— Эх, жаль лешего здесь нет, — печально произнёс он вслух, — когда теперь до него его игрушка доедет? — и додумал про себя, — может смотаться, пока все спят?

Кайсай в очередной раз посмотрел в сторону, всё ещё соображая куда идти и наткнулся взглядом на щупленького, плюгавенького дедка, столбиком стоящего в стороне с протянутой рукой. От неожиданности Кайсай аж присел, но вовремя спохватившись, не упал.

— Дед, — прошипел он, одуревши, почему-то в пол голоса, — ты, что тут делаешь? Это же не твой лес.

— Как не мой? — переспросил изумлённый леший, оглядываясь и разводя руки в стороны, — а чей же?

— Я думал твой лес там, — указал он в сторону наугад и тут же, непонятным образом сориентировавшись, понял куда ему надо идти.

— А это что, по-твоему, другой лес, что ли?

— Ну, — замялся рыжий, не зная, что сказать, — я думал…

— Дубина ты, рыжая, да, ещё и стоеросовая. Думал он. Где моя игрушка.

Тут Кайсай, наконец, начал приходить в себя.

— Ну, дед ты даёшь. За какую-то игрушку, лес родной продать готов.

— Ты обещал, — тут же взвизгнул леший, чуть не плача, как дитя малое.

— Да, я ж, не отказываюсь, деда, — тут же утешил его рыжий, доставая кости из кармашка пояса и протягивая лешему, — на.

Леший в одно мгновение оказался возле него и сграбастал с протянутой ладони точёные костяные кубики. Кайсай было удивился проворности старичка, но тут же, его осенила догадка, что леший, движется тем же колдовством, о котором ему только что поведала Золотце и он, присев на корточки перед ним и достав перстень на шнурке, показал его лешему, который высунув на бок язык и выложив кости на маленькую сморщенную ладошку, пальчиком другой руки, аккуратно переворачивал кость за костью, с детской непосредственностью, разглядывая удивительные игрушки.

— Дед, — спросил Кайсай ласково, — ты знаешь, что это такое?

— Знаю, — буркнул леший, не отрываясь от захватывающего занятия, перекатывания кубиков на ладони.

— И ты знаешь, какое колдовство в нём спрятано, — как бы подсказывая деду, проговорил рыжий, вынуждая его с этим утверждением согласиться.

— Там, много хрени напихано, — проговорил дед, заворожённо катая костяные кубики.

— Я про песчинку, которая останавливает всё вокруг.

Тут, леший неожиданно прекратил своё увлекательное занятие и требовательно вопросил Кайсая:

— А как в них играть-то?

Рыжий хитро улыбнулся и жалобно, попрошайничая проговорил:

— Научи меня этому колдовству, а я тебя научу в них играть.

— А чё ему учить? Не велика хитрость. Только ты на палец его нацепи, по-другому он работать не будет.

Кайсай суетливо развязал шнурок, достал перстень, опять перевязал, оставив на нём висеть деревянную щепку и в ожидании чуда, натянул перстень на палец левой руки.

— Всё, — в предвкушении проговорил Рыжий.

— Ну, всё так всё. Замри взглядом на своей песчинке.

Кайсай поднёс перстень к глазам и принялся всматриваться в маленький камешек перстня, но после долгой тренировки рука дрожала и леший укоризненно проговорил:

— Не. Так дело не пойдёт. Давай-ка, присядь-ка вот тут, — и он указал на траву возле ствола старой липы, — да приложи к стволу ладонь, чтоб не трепыхалась. Ничего двигаться не должно. Ни рука, ни тело с головой, ни глаза. Всё это должно замереть, тогда и мир замрёт. Твой глаз видит лишь то, что шевелится, а то что не шевелится, он видит, из-за того, что сам постоянно дёргается, только ты этого не замечаешь.

Молодой бердник сделал, как велено. Сел поудобней, расслабился, приложил руку с перстнем к стволу и сосредоточился. Тут, внезапно, лучик солнца откуда-то упал на перстень, и камешек, блеснул крошечной песчинкой. На какое-то мгновение, боковое зрение погрузилось во мрак, рыжий дёрнулся от неожиданности и всё пропало.

— Бестолочь, — тут же подытожил его старания леший, — чё, как девка не щупана дёргашся. Надо замереть и долго пялиться и как настанет вокруг темнота полная, прикуси язык левой стороной. Давай ещё раз.

Кайсай пробовал раз за разом. То, получалось чуть лучше, то, чуть хуже, но надолго темень, удерживать не удавалось. Один раз ему показалось, что получилось, но только он двинул языком, чтоб прикусить, как всё пропало.

Леший ругался на чём свет стоит. Даже дед в его детстве таким бешеным учителем не был. Наконец, леший плюнул, сказал «давай» и положил рыжему свою руку на голову и Кайсая, как заморозило. Всё сразу получилось. Он, не видя ничего, тем не менее слышал лешего, который велел:

— А теперь не выпуская язык из зубов, отведи взгляд в сторону.

Воин посмотрел в сторону и обалдел. Как только глаза сдвинулись, мир ожил, но не так как обычно, а серо, бесцветно. Леший убрал руку с головы и голосом продолжил:

— Не выпускай язык. Пока держишь, мир перед тобой замирать будет.

Кайсай встал и отчётливо почувствовал, будто в прозрачной воде находится. Воздух стал вязкий и в отличии от воды, не прохладный при движении, а тёплый, почти горячий. Он провёл перед собой рукой, как бы пробуя его на упругость. Было прикольно.

И тут, прямо перед ним, показалась муха. Не большая, так, средняя, но летела она не менее величаво, чем степной орёл. Правда, крылья её махали, оставаясь прямыми, а не горбились, как у орла, а в остальном, очень похоже. Да и лапки её не складывались, как у орла, а расслабленно свисали вниз. Она пролетала перед ним очень медленно и молодой бердник, не упустил возможности, воспользоваться этим.

Он быстро метнул к ней руку, схватив в зажатую ладонь и чуть язык до крови не прикусил, от обжигающей боли, пришедшей с некоторым опозданием. Ощущение было такое, будто руку в костёр сунул. Он отпустил язык, возвращаясь в реальный мир и кривясь осмотрел обожжённую руку, стряхивая с ладони, уже раздавленное насекомое. Кисть быстро становилась красной, а волоски на внешней стороне, опалились, будто действительно сунул руку в огонь.

— Тфу, — сплюнул леший, — ну, куда вы мясные только лезете. Не ваше это. Не ваше.

Кайсай, не смотря на производственно-колдовскую травму, находился в состоянии эйфории, подобно человеку, приравнявшемуся к богам и творившим, невообразимое чудо. Вместо того, чтобы ответить ворчащему деду, спросил:

— А что дальше?

— В смысле? — удивился леший.

— Ну, что, так каждый раз делать надо? К дереву прислоняться, глаз останавливать, язык кусать. А по-быстрому никак нельзя?

— Ты чё, воще, дурак, чё ли, Кайсай? — возмутился не на шутку дедок, — я ж сказал, перстень надел, язык прикусил левым зубом и пока держишь, мир пред тобой замирает. Ты чем слушашь-то, жопой чё ли?

Рыжий тут же прикусил язык и мир вновь стал сказочно нереальным. Леший, стоящий перед ним, медленно раскрывал рот, но затем, как-то встрепенулся и уже в остановленном мире, заговорил с ним, как в реальном:

— Слышь мужик? Тепереча ты меня учи.

Кайсай выпустил язык, возвращаясь в реальный мир и лица лешего, поначалу, вообще, не увидел, только размытый туман серого цвета. Но тут и леший вернулся и злобно за угрожал:

— Ну-кась, кончай, тута передёргиваться. Давай учи, а то я за себя не в ответе.

— Деда, ну что ты такой нервный, — разводя руки в стороны, успокаивающе заговорил Кайсай, — давай кости, научу, раз обещал. Здесь всё просто.

Найдя подходящую ровную поверхность, рыжий начал обучение этой не замысловатой игре, со всеми её разновидностями, которые знал, притом обучение, сразу начал по-взрослому, по-настоящему, со щелбанами, ещё и радостно заливаясь при каждом, от пустого и гулкого звука, головы лешего.

Эта система обучения, уже после третьего щелбана, дала свои плоды и леший, тут же отыграл один, да так, что у Кайсая, сразу пропало желание придерживаться данной методы. Начали играть на безобидные желания и когда леший, совсем перестал проигрывать, то Кайсай заподозрил подвох.

Когда в очередной раз, находясь в состоянии всепоглощающего азарта, дедок бросил кости, рыжий прижал язычок зубом и едва различил, как плавно и медленно ложащиеся кости, тут же были перевёрнуты крючковатым пальцем лешего на нужную ему грань, притом, так быстро, что даже находясь в остановленном состоянии, он едва заметил, но рывком, всё же успел схватить его за руку и отпустил язык.