Гвардеец вбросил меч обратно в ножны. Толпа замерла.

— Я сожалею, что не могу, — заявила Талена, — несмотря на мою любовь к тебе, освободите тебя от твоих обязанностей перед государством.

— Ура Талене! — донеслись несколько выкриков.

— По крайней мере, в этом вопросе я не могу рассматривать тебя иначе чем других женщин Ара

— Слава Талене! — снова донеслось из толпы.

— Поскольку у меня тоже есть свои обязанности, как у Убары.

На это её заявление площадь Тарнов взорвалась тысячами приветственных возгласов мужчин из толпы.

— Давай, займись своим фарсом! — усмехнулась Клаудия. — Вот она я, перед тобой, голая и в твоей власти! Разве Ты все последние годы не ждала этого момента? Разве моё имя не находится в начале твоего списка? Насладись своим триумфом! Делай со мной всё, что тебе захочется!

— Моё решение относительно тебя будет принято, — заверила её Талена, — точно так же, как и в случае с любой другой женщины Ара. Твою кандидатуру рассмотрят с абсолютной справедливостью.

Талена задумалась, словно решая вопрос Клаудии, оценивая достойность её включенной в список вместе с теми, кто должен был отправиться на Кос искупать и компенсировать преступления Ара.

— Повернись ещё раз, моя дорогая, только медленно, — задумчиво велела Талена.

По площади пролетели смешки.

Ещё раз Хинрабия медленно повернулась перед Убарой, чтобы та могла бы оценить её словно рабыню.

Казалось, что Талена колебалась. Она обернулась к своим советникам, как будто обеспокоенная и ищущая их совета. Теперь уже все задумались над вопросом, была ли Клаудия подходящей кандидатурой, достойной стать предложением о примирении или хотя бы частью оплаты компенсации оскорбленным косианцам? Была ли она приемлемой? Соответствовала ли она? Или такое предложение оскорбило бы их или, возможно, оскорбило бы недостаточной ценностью и несерьезностью? Я улыбнулся про себя. Уж я-то не сомневался, каково было бы мнение мужчин относительно прекрасной Хинрабии.

Клаудия, в ярости стиснув кулаки, стояла перед возвышением. Ни для одной другой женщины из всех прошедших, такой консультации не потребовалось. Так что можно считать, что Талене удалось просто блестяще оскорбить свою соперницу.

Наконец, Убара снова повернулась лицом к ней и торжественно объявила:

— Решение принято!

Клаудия гордо выпрямилась.

— Вопрос оказался несколько запутанным, — продолжила Талена, — и потребовал обсуждения нескольких деликатных моментов. Против твоей кандидатуры, как Ты можешь предположить, говорят изъяны твоего лица и фигуры.

У Хинрабии даже дыхание спёрло от такого оскорбления.

— В силу одних только их я была готова отклонить твою кандидатуру, — развела руками Убара. — Однако остаётся ещё вопрос фактов предательства тобой Ара, которые я только теперь, с прискорбием и нежеланием, вынуждена обнародовать.

Хинрабия пораженно уставилась на Талену.

— Что за предательство? — послышались заинтересованные крики мужчин.

— Заговор, призывы к мятежу, предательство Домашнего Камня, поддержка режима Гнея Лелиуса, бывшего тирана Ара, — перечислила женщина.

— Вот уж в этом-то я точно невиновна! — заявила Клаудия.

— Разве Ты не поддерживала режим Гнея Лелиуса? — поинтересовалась Талена.

— Я не выступала против него, — уточнила Клаудия. — Впрочем, как и никто из остальных здесь присутствующих! Он был регентом.

— Своим непротивлением этой политике Ты предавала Домашний Камень Ара, — обвинила её Талена.

— Нет! — выкрикнула Клаудия.

— Но твои политические амбиции скоро закончатся, — сообщила ей Убара.

— Граждане Ара, я требую не слушать её! — выкрикнула Клаудия.

— Ты даже спала у его рабского кольца! — обвинила её Талена.

— Не было такого! — возмутилась Хинрабия.

— Впрочем, в будущем, — усмехнулась правительница, — возможно, тебе придётся привыкнуть спать у таких колец.

Похоже, что у Клаудии на мгновение отказали ноги. Гвардейцу, стоявшему за спиной женщины, даже пришлось слегка поддержать её. Но через мгновение она уже пришла в себя и сбросив с себя руки мужчины, осталась стоять сама, хотя и покачиваясь на нетвёрдых ногах.

— Кроме того, граждане Славного Ара, — обратилась Талена к толпе, — разве вы все не слышали её бесстыдно мятежных слов, сказанных здесь, на этой самой платформе, в моём присутствии!

— Да! — раздались крики.

— Убить её, — закричали другие. — Казнить её!

— Но, — продолжила Талена, насмешливо глядя на изрядно перетрусившую Хинрабию, — я готова, под свою собственную ответственность, несмотря на твои преступления, в память о нашей прежней привязанности, которую я всё ещё испытываю к тебе, а также учитывая твоё высокое происхождение и вклад твоей семьи, конечно, до вступления твоего отца, печально известного Миния Тэнтиуса Хинрабия, на пост Администратора, дать тебе возможность покрыть причиненный нам всем ущерб, предоставив тебе честь послужить твоему городу.

— Я невиновна! — выкрикнула Клаудия.

— Убить её! — снова потребовали мужчины.

— Приготовься выслушать свой приговор, — объявила Убара.

— Нет! — закричала Клаудия.

— С тяжестью на сердце и со слезами на глазах я вынуждена буду произнести эти слова, — сказала Талена.

— Марленус из Ара освободил меня от неволи! — напомнила Клаудия.

— Мы тщательно осмотрели тебя стоящую перед нами, — продолжила Талена, — со всем возможным вниманием, и то, как ты выглядишь, от как Ты двигаешься.

— Он освободил меня! — повторила Клаудия.

— Это было ошибкой, — отмахнулась Талена.

— Возможно! — не стала спорить Клаудия.

Мужчины на площади принялись удивлённо переглядываться.

— Говори, — приказала Талена, удивленная не меньше остальных.

— Дважды я была рабыней, — сказала Клаудия. — Мне обривали голову. Я чувствовала плеть. Я носила ошейник. Я служила мужчинам.

— Несомненно, такой опыт сослужит тебе хорошую службу, — усмехнулась Убара. — Возможно, они даже спасут твою жизнь.

— В Центральной Башне, — не обращая внимания на её слова, продолжила Клаудия, — я была одинокой, более одинокой, чем я когда-либо могла себе представить, что женщина может такой быть. Моя жизнь была пуста. Я была несчастна. Я была расстроена. Я была неудовлетворенна. Все эти долгие годы я вспоминала время, проведённое в неволе, и не могла не признать, что это было, несмотря на все сопутствующие страхи и тяжёлый труд, самое лучшее и самое счастливое время за всю мою жизнь. Находясь в ошейнике, я кое-что для себя поняла, то в чём я боялась признаться даже самой себе, что я — Клаудия Хинрабия Тентиус из клана Хинрабиев принадлежу мужчинам.

— Значит, Ты не будешь возражать против этого, когда я верну тебя на твоё законное место, — засмеялась Талена.

Впрочем, в этот раз её смех подобострастно поддержали только те, кто стоял вокруг Убары, поскольку остальных мужчин на площади было приковано к Хинрабии.

— Да, теперь я готова признаться и себе, и публично перед мужчинами, — вздохнула Клаудия, — что в сердце и животе я рабыня!

— Тогда, можешь радоваться, поскольку я приказываю поработить тебя! — бросила ей Талена.

— Э, нет! — крикнула Клаудия. — Одно дело, быть пленённой мужчиной и, будучи приведённой в его палатку и помещённой к его ногам, заставленной ему служить, или быть приговоренными к рабству судьей в соответствии с законом за преступления, которые я фактически совершила. И совсем другое, стоять здесь публично оболганной моей противницей, женщиной, дождавшейся своего триумфа, чтобы быть отправленным ею в беспомощную неволю.

— Какое это имеет значение? — удивлённо спросил один из мужчин.

— Верно, — кивнула Клаудия. — Для кого-то никакой разницы нет!

— Поставьте рабыню на колени! — приказала Убара.

— Я — свободная женщина! — заявила Клаудия. — Юридически я ещё не порабощена!

— Зато Ты быстрее научишься вставать на колени перед свободными людьми, — пожала плечами Талена.