— Нет, — покачал головой Альтвиг. — Вряд ли я любопытен ему сейчас.

— Хм?

— Он слишком занят охотой. Пока я молчу, он будет считать, что ландарский наследник не имеет отношения к Братству. Это гораздо лучше, чем делиться с ним выводами. Я запутался. Не вижу смысла в инквизиции. Не вижу смысла продолжать себя убеждать, будто все нормально и то, что мы делаем, обернется во благо Врат.

— Хитро, — оценил Киямикира.

Они добрались до дома, поднялись в кухню. Там сидело эльфийское семейство, и господин Кольтэ, заметив инквизитора, попросил:

— Позови, пожалуйста, Рика.

— Хорошо.

Альтвиг пошел наверх, на ходу расстегивая рукава рубахи. Постучался, шагнул в комнату менестреля. Тот сидел в окружении желтых листов, исписанных корявыми рунами, обнимал гитару и ничего вокруг не замечал. Появление друга тоже прошло на фоне, и парню пришлось громко сказать:

— Привет. Пора обедать.

— А? — растерялся Мреть. И, сообразив, что к чему, буркнул: — Передай, что я не голоден.

— Ладно, — кивнул инквизитор. — Что-то случилось?

— Нет, просто я занят.

Альтвиг подхватил ближайший лист, вгляделся в незнакомые символы. Угловатые, тонкие, с минимумом округлостей, они производили мрачное впечатление. Парень нахмурился:

— Что это за речь?

— Anatall nealla shsheallere, — ответил Рикартиат. — То есть руны шэльрэ. Умеешь читать их?

— Нет. Я пойду. Удачи, — пожелал инквизитор, развернулся и убрался в кухню. Мреть проводил его задумчивым взглядом.

Читать стихи демонов, вот еще! Усаживаясь за стол, Альтвиг злился и на друга, и на себя. Надо было отобрать эту дрянь, выбросить, а лучше — сжечь. Так, чтобы тупой менестрель понял: шэльрэ — эгоисты, их волнует лишь собственная шкура. Нельзя с ними сближаться, нельзя пытаться понять, и переводить их стихи — большая глупость. Во-первых, это подмочит репутацию исполнителя, во-вторых, осыплет его мерзкими мыслями. Это как общаться с убийцей, принимая его за доброго человека.

Альтвиг передернулся, вспомнив, что и сам грешен. Спуск с небес на землю оказался очень своевременным — госпожа Эльтари поставила перед парнем миску, пожелала приятного аппетита и устроилась напротив.

Инквизитор опустил ложку в суп, выловил кусочек теста. Уронил его обратно. Рядом с аппетитом жевал Киямикира, поглощая еду со скоростью несколько лет голодавшего существа. Илаурэн с изумлением на него косилась. Наверное, не понимала, каким образом в худого парня помещается столько хлеба.

— Офень фкуфно, — похвалил он.

— Спасибо, — просияла госпожа Эльтари. — Кушай на здоровье.

— С удовольствием, — улыбнулся беловолосый. — Я, знаете, не очень хорошо готовлю. Приходится обращаться к знакомым или приносить еду из корчмы.

— Неудачник, — фыркнула Илаурэн.

— Ила! — возмутилась ее мать. — Немедленно прекрати! Извини, Киями. Она часто бывает чересчур резка.

Альтвиг аж подавился:

— Киями?..

— Я предпочитаю «Кира´», — вздохнул инфист. — Но ладно. Госпожа Эльтари любит мягкие имена. Кстати, как насчет тебя? — пробормотал он и обратился к остроухим: — Как вы его называете?

— «Господин инквизитор», — усмехнулся Кольтэ. — «Святой отец». Эль еще не привыкла к нашему гостю.

Киямикира расстроенно цокнул языком:

— Жаль. Я уже представил, будто вы на весь дом орете «Ал».

— На эти буквы начинается слишком много имен, — задумалась госпожа Эльтари. — Пожалуй, приятнее прозвучит «Виг». Согласны, святой отец?

— Нет, — возразил тот. — Меня зовут Альтвиг. Не сокращайте, пожалуйста.

— Мрети, значит, можно, а нам нельзя? — возмутилась Илаурэн.

— Он ко мне так не обращается.

— А за глаза…

— Тихо, — велел господин Кольтэ. — Не видите — малышу не нравится.

— Малышу? — переспросил парень. — Прошу прощения?

— Ну, вы с Риком так похожи, — туманно объяснил эльф. — Да и вы совсем молоды, святой отец. Сколько вам лет? Девятнадцать, двадцать?

— Двадцать два, — рыкнул инквизитор. — И меня зовут Альтвиг!

Чья-то теплая ладонь потрепала его волосы:

— Но-но, не сердись. Мне, например, восемьдесят пять, и господину Кольтэ это не мешает. Чего ты взъелся? Слово «малыш» довольно приятное на слух.

— А тебя никто не спрашивал! — Альтвиг вскочил. — Иди в свою корчму, пой песенки и не трогай людей!

Рикартиат попятился:

— Извини.

— Извинил! — продолжал кричать Альтвиг. — А теперь брысь отсюда!

— Как скажешь, — отвернулся менестрель. — Илаурэн, я вернусь поздно. Не беспокойся, но на всякий случай запри дверь.

— Хорошо, — согласилась девушка. — А куда ты?

— Петь песенки.

Мреть накинул куртку, спрятал нос в меховом воротнике и отправился прочь. С инквизитора мигом слетела вся спесь. Вернувшись за стол, он без аппетита поковырялся ложкой в супе, отверг квашеную капусту и ушел в спальню.

Настроение оставляло желать лучшего. Парень был не приспособлен к долгому общению, а тем более — к жизни в семье. Он привык к одиночеству, привык, что его уважают и побаиваются, и нынешнее дружеское отношение попросту загоняло в тупик. Нет, ну чего им надо? Он ведь сразу предупредил, что приехал ради Мрети, ради выяснения прошлого. А проклятые эльфы — да и сам менестрель — ведут себя так, будто знали инквизитора много лет! Боги, ну почему это так сложно?!

Он скривился, осознав, что не стоило орать на Рикартиата. В конце концов, тот ничего плохого не сделал. Да, пошутил, да, шутка была из разряда поднадоевших, но… Альтвиг провел ладонями по лицу, почесал шероховатый рубец и встал, намереваясь посетить корчму. «Ледяные волки», да? Идиотское название. Будь сам парень песнопевцем, ни за что не согласился бы выступать в подобном месте.

На лестнице он столкнулся с Илаурэн, сбивчиво извинился за вспышку гнева во время трапезы. Девушка отмахнулась:

— Не волнуйся. У нас постоянно кто-то бесится.

— Ты не обижаешься?

— Нет, конечно. А ты далеко собрался?

— Прогуляюсь, — неопределенно сообщил Альтвиг.

— Если пойдешь смотреть на выступление, захвати нож. К людям без оружия убийцы относятся предвзято.

— У меня есть магия.

— Магии не видно, — возразила Илаурэн. — Да и те колдуны, что работают на Гильдию, без мечей обычно не ходят. Железо никогда не бывает лишним. Дар истощается, требует внешней подпитки, постоянного контроля и осторожности… а клинок, вот он — взял, замахнулся, развалил кому-нибудь голову и иди по своим делам.

Инквизитор улыбнулся, но следовать совету не стал. Трудно обращаться с оружием, имея искалеченные руки. Он и перо-то держал не слишком уверенно, а хорошую сталь наверняка сразу уронит.

Серебряный крест Альтвиг снова доверил карману. Незнакомого человека убийцы потерпят, но служитель Альвадора им вряд ли придется по душе. Зашнуровывая сапоги, парень мрачно представил сборище головорезов. Как можно было добровольно принять их заказ? Рикартиат, вроде, с головой дружит. Значит, не боится? Не чувствует отвращения? За восемьдесят пять лет перевидать всякого — обычное дело. Инквизитору было любопытно, что именно выпало менестрелю, если участники Гильдии перестали его беспокоить.

Выпавший вчера снег осел на заборах, крышах и подоконниках. Не повезло и собачьим будкам — из них доносился печальный вой и погавкивание. Псы делились тоской с сородичами, проклинали зиму, холод и хозяев, считающих, что животное должно охранять дом, а не греться. Поджарый кобель, заметив прохожего, залился злым лаем.

Альтвиг вздохнул. Ему еще ни разу не везло с собаками. Единственный аргумент, способный заткнуть им пасти — это нечисть. Парень прекрасно помнил, как однажды в велисском селе — то ли Похоронниках, то ли Схоронниках, — гонялся за вурдалаком. Темная тварь питалась страхом людей, не нападая, но и не позволяя покидать дома. Инквизитор заехал туда случайно, на пути в Тальтару. Тогда собаки молчали, решаясь разве что на попискивание. И радостно виляли хвостами, поняв, что во двор забрел всего лишь человек.