— Попробуй, — кивнул Гарри, — только не торопись. А что ты придумал насчёт костюма?

— Поговорил я с МакГонагалл, она, оказывается, в курсе кто из студентов, какие выбрал костюмы, имён, конечно, не называет, но может подсказать вариант, который ещё никто не придумал. В общем, я решил взять себе костюм тритона — ни у кого ещё такого нет.

— А почему тритона? — удивился Гарри.

— Ну… Мне нравится всё, что с водой связано…да и оригинально… — пожал плечами Рон. — Профессор МакГонагалл поможет мне трансформировать мою мантию и подскажет, как смастерить трезубец.

— Может мне тоже мантию трансформировать? — задумался Гарри. — Только вот во что? Надо же какую-нибудь идею придумать…

— Ой, придумаешь потом. Пошли со мной сегодня вечером к МакГонагалл, и узнаешь для начала, как это делать.

— Хорошо, — кивнул Гарри.

Утро Хеллоуина тянулось бесконечно долго. Все старшекурсники пребывали в лихорадочном волнении и ожидании предстоящего бала, на уроках никто ничего не слушал. Преподаватели снисходительно не обращали внимания на отсутствующие взгляды и курсирующие записки. Только Снейп получал удовольствие, снимая балы направо и налево. Профессор зельеварения так увлёкся, что даже лишил пятнадцати очков собственный факультет, и только жёсткое понимание незыблемости преподавательского авторитета помешало ему отменить своё взыскание. Гарри едва дождался, когда замещающий вновь отсутствующего профессора Ральфа, Ремус Люпин, недавно пришедший в себя после очередного приступа и от того медлительный и усталый, наконец, выдаст им домашнее задание и распустит на перемену. Уроки на сегодня закончились, и, значит, все могут заняться приготовлениями к долгожданному балу.

На подгибающихся ногах Гарри шёл к комнате Гермионы. Перед дверью остановился и перевёл дух, невольно прислушиваясь. В комнате звенел смех, и раздавался голос Кристины. Юноша расстроился — значит, подруга не одна. Но не возвращаться же назад! С ощущением останавливающегося сердца, он поднял руку и постучал.

— Минуточку! — отозвалась Гермиона, смех стих, и вскоре дверь распахнулась. — Ой! Гарри… — девушка немного смутилась и отступила в глубь комнаты. — Заходи!

Войдя, он мгновенно охватил взглядом несколько внушительных стопок книг, не поместившихся в шкафы и на полки, сдвинутых в дальний угол, и разложенные на столе и кровати куски материи разных цветов и оттенков. Раскрасневшаяся Кристина гляделась в зеркало. Она была одета феей Воздуха — полупрозрачное платье, состоящее из отдельных полосок ткани нежных оттенков, едва скреплённых между собой. При каждом шаге или взмахе руки воздушная полупрозрачная материя взлетала, то обнажая руку до локтя, то облачком завиваясь вокруг стройных колен. На спине виднелись тонкие прозрачные стрекозиные крылышки, между которыми чёрным водопадом струились тяжёлые блестящие косы, перевитые серебряными лентами. Кристина заострила себе ушки и придала слегка зеленоватый оттенок коже.

— Ну, как? — девушка последний раз крутнулась перед зеркалом, вделанным в дверцу шкафа.

— Отлично! — отозвалась Гермиона, точными взмахами палочки подправляя последние мелкие огрехи.

— Гарри, никому ни слова о том, что ты видел — улыбнулась Кристина, — осталось совсем немного… До вечера! — девушка махнула рукой с порога и исчезла. Повисла неловкая пауза: Гарри не знал с чего начать. Вообще-то, он приготовил пару тёплых фраз, казавшихся ему солидными и внушительными, но сейчас они как назло закатились куда-то в дальний уголок памяти и не никак не хотели оттуда выбираться.

— Гермиона… — она улыбнулась, словно подбадривая его, и юноше сразу стало легче, — я ещё не извинился за то, что будучи обиженным ослом, не поздравил тебя с днём рождения… Это, конечно, дело прошлое, но я очень хочу подарить тебе подарок… Это не с днём рождения, — сбивчиво начал объяснять Гарри, — это совсем другое… — он искал подходящие слова и не мог собрать мысли под пристальным взглядом её широко открытых тёпло-золотистых глаз, смотревших на него со странным выражением, названия которому он не знал, но чувствовал необъяснимый восторг.

— Понимаешь, это наш с тобой первый бал… Первый раз мы идём вместе… И я… В общем, вот. Держи. Я очень надеюсь, что оно подойдёт к твоему платью… — юноша достал из кармана руку, в которой всё это время был зажат продолговатый футляр. Ладонь от волнения взмокла, и на синем бархате расплылось влажное тёмное пятно.

— Что это? — голос девушки дрогнул.

— Это ожерелье, — отчего-то мгновенно залившись краской, словно он дарил нечто неприличное, пролепетал Гарри. Гермиона открыла крышку — внутри на том же синем бархате матово поблёскивали три лилии — одна большая в центре и две поменьше рядом, вокруг змеилась стрелолистая цепочка.

— Мамочки… — прошептала девушка тихо-тихо, — это…это, наверное, носили королевы…

— Его никто не носил! — возмутился Гарри. — Я его вчера создал для тебя… И… — запальчивость его тут же пропала, — и я боюсь… оно тебе не понравится… — юноша прикусил губу, лилии показались ему ужасными аляповатыми монстрами — как можно было сделать ожерелье таким громоздким! Для такой изящной шеи!

— Ты сам его создал? Для меня? — глаза Гермионы стали огромными и засияли, улыбка то появлялась на губах, то исчезала. Она направилась к зеркалу. Достала ожерелье, легко справилась с застёжкой, осторожно касаясь, расправила цепочку и, подняв руки, закрутила волосы в высокий узел на макушке:

— Гарри, иди сюда… — он подошёл и встал позади неё, отражаясь в зеркале. Украшение нежно и изящно легло по её шее, большая лилия замерла в ямочке между ключицами, маленькие легли поверх ключиц, чуть топорщась… Это было удивительно красивое и какое-то трогательное зрелище. Ему безудержно захотелось её поцеловать, так сильно, что всё тело заныло, властно напомнив о себе.

— Какая красота… — девушка по-прежнему говорила тихо, словно голос не хотел её слушаться, — Гарри, ты для меня сделал такое чудо… Я… — она развернулась к нему лицом, закинула руки ему на плечи и притянула к себе. За секунду до того как их приоткрытые трепещущие губы встретились, она прошептала:

— Спасибо…любимый мой… — время остановилось и исчезло, растворившись в сплетении рук, в слиянии губ, в тихом нежном шёпоте…

Когда Гарри пришёл в спальню шестикурсников, оказалось, что до вечера осталось совсем немного времени. Юноши метались между душем и комнатой, примеряли костюмы, путались в мантиях… Рон, уже почти полностью одетый в свой наряд, изрыгая проклятия, искал трезубец. Уизли подошёл к карнавальному костюму очень ответственно — даже рыжие волосы юноша перекрасил в сине-зелёный цвет, чтобы как можно полнее соответствовать образу Тритона. Теперь он горделиво выступал, потрясая трезубцем, который иногда запутывался в частой сети, служившей накидкой вместо мантии. Сеть была усыпана мелкими ракушками и кораллами. На голове красовалась корона, так же выполненная из коралловых веточек. Единственное, на что не пошёл Рон, не на шутку увлёкшись трансформацией своего привычного облика, — это хвост. Присутствие рыбьего хвоста почему-то угнетало Уизли, и от него пришлось отказаться… Симус в костюме пирата гонялся за совой, уже наполовину ставшей попугаем, но явно не желавшей заканчивать трансформацию. Дин пытался в последние часы овладеть искусством изящного поклона, соответствующего галантному мушкетёру и, крутясь перед зеркалом, то и дело ронял богато украшенную перьями шляпу. Забившийся в уголок Невилл медленно одевал на себя разрозненные части какого-то костюма ярко оранжевого цвета. Одним словом, Гарри понял, что он упустил из виду нечто очень важное — а именно, свой карнавальный костюм. Вспомнив наскоро взятые у профессора МакГонагалл уроки трансфигурации одежды, юноша достал из чемодана парадную мантию и разложил её на кровати. Потом постарался сосредоточиться и отвлечься от шума и суеты, царящих в спальне. Требовалось ещё отчётливо представить себе тот наряд, который должен был получиться в итоге. Гарри замер… В голову ничего не приходило… И тут, перед мысленным взором всплыл таинственный незнакомец из сна, чьи захватывающие рассказы слушал он по ночам, забывая к утру. Юноша никогда не запоминал одежду, да и не умел разбираться в ней, но загадочный ночной визитёр приходил так часто, что даже малейшие детали, связанные с ним, намертво впечатывались в память… Гарри открыл глаза — перед ним на кровати вместо парадной мантии зелёного бархата лежал чёрный бархатный камзол с кружевным воротником и узкие чёрные брюки, яркая чёрно-алая мантия, и непонятный кулон, в котором, правда, не танцевало пламя, как в кулоне незнакомца. Любители исторической точности тут же заявили бы, что такого костюма не могло быть в природе, потому что он не соответствовал одеяниям ни одной из известных эпох. Однако, от карнавального костюма не требуется скрупулезное соблюдение деталей, не правда ли? Гарри был очень доволен. Второй раз за сегодняшний день он гордился собой: первый — когда увидел ожерелье на шее Гермионы и без ложной скромности понял, что оно великолепно, и второй раз сейчас — когда в спешке, суете и шуме сумел трансформировать из парадной мантии вполне приличное карнавальное одеяние, в котором он не выглядел бы смешно или нелепо рядом с Гермионой.