— Знаете что? — сказала Мари. — Потушите свои фары, ясно? Мы тут не за вашими любезностями, которые нам совсем не нужны. Пока вы дрыхнете, мы делом занимаемся.

— Чем — чем занимаетесь?

— Мы собрались расчищать двор, — пояснила Ангелика и со злорадством протянула лопату: — Поможете?

Она подозревала, что актёр наотрез откажется — и Потсдорф подтвердил подозрения:

— Не хочу мозоли на ладонях. Я же актёр, и мне нужно следить за собой. Кстати, вам тоже не помешало бы подумать об этом. Вы же знаменитая модель, вы должны знать это.

— А я слышала, что вы спите до обеда, — не осталась в долгу Ангелика. — Что ж сейчас подскочили?

Потсдорф одобрительно приподнял правую бровь:

— Хм, а вы научились парировать. Похвально, похвально. Ваша работа, фройляйн Мур?

— Она быстро учится.

— Я заметил, — сказал Потсдорф и отодвинулся от лопаты, которую протягивала Ангелика, с ехидством глядя на актёра. — Буквально на лету схватывает. А лопату вы мне не подсовывайте. Я же сказал, что не буду горбатиться.

— Вы такой галантный, — съязвила Мари и подёргала дверные ручки. — Но дверь вы хоть откроете? Это не испортит ваши знаменитые ладони?

— Это я могу, — согласился Потсдорф.

Мари с издевательской улыбкой уступила место, и актёр, ответив широкой улыбкой, взялся за дверные ручки.

— Это же так легко, — снисходительно сказал он. — Не знаю, почему вы не смогли открыть… Хотя нет, знаю: вы слабые девушки. Красивые, но слабые.

С огромным злорадством Мари и Ангелика наблюдали за Потсдорфом, и когда актёр попытался открыть двери, переглянулись.

— Не понял, — удивлённо сказал актёр, глядя на не поддавшиеся двери.

— Ну что же вы? — язвительно спросила Мари. — Это же так легко. А мы всего лишь слабые девушки.

Потсдорф сердито оглянулся на неё и вернулся к дверным ручкам, дёрнув их несколько раз. Двери опять не поддались, и актёр обернулся на девушек:

— Завалило?

— Точно, — удовлетворённо подтвердила Ангелика.

Потсдорф снова подёргал дверные ручки.

— Позвать на помощь? — предложила Мари.

— Да — да, позовём на помощь, — деланно согласилась Ангелика. — Герр Райне производит впечатление сильного мужчины. Он обязательно поможет.

Потсдорф был уязвлён. Ему хотелось выглядеть неотразимо в глазах девушек, а тут оказалось, что он не в состоянии открыть двери!.. Пусть даже если они и завалены снегом.

— Я сейчас открою, — заверил он.

— Да — да, конечно. Обязательно откроете.

Нет, всё же не получилось у звезды экрана открыть двери замка. Снега навалило столько, что нечего было и думать о том, чтобы выйти. Ангелика предложила открыть окна и вылезти, чтобы уже снаружи откопать двери, но Мари возразила, сказав, что если открыть окна, то снег попадёт в комнату.

— Но другого выхода нет.

— Есть, — вмешался Потсдорф. — Не заниматься этим самим, а позвать старикана дворецкого. Пусть он ковыряется в снегу. Это его работа, между прочим.

— Вы нам не поможете?

— Зачем?

— Ну хорошо, если вы не хотите нам помогать, то мы сами, — сердито сказала Мари и направилась к окну.

Ангелика, так же сердито посмотрев на пожавшего плечами Потсдорфа, поспешила следом за Мари. Но только француженка взялась за ручку, чтобы открыть окно, как в зале появились Райне и инспектор. Несколько минут они, никем не замеченные, смотрели, как Мари пытается открыть высокое старинное окно.

— Не открывается? — спросила Ангелика, стоя за спиной Мари.

— Как видите.

— Почему?

— Потому что вам это не нужно, — сказал Потсдорф. — С какой стати вы вдруг решили расчистить снег? Это не ваша работа, и никто вам за это не заплатит. Так с какого перепугу вы вдруг взялись за это неблагодарное дельце?

— Вместо того, чтобы морали читать, лучше бы помогли, — сказала сердито Ангелика.

— Да запросто, — ответил Потсдорф, но когда подошёл к окну, Мари решительно его отстранила:

— Нет — нет, знаем мы, как вы помогаете.

Потсдорф был оскорблён:

— Эй, я не виноват, что двери снегом завалило!

— Как завалило? — спросил Райне, и все обернулись на них.

— Очень просто, — пожал плечами Потсдорф. — Мы в ловушке. Двери не открыть, окна тоже. Впрочем, ничего другого я не ожидал. Вы хоть видели, какой был буран? Ничего странного нет, что нас по макушку завалило. Странно то, что вот эти вот девушки решили самостоятельно, без какой — либо помощи извне, расчистить снег.

— Что вы хотите? — спросил Бейкер, подойдя к Мари, которая продолжала попытки открыть окно. — Открыть?

— Если откроем, снег попадёт в комнату, — предупредил Потсдорф.

— Другого выхода нет. Если вы, конечно, не хотите ждать, пока весеннее солнышко пригреет, — сказал Бейкер, недовольно смотря на актёра.

Он ещё не простил Потсдорфу вчерашнюю сцену в библиотеке. Инспектор постарался скрыть свои эмоции, но решил присматривать за актёром.

Между тем Потсдорф продолжал упорствовать:

— Но снега за окном почти столько же, сколько и за дверьми. А что если нас засыплет?

— А у нас лопаты есть, — сказала Ангелика и предъявила свою лопату.

— И что это даст? И мне кажется, что лучше предупредить баронессу. Она хозяйка, вот пусть и решает.

— Резонно, — заметил Райне.

Глядя на снег за окном, Ангелика вздохнула. Она мечтала поскорее выбраться отсюда, но видно, сама судьба была против, и при мысли о том, что они никогда не покинут замок, Ангелике стало страшно.

— Ну вот, погеройствовать у вас не вышло, — сказал Потсдорф, — поскольку отсюда нам до весны не выбраться, как верно подметил Скотланд — Ярд — моё почтение.

Мари сердито посмотрела на него.

— А вы уже и рады.

— Милая моя писательница, помилуйте, чему же я рад? Я в диком шоке, когда представлю, что я заперт здесь до самой весны. Кинематограф не выдержит этого.

— Ну и хорошо — дайте зрителям отдохнуть от вашей фальшивой игры, — едко сказала Мари, и актёр картинно схватился за сердце:

— Что? Вы считаете, что я не умею играть?

— Вы лучше к голове, к голове приложите, чем к сердцу, — посоветовала Мари. — Кстати, голова у вас не болит? Бинт не сползает?

Потсдорф проверил, на месте ли бинт, и удовлетворённо отчитался:

— Не сползает.

— Ну и слава богу.

Ангелика задумчиво смотрела на повязку, по — прежнему украшающую голову актёра. Показалось ей или нет, но кровь, проступившая сквозь бинт, была неестественно яркого цвета — как краска.

Потсдорф между тем, совсем не обращая внимания на Райне и инспектора, продолжал насмешничать, утверждая, что мысль по уборке снега пришла ему в голову раньше, чем им всем, но он решил подождать, пока эта благословенная идея посетит остальных. Он же актёр всё — таки, служитель Искусства, а не рабочий.

— Но теперь мы знаем, что из замка не выбраться, так что, дорогие мои, куковать нам и куковать, — подытожил Потсдорф. — Ну или если мир нас не спохватится и не побежит искать. Тогда шанс выбраться отсюда раньше, чем скрюченные пальцы голода протянутся к нам.

Его словесный понос вывел Мари из себя. У неё и так в последнее время нервы были на пределе, а актёр словно специально задевал её, отпускал шпилки и подкалывал — словно испытывал её терпение. И теперь, когда он кривлялся и говорил глупости, француженка еле сдержалась от желания размахнуться и носком туфли врезать болтуну по коленке. Единственное, на что она в данный момент осмелилась, это со злостью всунуть лопату в руку болтающему актёру и удалиться на кухню.

Потсдорф удивлённо посмотрел на лопату, неожиданно оказавшуюся в его руке, а затем перевёл взгляд на мужчин:

— Это что же, мне?

— Думаю, вам, — ответил Райне, в то время как Бейкер молча смотрел на актёра.

Инспектор никогда не считал себя ревнивцем и до последнего времени и подумать не мог, что когда — нибудь заболеет этой болезнью, но Потсдорф явно испытывал судьбу, вовсю заигрывая с Мари.