Кроме того, у Золотца на лбу вырастал рог, к которому она прикладывала холодный медный ковш и при этом, одним глазом, не добро, косилась на рыжего. У Калли, была рассечена бровь и её левый глаз уже заплыл полностью, несмотря на то, что Райс, так же «заштопала» рассечённую рану и сама Калли, постоянно накладывала на подбитый глаз, какие-то примочки. Кайсай, облачившись, наконец, в накидку, плюхнулся на свой пуховый мешок и от души расхохотался, что заставило в недоумении, улыбнуться всех.

— Чего ржёшь, придурошный? — беззлобно гаркнула на него Золотце, в очередной раз, отрывая ото лба медный ковш.

— Видели бы вы свои рожи, девоньки, — заканчивая смеяться, ответил ей ненавистный мужлан.

И тут впервые съязвила Кали, которая до этого, была сама кротость:

— Ты скажи спасибо, что свою не видишь.

— Да, — тут же вмешалась Матерь, — такого, я ещё в своей жизни не видела. Даже не помню, чтоб слышала, — проговорила она задумчиво, а затем, состроив хитрую ухмылку, обратилась к берднику, — Кайсай, а ты не считал, сколько раз умирал?

Молодой воин сразу помрачнел.

— Даже не хочу вспоминать, — ответил он мрачно, — если б заранее знал, ни хрена бы не согласился. Ведьмы. Все бабы ведьмы.

Тут пришла очередь веселиться женской части сборища. Напряжение спало и после нескольких беззлобных подколов, все, вообще, успокоились и затихли. И тогда заговорила Райс.

— Это не простое место, — начала она серьёзно, — это место нашей, а теперь и твоей силы, брат.

Она расплылась в улыбке, которую тут же, увеличил Кайсай.

— Спасибо, что не сестра.

— Сюда, даже не все мои девочки вхожи, — тем не менее, не обращая внимание на его реплику, продолжила Райс, — только избранные. Ты, их, почти всех видел, ну, кроме моих ближних вековух. Остальным вход сюда закрыт, при активном камне. У каждой, на руке такой же перстень, как у тебя. Ты внимательно его разглядел?

Кайсай поднял правую ладонь, на пальце которой, незаметным обручем, сидел намокший, деревянный перстенёк и хотел было другой рукой снять его, чтоб получше разглядеть.

— Снимешь, умрёшь, — не торопливо и мягко предупредила Матерь, но от этого предупреждения, молодец аж вздрогнул, буквально, с силой отмахнув руку от перстня, как обжёгся, — к тому же, если бы его надел, не будучи посвящённым сразу, как вручил его Шахран, то тоже бы умер, отравившись.

Кайсай испуганно покосился на перстень.

— Теперь яд на тебя не действует, и ты можешь носить его в любом месте, но если, кто другой его примерит, то я ему не завидую.

Носить на себе постоянно эту отраву, Кайсая не радовало, поэтому он осторожно поинтересовался:

— Но ведь я воин, Матерь, и мои руки сделаны под оружие, а не под украшения. Он, постоянно, будет мне мешать.

— Никто не заставляет тебя носить его постоянно, кроме, как здесь. Сделай тайник в своём поясе, ну, не знаю, повесь за шнурок на шею, в конце концов, придумай что-нибудь. Только потерять не смей. Потерявший его приближённый, покрывается позором и перестаёт быть таковым. Ты меня понял?

— Более чем, а я что стал приближённым? — изумился Кайсай.

Райс на его вопрос не ответила, будто не услышала, поэтому продолжила то, о чём говорила:

— Поэтому, мои девы, предпочитают его сращивать с пальцем, чтоб вообще не снимался. К тому же, кроме яда, в нём накапливается некая колдовская сила. Кое чему, тебя обучит Матёрая боевой орды Золотые Груди, с которой ты, похоже, уже хорошо знаком, — тут она, как-то не хорошо покосилась на Золотце, но та, не отреагировала, будто, вообще, не слышала, — кроме того, она познакомит тебя с устройством нашего царства, правилами и особенностями.

— Мне придётся жить здесь? — недоумённо спросил бердник, в панике представляя себе мужское одиночество, среди бесчисленного количества соблазнительных «мужерезок».

— Нет, — усмехнулась Райс, — я не настолько коварна. Живи где живёшь. Кстати, а где ты живёшь?

— Олкаба подарил мне свой походный шатёр. Вот, в нём и живу.

— Ах, да, — посмеялась Райс, — уделал ты старика, любо дорого было поглядеть. Ну, ничего, хоть встрепенулся, под старость лет, глядишь, действительно, вырастит ещё один самоцвет.

— Так ты знаешь?

— А как же. Там без меня не обошлось, — тут она опять стала серьёзной и внимательно взглянув на Кайсая, проговорила, — я хочу предупредить тебя, мальчик, что, всё сказанное здесь, здесь и остаётся.

Кайсай не ответил, а вместо этого кивнул, давая понять, что понял, не дурак.

— Агар, готовится идти в поход в далёкие земли, на заход солнца к холодным морям.

Кайсай вновь кивнул, мол знает.

— Мы с ним в поход не пойдём.

Бердник недоумённо на неё посмотрел.

— Нам там делать нечего, — пожала плечами Райс, — туда собираются мелкие царьки, садиться на шею, или на стол, как они говорят, диким народам, там проживающим. Мне это не интересно. Я, конечно, отправлю из своих девочек, кое-кого, опыта понабраться, но основная часть, будет готовиться к другому походу. В конце лета, мы пойдём на юг, к большим горам. Там, за этими горами, растёт наш самый злейший и самый опасный из врагов. Он умён, хитёр и очень силён. У него одних воинов, на сегодняшний день, почти в три раза больше наших. Они хорошо вооружены и обучены. К тому же, в молодости, этот царь-воин прошёл хорошую выучку в наших ордах, поэтому, прекрасно знаком с тем, что мы из себя представляем. Пока, он пожирает одно царство за другим и ширит свои владения, но скоро, решит и наши степи прибрать к рукам и в первую очередь, ему интересны именно мы, девы. Он о нас знает очень много, а вот мы о нём, почти ничего. Вот и сходим, по расспрашиваем у соседей. Если он нападёт на нас, или мы решим прижать ему хвост в его горах, нам надо знать о нём всё. Только так, можно будет ему противостоять.

Кайсай слушал внимательно. Это всё для него было в новинку. Он ничего не знал о далёких народах. Весь его мир, укладывался в просторах степи и что делается за её приделами, он, даже, никогда не задумывался.

Он не представлял себе, что за царь-воин, что это за страны такие. Он, вообще, не знал, что такое горы. Задавать такие вопросы царице, Кайсай не решился, чтоб её глазах не выглядеть дураком, но решил, при первой возможности, попытать кого-нибудь, на предмет международной обстановки, раз уж он, в такую крутую кашу заварился. Тем временем, Райс продолжала:

— Два года назад, я послала туда небольшой отряд, во главе с моим сыном, но вот, уже два года, ни от кого нет вестей. Я сильно беспокоюсь. Поэтому, рассчитываю на тебя.

Кайсай резко вскочил на ноги, но Райс, тут же его осадила:

— Сядь, куда кинулся, торопыга. Ты не знаешь ни их языка, ни их обычаев. Ты, вообще, ничего не знаешь о их народе, насколько я поняла. Если до конца лета, от сына не будет вестей, то ты, с нами дойдёшь до гор, а там, пойдёшь один. Поэтому до похода, должен будешь знать всё, что знает Калли. Она тебя будет учить. Девочка не из персов, она урартка, но то, что нужно, знает: язык, повадки, правила поведения. Времени мало, а научиться, ты должен, очень многому, — и обращаясь уже к девам, жёстко велела, — что хотите делайте, но к концу лета, он должен быть готов. Я освобождаю вас, пока, от всего. Только смотрите мне, детей в подолах не натаскайте. Выгоню к ебене матери.

Такие речи Кайсаю, как мёд на уста, но тон, с которым она всё это проговорила, заставил его, к земле прижаться. Оказывается, Матерь, когда захочет, кого угодно, разом на колени поставит, одним голосом. Он её видел такой в первые, а вот судя по реакции дев, они её такой, видят регулярно.

— Но для начала, — она вновь обратилась в берднику, — съездишь в Терем. Традиции надо блюсти. Девы, — и она кивнула головой в сторону Золотца, — проводят.

Она замолчала, показывая всем свои видом, что закончила. По её вопросительному взгляду, Кайсай понял, что она ждёт вопросов.

— Матерь, — начал он, — я могу задать один вопрос?

— Задавай, сколько посчитаешь нужным.