— Идём! — скомандовал Сириус, и рванул в сторону леса. Гарри, поколебавшись секунду, решил — Блэк по запаху уже определил того, кто прогуливается в такое неподходящее время в столь неудачном месте, и если крёстный зовёт его туда — значит, опасности нет. Юноша засветил палочку и догнал Сириуса.

Вскоре уже не осталось сомнений — некто в чёрной мантии медленно брёл, склонив голову навстречу ветру, увязая ногами в глубоких сугробах, не замечая тропы. Ветер был силён, но не настолько, чтобы вынудить человека склоняться чуть ли не до земли. Гарри и Сириус легко опередили странного путника и, преградив ему дорогу, осветили своими палочками. Перед ними предстал профессор зельеварения. Хотя скорее, дедушка профессора, настолько дряхлым стариком казался сейчас Снейп — глаза запали, черты лица заострились, щёки и лоб прорезали глубокие морщины.

— Эй, дружище Северус, вышел прогуляться? — окликнул его Блэк.

Алхимик выпрямился и, едва заметно покачиваясь под порывами ветра, устремил невидящий взгляд поверх голов своих преследователей. В свете палочки Гарри отчётливо увидел выражение его глаз, и похолодел. Он не смог бы описать этот взгляд. Наверно, если бы у дементоров имелось лицо — глаза были бы именно такими: абсолютно пустыми — пустыми, как Ничто, засасывающее сознание за гранью безумия… Тьма плескалась в этих глазах, и свет палочек уходил в неё мгновенно, исчезал, словно проглоченный чёрной дырой.

— О! Ты выпил экспериментальное зелье, дражайший Северус? Или объелся мухоморами? Или доза оказалась смертельной? — поинтересовался Блэк, поигрывая палочкой.

— Погоди, Сириус, — поморщился Гарри, — с ним что-то не так…

— Точно! Впервые вижу обкумаренного профессора! — тут же подхватил неугомонный Блэк.

Снейп, услышав голос Гарри, медленно опустил глаза к его лицу — капюшон сполз, волосы торчали в разные стороны, в свете палочки поблёскивали очки, а глаза казались чёрными от расширенных зрачков. Вдруг, резко склонившись, словно переломившись пополам, Снейп впился скрюченными пальцами юноше в плечи. Тому показалось, что ключицы хрустнули, он вскрикнул от неожиданности и боли.

— Микки… прости меня…

— Я не Микки! — испуганно вскрикнул Гарри, пытаясь отодрать похожие на когти пальцы от своих плеч.

— Не смог… — проскрипел профессор, изменившимся до неузнаваемости голосом, надтреснутым и совершенно лишённым интонаций, — я не смог… перепробовал известные противоядия… пытался создать новое… времени оказалось слишком мало… так мало… сколько зелий я знаю… и не смог… — дрожь пронзила чёрную фигуру, и словно, что-то сломалось в нём — ноги Снейпа подкосились, он скользнул вниз, продолжая сжимать плечи Гарри и увлекая его за собой.

— Сириус! — взмолился юноша, глядя снизу вверх на крёстного, — сделай что-нибудь…

Тот, казалось, не слышал — он пристально разглядывал Снейпа, словно видел впервые:

— Надо же: оказывается это мерзкое паукообразное способно испытывать настоящее горе…

Гарри вздрогнул, старательно избегая взгляда жутких глаз, смотревших не видя и не мигая. Губы профессора шевелились, пальцы продолжали терзать плечи… Гарри подумал, что, несмотря на свой "богатый" опыт, он редко видел нечто, столь же пугающее…

— Сириус… — опять умоляюще прошептал парень, увидел воздетую палочку и зажмурился в ожидании Сногсшибателя.

— Слипиус! — выкрикнул Блэк, и алхимик тихо и мягко повалился в снег, ткнувшись носом в сугроб. Гарри удивлённо воззрился на крёстного — эта странная снисходительность, совершенно не свойственная Блэку в отношении Снейпа, поразила его.

— Что ты таращишься на меня, Гарри?! — раздражённо воскликнул Сириус. — Подхватывай нашего дорогого Северуса под руку и поднимай. Или ты считаешь, сон в сугробе пойдёт ему на пользу?

Гарри непроизвольно хмыкнул, надо отдать должное — сомнительные шуточки крёстного несколько разряжали обстановку. Они взвалили руки профессора себе на плечи и медленно поволокли его к замку, не решившись применять магию, ведь Снейп уже находился под Сонным заклятием.

Гарри догадывался, что произошло. Скорее всего, самое страшное — брат Кристины умер. Эта мысль заставила сердце сжаться, и ненависть к злобному профессору зельеваренья поблекла и отодвинулась на второй план, медленно давая дорогу сочувствию, пустившему корни в его душе — с этих пор отношение Гарри к профессору Снейпу стало незаметно меняться.

Гарри и Сириус, пыхтя и увязая в снегу, дотащили Снейпа до замка и, с трудом открыв тяжёлые дубовые двери, ввалились внутрь. Холл пустовал, ужин давно кончился, и студенты разошлись по своим гостиным. Перехватив руку профессора поудобнее, и мрачно размышляя, что зельевар, похожий на сухую жердь, мог бы быть и полегче, Гарри тяжко вздохнул и сконцентрировался на необходимости во что бы то ни стало дотащить Снейпа до кабинета директора. Уже у самой лестницы, ведущей на верхние этажи, им встретился профессор Ральф и, увидев друга в столь плачевном положении, сразу же кинулся к ним.

— О боже! Северус! — Ральф оторопело смотрел на бесчувственного алхимика.

— Мы нашли его у Запретного леса, — пояснил Сириус, — Снейп явно не в себе — вцепился в Гарри, чуть не задушил, пришлось его отключить.

— Он принял меня за сына, — тихо вставил юноша.

— Ясно… — прошептал Ральф, горько покачав головой. — Значит, уже узнал …

— Профессор Ральф, это правда, что… что брат Кристины умер?

— Да… — глаза Ральфа потемнели под сдвинутыми бровями, в них отразилась боль. — Мальчик находился в коме, ночью началась агония, сегодня вечером он умер, — профессор подставил своё плечо вместо Гарри и подхватил безвольную руку Снейпа. — Я собирался сообщить Северусу, но как вижу, он уже всё узнал сам…

— Нужно отвести его в кабинет к Дамблдору, пока нас никто не увидел, — заметил Сириус, оглядываясь по сторонам. Его чуткому уху почудился какой-то шорох за портьерами в холле.

— Вы правы, — кивнул Джон. — Гарри, найди Кристину, я думаю, она ещё не в курсе, поэтому просто попроси её зайти к директору, ничего не объясняя. Я предупрежу горгулью, чтобы она пропустила мисс Равенкло.

— Хорошо, — юноша с тяжёлым сердцем отправился выполнять поручение. Ведь Кристина ещё надеялась, и в последние дни чуть-чуть повеселела, упоминая о каком-то новом лекарстве…

Гарри вошёл в гриффиндорскую гостиную, и споткнулся о свет, шум и многолюдность. Было тепло и уютно: ярко горели факелы, потрескивал камин, звенели голоса, раздавался весёлый смех — это резануло диссонансом по сравнению со скорбной и тревожной темнотой царившей сейчас в душе у Гарри. Юноша поёжился, и ему захотелось заставить всех замолчать, разогнать по комнатам, чтоб неуместное веселье утихло. Но разве гриффиндорцы виноваты в произошедшем и в том, что ещё может произойти? Отчего же им лишаться славных вечеров у любимого камина?..

Кристина, Рон и Гермиона сидели за маленьким колченогим столиком в углу, у окна. Чтобы он не шатался, под ножку всегда что-нибудь подкладывали. Сейчас там торчал смятый и свёрнутый черновик последнего эссе Рона по растительным ядам, безжалостно забракованного Гермионой. Рон и Гермиона играли в шахматы, а Кристина, примостившись на подлокотнике ронова кресла, наблюдала за игрой. Оба играющих полыхали одинаковым фирменным гриффиндорским цветом: Рон краснел от удовольствия — он выигрывал подряд пятую партию и шёл на рекорд, а щёки Гермионы пылали от досады и напряжения. Кристина подзадоривала попеременно то одного, то другую и улыбалась их возбуждённым откликам действительно настоящей улыбкой, появившейся впервые за много дней. Гарри запаниковал — девушка только-только начала верить, что брат выздоровеет и всё будет хорошо, а на самом деле… Не зная, что сказать и как посмотреть в глаза Кристине, юноша подошёл к столу, помедлив секунду, рассеяно взял коня Гермионы и сделал ход. Радостный Рон тут же слопал коня своим ферзём. У Гермионы одновременно широко раскрылись глаза и рот, и возмущённая тирада едва не сорвалась с языка…