Когда актёр, наконец, попытался продолжить свой путь этот второй паланкин медленно и плавно повернулся в его направлении. Это чем-то напомнило мне исследующие движения гореанской девятижаберной болотной акулы. Я снова сделал нетерпеливый жест в сторону Лавинии. Но какой беспомощно обезумевшей вдруг показалась мне эта красотка!

Меж тем, Мило и его сопровождающие прошли мимо меня. На какое-то короткое мгновение наши глаза встретились, и актёр моментально отвёл взгляд. Через несколько инов меня миновал второй паланкин, настойчиво удерживаясь в фарватере Мило и его маленькой группы поддержки. Наконец и Лавиния оставила стену и начала робко следовать за паланкином и его предполагаемой добычей. Когда она поравнялась со мной, я схватил её за руку и, оттянув в сторону, поинтересовался:

— Что с тобой происходит?

— Я жду подходящей возможности, Господин! — ответила рабыня, глядя не на меня, а вслед компании удаляющейся по улице.

Я выпустил её руку, в общем-то, отлично понимая, что у меня не было никаких оснований для того, чтобы сердиться на неё. В данный момент у неё, простой рабыни, действительно не было никакой подходящей возможности подойти к намеченной цели. Думаю, что скорее это мои действия были несколько непоследовательными, обусловленными моими опасениями относительно того, что она могла испортить игру, или же чем-то более простым, например, эмоциями или волнением, или, возможно, моими мечтами поскорее, а главное успешно закончить наше дело.

Лавиния, едва освободившись от моего захвата, поспешно рванула вслед за паланкином и его предполагаемой добычей.

Я внезапно вперился взглядом в парня стоявшего неподалёку от меня, который, едва заметив это принялся рассматривать вдруг заинтересовавшие его сколы в черепице соседних крыш. Когда он закончил исследование этих архитектурных изысков, он снова встретился со мной взглядом.

— Ну и? — осведомился я.

— Это была государственная рабыня, — пожал он плечами.

— Клеймёная шлюха есть клеймёная шлюха, даже если она принадлежит государству, — усмехнулся я.

— Верно, — согласился мой нежданный собеседник.

— У тебя какие-то возражения? — поинтересовался я.

— Не то чтобы возражения, — заверил меня он, — просто, как-то не принято приставать к ним, когда они находятся при исполнении своих поручений.

— И что, Ты думаешь, что ночью, когда они сидят на цепи, государство ласкает их? — спросил я.

— Нет, конечно, — засмеялся он.

Участь государственной рабыни можно считать одним из худших жребиев для женщины. Большинством рабынь это обычно расценивается как чрезвычайно незавидное рабство. Безусловно, их иногда делают доступными для рабов-мужчин, охранников или работников. Конечно, некоторым из государственных рабынь, обычно девушкам необычной красоты, везёт больше, и их используют на государственных банкетах для обслуживания и развлечений. Но даже там государственные служащие чаще используют специально обученных банкетных рабынь, арендованных в компаниях занимающихся этим бизнесом целенаправленно или, в некоторых случаях, даже девушек от собственных садов удовольствий Убара.

— Спасибо за твоё замечание, — поблагодарил я.

— Да пустяки, — пожал он плечами, и мы оба посмотрели вслед Лавинии, быстро семенившей прочь от нас вдоль по улице.

— Смазливая, — прокомментировал мой собеседник.

— Точно, — не мог не согласиться я, а затем повернулся и пошёл по той же самой улице.

Честно говоря, особого раздражения я не чувствовал. Несомненно горожанин принял Лавинию за государственную рабыню. Это обнадёживало, и помимо того, было своеобразным комплиментом Фебе как швее, каковое умение она приобрела только после того как оказалась в ошейнике. Кроме того, он напомнил мне, что многие, и в частности стражники, могли бы неодобрительно отнестись к приставанию к такой девушке в тот момент, когда она исполняет свои обязанности. Подобная политика, кстати, препятствует таким рабыням получать простое, но столь желанное для них женское удовлетворение, связанное с ласками в цепях рабовладельца. Для них зачастую бывает трудно не то, что устроить себе свидание, а даже вступить в короткую связь одним из самых быстрых способов, просто повернувшись спиной к мужчине, задрав подол и наклонившись перед ним. Впрочем, в моей ситуации такая политика оказалась полезной. В силу этих неписаных правил, как мне казалось, у меня появлялась возможность, в случае необходимости, ненавязчиво защитить Лавинию, не вызывая при этом слишком больших подозрений к себе и своим действиям, в частности не позволяя идентифицировать меня самого, как её вероятного владельца. Как знать, может я просто гражданин с высокоразвитым чувством гражданского долга, или, что не менее вероятно, забияка, ищущий повода, чтобы с кем-нибудь подраться?

Через несколько енов, уже на улице Авлос, неподалёку от тупика Тарна, я увидел, что один из свободных мужчин, сопровождавших паланкин, ускорился и догнал Мило и его двух компаньонов. Лавиния держалась примерно в тридцати — сорока ярдах позади паланкина. Сам я отставал от своей рабыни ещё ярдов на десять или около того. Остановившаяся группа ожидала прибытия паланкина, который теперь двигался самым что ни наесть величественным способом, носильщики вышагивали внушительно и неспешно, как это бесспорно приличествует достоинству обитательницы паланкина. Через пару мгновений паланкин был опущен на мостовую, на теневой стороне улицы Авлоса, около стены, сплошь покрытой театральными афишами, часть из которых, была наклеена поверх других, а часть замазана краской или наполовину сорвана.

Тут стоит отметить, что в большинстве случаев рекламные объявления, уведомления и прочие анонсы которые можно увидеть на стенах домов в гореанских городах, как бы так помягче выразиться, не вполне законны. Некоторые из этих объявлений могут быть написаны владельцами определенных таверн или их агентами, и восхвалять прелести различных рабынь. Признаться, мне иногда было интересно, задумываются ли те мужчины, что мимоходом просматривают такие рекламки, перечисляющие, скажем, очарование какой-нибудь Тани или Сильвии, из такой-то и такой-то пага-таверны, над возможностью того, что это могли бы быть бывшие свободные женщины Ара, возможно женщины до недавнего момента недоступные, надменные и тщеславные, за которыми многие напрасно пытались ухаживать, не исключено даже, что они сами. Зато теперь, став рабынями, эти женщины сами, под угрозой плети, должны делать всё возможное и невозможное, чтобы как можно лучше услужить мужчинам. Более того, они могли даже устроить себе покупку одной из них, конечно не для того, чтобы освободить её, как говорится: «только дурак покупает рабыню, чтобы освободить её», а затем, чтобы привести её в свой дом и держать только для себя. Впрочем, несмотря на запреты, надписи на стенах домов в общественных местах гореанских городов, таких как рынки и термы, можно встретить повсеместно. И хотя эти надписи имеют главным образом предсказуемый характер, имена, признания в любви, обвинения врагов, ругательства и так далее, среди них, по крайней мере, на мой взгляд, попадаются настоящие шедевры. Например, частенько поэты используют стены, чтобы, так сказать, опубликовать своё произведение. Говорят, хотя я и не знаю, какая доля правды в этих слухах, что Пентилик Таллюкс, в честь которого назван большой театр, частенько записывал свои стихи именно на стенах. Само собой, его первые читатели тоже не особо стеснялись, и писали на тех же стенах свои комментарии к его стихам, и даже редактировали их. Боюсь, только, что немало таких критиков и редакторов позже находили в крови под этой самой стеной. Насколько я знаю, есть немало историй о том, что сам Пентилик Таллюкс, произведения которого знамениты своей сдержанностью и изысканностью, был замешан во многих скандалах подобного рода. В одной из таких истории говорится, что он лично убил семерых мужчин в одних только официальных поединках.

Ещё стоит добавить, что название улицы Авлос можно перевести улица Флейты. В прежних рукописях я уже упоминал о ней именно в контексте улицы Флейты, но, как мне кажется, правильнее будет её называть именно «Авлос». Так называлась флейта в древней Греции, и это же название, вместе с самим инструментом, перекочевало и в гореанский. Так что во избежание путаницы, просто будем помнить, что улица Авлос и улица Флейты — это одна и та же улица, на которой расположен большой театр, названный в честь Пентилика Таллюкса. Тут надо отметить, что музыка флейты играет чрезвычайно важную роль в гореанском театре, настолько важную, что имя флейтиста обычно указывается на театральных афишах сразу после имени исполнителя главной роли или исполнителей, если таковых несколько. Более того, зачастую флейтист не только находится на сцене, но и сопровождает исполнителей, подчеркивая речи музыкальным фоном. Это одна из традиций гореанского театра, которая способна передать настроение городской улицы, полёт на тарне, отчаяние оказавшихся на спасательном плоту или ветра пустыни. Различные манеры исполнения способны передать и выразить различные эмоции. Какие-то подходят для любовных сцен, другие для сцен баталий и так далее. Наконец можно упомянуть, что «Авлос» — это ещё и гореанское мужское имя. В этом нет ничего нового и незнакомого, ибо это присуще любым языкам. В любой стране можно встретить людей с фамилиями типа Смит — Кузнецов, Купер — Бондарев, Чандлер — Свечников, Карпентер — Плотников, Картер — Возницин и тому подобным происходящих от профессий. То же самое касается фамилий образованных от названий местности, таких как Гэмпшир, Лэйк — Озеров, Хольм — Островков, Ривер — Речников, и фамилий появившихся от названия предметов: Стоун — Каменев, Хаммер — Молотков, Рок — Утёсов.