На мгновение Альтвиг опешил. Но только на мгновение.

— Отец Еннете не позволит вам уйти безнаказанным. Он подвесит вас за ноги, головой вниз, к ветвям невысокого дерева, и распилит напополам.

К удивлению инквизитора, остроухий расхохотался.

— Меня… эта мелкая… сошка? — уточнил он сквозь смех.

— Невысокого же вы мнения о главе инквизиции, — холодно сказал парень. — Кто вы, чтобы позволять себе такое?

— Профессиональный убийца, — улыбнулся тот. — Меня зовут Тиль. Карсаниэль Летт Тиль Картэнаэдсса.

— А меня…

— Я в курсе, — перебил остроухий. — Альтвиг Нэльтеклет. Приятно познакомиться.

Он протянул руку. Инквизитор с опаской ее пожал. Тонкая ладонь обжигала холодом даже сквозь рукавицы. Парень купил их за полцены еще в Шатлене, у безутешной торговки, чей муж лишился шатра и большей части дорогих тканей.

— Куда вы направляетесь? — полюбопытствовал Альтвиг.

— В Бартар.

— Зачем?

— Убить одного воришку, — с равнодушием камня ответил Тиль. — У него отсутствует чувство меры. Один мой влиятельный друг считает, что он пожил достаточно, и золота ему хватит. Это уже не просто жадность, а драконья болезнь.

— Если погода не испортится, вы приедете на место уже сегодня, — обрадовал его парень. — Убьете вора. Получите награду…

— Нет, — возразил остроухий.

— Что нет?

— Не получу. Я убиваю не ради денег.

— А ради чего? — растерялся Альтвиг.

— Ради творчества. Сейчас я, например, думаю, как именно обставить смерть жертвы. Никто не должен заподозрить… заказчика.

— Он какой-нибудь влиятельный жук?

— О да, — поморщился Тиль. — Влиятельней некуда. И высокое положение не идет ему на пользу. Этот, как ты выразился, жук ведет себя, словно ребенок. Избалованный и наглый. Если бы он был молод — я бы понял, но… — он махнул рукой.

Инквизитор направил кобылу в обход холма, размышляя над словами спутника. Выходило, что среди дворян Белых Берегов есть кто-то из бессмертных или, по крайней мере, долгоживущих рас. Кто? Кому, разрази его молния, может помогать Тиль? С ним сложно разговаривать, сложно находиться рядом. Резкий перепад настроения откровенно пугает. В один момент остроухий зол, в другой — доброжелателен… а что будет в третий? Он отрежет парню голову, подвесит ее на ветку и спокойно уедет?

Альтвиг всерьез прикидывал, не задержаться ли ему в следующей деревне, когда заметил впереди еще одного всадника. Тот выехал из-за поворота, где тракт огибал очередной холм, и натянул поводья. Пегий жеребец покорно остановился, стукнул копытом о снег.

— Наконец-то, — произнес Тиль.

— Это ваш знакомый?

— Это, — остроухий подстегнул кобылу, — мой друг.

— Велика разница, — пожал плечами парень. Его лошадь тоже перешла на иноходь, будто не хотела отпускать сородича.

Друг эльфа был высок и держался очень ровно. Гордую осанку не скрывали ни куртка, ни накинутый поверх плащ. Рыжие волосы обрамляли худое лицо с аккуратными, тонкими чертами. Льдисто-голубые глаза пестрели трещинами. Белые ломаные линии рассекали радужки, со всех сторон стекаясь к зрачкам.

Тиль впервые за два дня по-доброму улыбнулся:

— Привет, Ретар.

— Привет, Снежок, — отозвался всадник. Голос у него был мягкий. — Ты нашел себе попутчика?

— Он сам нашелся. Едет в Алатору, — пояснил эльф. — Как там ситуация?

— Нормально. Без изменений. Еще чуть-чуть, и можно начинать. Утром приходил Ал, сообщил, что в Эльской империи подготовка завершена.

Они так легко беседовали, что Альтвиг не сразу решился задать вопрос.

— Скажите, господин… э-э-э…

— Нароверт, — подсказал Тиль.

— Господин Нароверт… что вы делали в форте Шатлен полтора месяца назад?

— Молодец, — серьезно сказал Ретар. — Наблюдательность — важная черта. А что я делал… да просто гулял. Зимой я люблю ходить по улицам. Все белое, чистое. Неузнаваемое. Жаль, что скоро она закончится.

— Было бы о чем жалеть, — возмутился остроухий. — Весна и лето здесь ничем не хуже. Осенью, правда, мокро, но тучи меня радуют.

Рыжий пожал плечами:

— А по мне, так плохо получилось. Но давайте трогаться. Ночью будет мороз, и я хочу встретить его в Бартаре, а не посреди тракта. Господин Нэльтеклет, вы не желаете посетить город знати? Там самый роскошный храм Альвадора на Белых Берегах. Подобного нет ни в Велиссии, ни в Гро-Марне, ни тем более в Айл-Миноре. Я даже оплачу вам ночлег.

— Прошу прощения, — повинился Альтвиг, — но я вынужден отказать. В Алаторе меня ждет друг. Он для меня важнее храма.

Губы Ретара дрогнули. Улыбка вышла кривой, больше похожей на гримасу боли, но инквизитор успел сосчитать клыки. Десять штук, четыре на нижней и шесть на верхней челюсти.

— Вы вампир. — Парень не спрашивал. Утверждал.

— Вампир, — согласился рыжий. — Это что-то меняет?

— Нет, — признал тот. — Все расы между собой равны. Но я слышал о вас нечто любопытное. И ваши мысли по поводу времен года натолкнули меня на вывод, что услышанное было правдой.

— И о чем же речь?

Невозмутимый тон едва не сбил Альтвига с толку.

— Вы — Создатель Врат Верности, — сказал он.

— Возможно. — В голосе Ретара явно прозвучали тоскливые, глухие ноты. Тиль покосился на него с опаской. — И что теперь? Ты будешь обвинять меня во всех своих бедах, называть тварью и вопить, будто мир несправедлив, я жесток, а жизнь не имеет смысла?

— Э-э-э… — растерялся инквизитор. — Вообще-то нет. Ничего такого я не имел в виду. Просто хотел узнать, зачем миру Боги, если есть вы.

Вампир удивился:

— Правда?

— Конечно, — все еще растерянно кивнул Альтвиг. — Лично я к вам нейтрален. В Святой Книге написано: «Любой, кто дает своему творению выбор, перед нами чист».

В голубых глазах появились красные огоньки. Они бились на границе между белками и цветом, придавая вампиру сходство с болотной нежитью.

— Спасибо, — произнес он. — Ты…

— Я храмовник, — покачал головой парень. — И я считаю, что обвинять вас глупо.

Еще Альтвиг считал, что вот так запросто говорить с Создателем — это из ряда вон выходящее событие. Но не волновался. И дураком себя тоже не чувствовал. Ретар Нароверт выглядел, как обычный вампир, а с обычными вампирами надо быть вежливым, равнодушным и твердым.

— Расскажите о Богах, пожалуйста, — попросил он.

Рыжий вздохнул. Помолчал.

— Миру они нужны, — выдал он наконец. — Нужны, как покровители, как источник силы и как те, к кому можно обратиться, когда больше никого нет. Вокруг нас, — Ретар широким жестом обвел поля, дорогу и дома на западе, — бесконечно много одиноких существ. Тех, кого отвергли, кого не приняли и кто сам ушел прочь. Каждый из них нуждается в Богах. Некоторые говорят, будто самое главное божество — это природа, и чтят ее. Другие верят в Аларну — ведь она олицетворяет смерть. Единственное, что ждет — и что обязательно будет — у каждого. А если не брать покровительство в расчет, — Ретар почесал затылок, — то из тени вылезает сила. Людям, инфистам и оборотням нужна сила, и, чтобы ее получить, они обращаются к небу.

— Но оборотней уже давно перебили, — возразил Альтвиг.

— Нет, — огорошил его вампир. — Врата Верности велики. Помимо кусков суши, нанесенных на карту, есть еще много неизведанных. Хотя, например, в Загорье картографы приходили. Им стоило больших усилий пересечь Туманную Гряду, но награда оказалась мощной. Замталеорнет, Шеальта, Дератрикс… это царства, где нет ни одного человека. Ни единого. И там все устроено мудрее, удивительнее и забавнее, чем в более известных местах. Да, — кивнул он. — Белые Берега уступают Загорью. Тебе еще что-то любопытно?

Инквизитор немного подумал.

— Пожалуй, нет. Благодарю вас.

Он обменялся рукопожатиями с вампиром и беловолосым убийцей. До поворота на Бартар оставалось всего ничего. Ребята, видевшие, как рождается мир, вновь подстегнули лошадей и умчались. Парень еще долго следил за рыжей макушкой, которая стремительно удалялась, пока не стала едва различимым пятном.