Немного дальше, в окружении роскошного сада, притаилось озеро. Ребенок обернулся, дождался кивка Ретара и помчался к берегу. Но в десяти шагах резко остановился, потому что под кустом гортензии кто-то спал.

Рыжий обошел по широкой дуге башенку, венчавшую двор, и начал рассматривать шесть центральных корпусов Академии. Над входом в каждый из них трепетали флаги факультетов: некромантии, стихийного колдовства, заклинательства, драконоводства, демонологии и обычной боевой магии. Хастрайну предстояло учиться под знаменем могильного креста, за которым распахнул крылья небесный страж.

— Господин Ретар, — мальчик вернулся и дернул вампира за рукав. — Господин Ретар, я хотел посмотреть на озеро, но там… там уже кто-то есть.

Женщина-проводница услышала его слова и вытянула шею, желая разглядеть нарушителя спокойствия. Поскольку из-за куста виднелись только ноги, она была вынуждена подойти ближе.

— Это Кеорн, — представила она. — Твой будущий однокурсник. И его кот, конечно, — с недовольством добавила женщина, когда на ее ногу прыгнул белый с рыжими ушами котенок. — Алерогтару.

— Его так зовут? — удивился Хастрайн. — Забавное имя.

— Это не имя, — возразила проводница. — Это название класса высших духов.

— А зовут его Неш, — капризно сообщил однокурсник, вставая. — И он еще слепой. Вы ходите, земля дрожит, Неш пугается… а потом вы еще и жалуетесь, мол, поцарапал-покусал… ого, — он уставился на Хастрайна, пораженный его бледностью и цветом радужек. — Это мой новый товарищ?

Дети принялись внимательно изучать друг друга. У Кеорна были глубоко посаженные глаза, вздернутый нос, рыжие кудри и веснушки. Он немного походил на господина Ретара, но сходство это ограничивалось двумя последними пунктами. До изящного телосложения вампира мальчик не дотягивал — и вряд ли когда-нибудь дотянет.

— Хастрайн, — сказал сын госпожи Виттелены, протягивая руку новому знакомому.

— Кеорн, — деловито отозвался тот. — Будем знакомы. Ты уже видел нашего декана?

— Нет.

— Ясно, — захихикал Кеорн. — Значит, у тебя еще все впереди.

— Господин Ретар, а когда мы к нему пойдем? — тут же сориентировался мальчик.

— Сейчас, — пожал плечами вампир. — Если ты не занят.

Альтвиг и Шейн покидали Нижние Земли в гробовом молчании. И если второй вел себя более-менее нормально, то первый шел, словно кукла, и спотыкался на каждом шагу. Повелителя радовало одно — храмовник отдал Шэтуалю Хайнэсойн и не стал спорить, когда инкуб сказал, что разводить огонь в Нельноте опасно. Вместе с демоном они затащили Рикартиата на девятый ярус и похоронили среди скелетов китов.

С того времени Альтвиг ни разу не заговорил. Да что там — он выглядел, как умалишенный, и не обращал внимания на вопросы седого.

Перемена произошла, когда позади осталась крепость Сиаль-Нар, и путники приблизились к Алаторе. Храмовник поймал Шейна за руку, таким образом остановив, и попросил:

— Что бы я ни сделал — никому ничего не рассказывай.

— Прости? — неприятно изумился парень. — То есть ты думаешь, что я позволю тебе…

— Послушай, Шейн. — Голос Альтвига изменился, стал более хриплым и полностью лишенным эмоций. И все же на повелителя он посмотрел с мольбой: — Я не такой сильный, как вы… я убивал людей и не колебался, не беспокоился, не терзался угрызениями совести. Разве что в Тальтаре… но нынешнее убийство, — он зажмурился, явно прилагая все возможные усилия для того, чтобы не сорваться, выдержать, быть спокойным. — Убийство Рикартиата я себе не прощу. Никогда.

Седой нахмурился.

— Это не убийство. Он сам тебя попросил. У нас не было…

— Не было выбора, я знаю, — перебил его храмовник. — Но пожалуйста… прошу тебя, Шейн, уходи. Убирайся и не вмешивайся. Я хочу… хотя бы теперь… поступить согласно своим эмоциям.

— Ты хочешь пойти и умереть? — сердито уточнил повелитель. — Между прочим, никто из Богов не поощряет самоубийство. И ты выступишь против них? Против тех, кому служил большую часть жиз…

Он осекся и с недоумением вытаращился на спутника.

Альтвиг улыбался. Безумно, растерянно, будто надеясь, что эта улыбка его спасет.

— Ты понимаешь, что говоришь? — очень тихо пробормотал он. — Я служил Богам из благодарности отцу Еннете. Да, я верил, что они могущественны и способны помочь. Но тем не менее сомневался. И был абсолютно прав. Где были эти Тринадцать добрых, светлых, всепрощающих и всепонимающих тварей, когда Рикартиат умирал? Где они были, когда у него над головой вертелся часовой механизм? А самое мерзкое, — храмовник закрыл ладонями лицо, — самое мерзкое, Шейн, в том, что этого бы не случилось, если бы я не поехал в Шатлен. Если бы я не поднялся на порог дома Илаурэн, если бы я не позволил себе остаться и убедиться, что она и Рикартиат — друзья гораздо более верные, чем вся инквизиция, вместе взятая.

Повелитель открыл было рот, но почти сразу закрыл и уставился себе под ноги.

— Если бы я не появился в их жизни… если бы я не…

— Ты не прав, — отрезал седой. — Но ладно. Дело твое.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Альтвиг. — Спасибо за все.

Шейн кивнул, похлопал его по плечу и развернулся, чтобы уйти. Но его настиг перепуганный девичий окрик:

— Погодите! Ребята!

Илаурэн застыла в черте городских ворот. Она была без куртки и без берета, и ветер беспощадно трепал каштановые кудри.

Бросив монету стражнику, девушка выбежала на тракт и крепко обняла храмовника. Тот скривился, будто от боли, и отступил.

— Не прикасайся ко мне.

— Что? — испугалась эльфийка. — Почему?

И, оглядевшись по сторонам, спросила:

— Где Рикартиат?

Повелитель отвернулся. Он догадывался, какой ответ приготовил Альтвиг на этот случай. И, к сожалению, не ошибся.

— Я его убил.

— Ты… что? — не поверила Илаурэн.

Храмовник повторил. Девушка нервно рассмеялась.

— Нет, ты не мог! Ты ведь его друг… лучший друг! Разве он… разве… Шейн, что происходит?!

— Молчи, — напомнил повелителю Альтвиг.

Седой поежился. Не из-за холода.

— Это правда, Рэн. Он действительно его убил. Но у нас…

— Молчи!

— Ой, да ну тебя к черту! — вспыхнул Шейн. — Я ненавижу идиотов, которые упиваются своей виной, как эетолитой! Ненавижу идиотов, которые лгут близким! Ненавижу идиотов, которые скрывают правду, потому что считают ее жуткой и несправедливой! Ее вообще не бывает! Не бывает, слышишь меня?! Есть только реальность, и она порой весьма сурова! Не из-за того, что кто-то кому-то неудачно попался! Что это за глупость — если бы я не поехал в Шатлен, если бы я не появился в их жизни… они тебя ждали! Ждали так долго, что… немедленно прекрати!

Он не успел осознать сути своей ярости. Просто озверел, увидев, что храмовник снова дает волю слезам, — и с размаху, изо всех сил, засадил ему по щеке. Ладонь обожгло, будто повелитель ударил пламя, а не человека, и боль в тот же миг переползла на локоть.

— Черт побери! — выругался парень. — Что за?!

— Огонь, — прошептала Илаурэн, не отрывая взгляда от Альтвига. — Огонь! Альтвиг, перестань! Он тебя уничтожит!

Храмовник пошатнулся. Его зрачки стали вертикальными, а вокруг радужек возникла кроваво-красная кайма. По всему телу, где-то — глубоко под кожей, а где-то — сжигая ее дотла, полыхало драконье пламя.

Шейн сообразил, какая угроза нависла над Алаторой, и, подхватив Илаурэн, помчался к воротам. У него за спиной прозвучал отчаянный крик, затем — хруст, а затем — едва слышный звериный вой. Так плачут лисы, низшие духи… и драконы. Стараясь не оборачиваться, повелитель нырнул за левую створку и заорал в ухо ближайшему стражнику:

— Нам нужны арбалеты!

— Что? — тупо спросил тот.

— Арбалеты, кретин! Чертовы арбалеты!

— Да! — поддержала его Илаурэн. Девушка была бледна, но решительна. — Если мы не остановим его сейчас — он разнесет столицу!

Стражник худо-бедно разобрался в ситуации и побежал прочь. Эльфийка выглянула на тракт.