыжий почувствовал лишь, как небольшую эйфорию, прилив сил и появившуюся, откуда-то, радость жизни, но, когда понял, что эта Матёрая гадина, собирает всех мужиков селения, не успевших вовремя привязать себя к чему-нибудь тяжёлому, понял, для того чтоб не выдать своего иммунитета, против колдовских чар чернявой, ему тоже придётся играть роль прибитого её Славой придурка и рыжий, отпустил внутренние тормоза, упиваясь всё поглощающей любовью, к этой смуглой паучихе с ликом божества.

Но пока Калли, обрабатывала мирное мужское население, состоящее почти из тридцати мужиков, стариков и молоденьких пацанчиков, на продовольственный оброк, к Кайсаю неожиданно подошла мать Кулика и подёргав его за сапог, вопросила: