— Простите меня, Господин.

— Я никоим образом не влияю на тебя, — пояснил я ей. — Просто, твоя сексуальность вырвалась из-под твоего контроля, и взяла тебя под свой.

— Да, Господин, — испуганно прошептала она.

— Не бойся, — успокоил я её. — Для рабыни уместно быть сексуально отзывчивой, живой и энергичной.

— Да, Господин, — не стала отрицать женщина.

— Более того, это даже требуется от неё, — напомнил ей я.

— Да, Господин.

— Ты же не хотела бы повстречаться с плетью за недостаток в тебе огня, не так ли?

— Нет, Господин! — замотала она головой.

— Тогда больше об этом не думай, — посоветовал я. — Теперь Ты сама должна хотеть сдаться своим самым глубоким потребностям и желаниям, своим самым глубинным и беспомощным страстям, тем истинам, что до настоящего времени скрывались в самых тайных закоулках твоего живота.

— Отведите меня куда-нибудь, Господина, и возьмите там! — вдруг попросила Лавиния. — Возьмите меня!

— А Ты не заметила, что я уже отвёл тебя куда-нибудь? — поинтересовался я, разворачивая к себе лицом.

Женщина дикими глазами уставилась на меня. Я же, удерживая её за плечи, поднял и прислонил спиной к стене.

— Господин! — взмолилась она, глядя на меня сверху.

Прижав её к стене своим телом, я подхватил её тело руками под бёдра и за талию, и начал медленно опускать вниз. Едва наши лица оказались на одном уровне, Лавинией обхватив меня руками за шею, прорыдала:

— О-о, да, Господин! Я отдаюсь вам, как рабыня, как ваша рабыня!

Я удерживал её в течение пары енов, а может больше, трудно контролировать время в такие мгновения.

— Ай-и-и! — выкрикнул я.

— Я ваша, — простонала женщина, — я ваша рабыня!

— Да, — выдохнул я. — Да, Ты — моя.

Внезапно, почувствовав чьё-то присутствие позади меня, я обернулся. Стражник. Из кадровых полков, а не из вспомогательных отрядов, как я. Причём мне совершенно не знакомый. Но главное он не выглядел озлобленным.

— Аупф! — шумно выдохнул я, немного приподняв Лавинию, и поставив её на ноги.

Женщина так и не разжав своих рук, поцеловала меня в плечо. Уверен, она узнала о наблюдавшем за нами мужчине даже раньше меня.

— Разве тебя не научили, что в присутствии свободного мужчины Ты должна вставать на колени? — спросил я её.

Рабыня мгновенно выпустила меня из своих объятий, смущённо одёрнула тунику и опустилась на колени, разведя их широко в стороны.

— А надсмотрщик знает, где Ты прохлаждаешься? — поинтересовался стражник у Лавинии.

— Нет, Господин, — потупившись, ответила та.

— Хорошенькая, — прокомментировал мужчина.

— Спасибо, Господин, — довольно улыбнулась женщина.

— Эти государственные шлюхи как всегда в своём репертуаре, — усмехнулся стражник.

— О-о? — удивлённо протянул я.

— Правда, мне больше нравилось, когда они звенели колокольчиками, — добавил он.

— Было очень мило, — поддержал я его.

— Кроме того, это помогало отслеживать их по переулкам, простенкам и дверным проемам.

— Несомненно, — признал я.

Стражник окинул взглядом Лавинию, тут же опустившую голову.

— Подозреваю, что по ночам им одиноко в своих цепях, — заметил он.

— Не могу не согласиться с этим, — кивнул я.

— У неё есть обязанности, — напомнил мужчина. — Не задерживай её здесь надолго.

— Мы уже уходим, — заверил его я, и стражник повернулся и неторопливой походкой направился на юг по улице Варик.

Лавиния дрожала. Мне даже пришлось помочь ей встать на ноги. Затем я накинул на неё короткий плащ. Однако тут мне пришла в голову мысль показавшаяся интересной и заманчивой. Поддёрнув ту часть туники рабыни, что была выше пояса, вверх, я отрегулировал подол её одежды так, чтобы она стала рабски короткой. Точно также я приспособил и плащ. Теперь он только-только прикрывал нижнюю кромку её туники. Правда, плащ женщине пришлось удерживать самой, собранным у горла, заодно скрывая приметный ошейник. Таким образом, то, что рабыня носила предмет одежды, напоминающий тунику государственной рабыни, не было видно, и её ноги вопреки намерениям косианцев, оставались нахально и восхитительно обнажены.

— Я передала послание, — сообщила мне Лавиния.

— Знаю, — кивнул я.

— Вы видели? — испуганно спросила она.

— Да, — улыбнулся я и, видя, как рабыня задрожала и опустила голову, поспешил успокоить: — Не бойся.

— Я ничего не могла поделать с собой, — прошептала она.

— Не вижу в этом ничего критичного, — сказал я.

Она набралась смелости и посмотрела на меня.

— Ты — рабыня, — напомнил я ей.

— Да, Господин, — с некоторым удивлением согласилась она. — Это так. Я — рабыня. Теперь я стала рабыней.

— Ты возражаешь? — уточнил я.

— Нет, Господин, — улыбнулась женщина. — Я люблю это!

— Ты хорошо выполнила свою часть работы, и даже превосходно, — похвалил я её. — Я доволен.

— Спасибо, Господин! — поблагодарила она.

Осторожно выглянув из дверного проема, я осмотрелся. Стражника нигде не было видно. Фактически, улица была пустынна.

— Пора возвращаться в инсулу, — сказал я.

— Я буду следовать за своим господином? — поинтересовалась рабыня.

— Нет, — усмехнулся я. — Ты пойдёшь впереди.

— Да, Господин, — понимающе улыбнулась она.

— Пусть на этот камень нагадят тарларионы! — разорялся тучный мужчина. — Пусть его заблюют пьяные урты!

Он схватил Домашний Камень Форпоста Ара с доски, на которой тот до этого лежал. Доска покоилась на двух перевернутых чанах, того вида, который обычно используется в инсулах. Шоу происходило в парке Центральной Башни, окружавшем, эту самую башню.

— Даже каменные джарды не выбрали бы этот омерзительный обломок скалы, чтобы колоть на нём кости! — закричал толстяк.

Его изречение вызвало волну смеха среди охранников и нескольких других зевак, собравшихся у ограждавшей место демонстрации Домашнего Камня, верёвки. На самом деле, часть мужчин собралась здесь именно в ожидании этого своего рода шоу, устраиваемого толстяком уже несколько дней подряд. Похоже, и охрана уже запомнила этого товарища и всячески подбадривала его своими криками. Позади устроившего шоу мужчины уже собралась целая очередь из тех, кто пожелал вступить в круг и посостязаться с ним в остроумии и сквернословии, а заодно выразить своё презрение к «Северному изменнику», как именовали теперь Форпост Ара на досках информации.

— Я должен убить его! — зло прошипел мне Марк.

— Ты пообещал этого не делать, — раздражённо напомнил я ему. — Вот и будь любезен выполнять свои обещания.

— Моя честь требует от меня этого, — с самым мрачным видом заявил Марк, и его рука потянулась к рукояти меча.

— Вздор! — бросил я, перехватывая его руку.

— Я должен! — зашипел он, выкручивая запястье из моего захвата.

— Нисколько! — настаивал я, крепче сжимая пальцы.

Признаться, теперь меня в серьёз охватила тревога. Если гореанину в голову пришла мысль о том, что в дело вовлечены вопросы чести, то с ними внезапно становится довольно трудно вести дела. Кроме того, Марк, парень весьма проворный, мог проскочить от верёвке до Домашнего Камня не более чем за пару скачков.

— Непременно! — буркнул мой друг.

— Да тихо вы! — проворчал мужчина, стоявший перед нами, оборачиваясь. — Я послушать хочу!

Второй рукой я вцепился в пояс Марка, позади ножен его кинжала, не давая, таким образом, ему двинуться вперёд, и набрать разгон необходимый для того, чтобы перепрыгнуть верёвку.

— Неплохо сказал, — восхитился парень занимавший место поблизости от нас, поворачиваясь ко мне, — я про идею негодности Домашнего Камня в качестве стола для каменных джардов.

— Точно, — согласился я. — Ловко.

Джард — это небольшая птица питающаяся падалью. Обычно они перемещаются большими стаями.

— Даже блестяще, — заверил меня парень.

— Согласен, — кивнул я, думая только о том, понимал ли Бутс Бит-тарск тот факт, что он сейчас играет со смертью, которую я держу за пояс.