Снова слышу, как сильно стучит мое сердце, отдаваясь в локте.

Водитель стянул рубашку. Его штаны слишком высоко подняты широкими подтяжками — почти до самых сосков.

Внезапно мне кажется, будто я расслышал гул мотора с западного направления. Ничего не видно: Вершина холма блокирует взгляд уже после ста метров.

Но никаких сомнений: Там урчит мотор!

С трудом забираюсь повыше, замираю, затем соскальзываю по склону вниз и остаюсь, с автоматом в положении для стрельбы с бедра и прикрытый «ковчегом», у обочины.

Бартль стоит, тоже укрывшись за «ковчегом», «кучер» за ним. Я вижу — как корабль на гребне волны — появляется над вершиной автофургон: Вижу сначала только крышу кабины водителя, затем ветровое стекло и радиатор. А затем, когда машина подъезжает к нам ближе, вижу номерной знак: Галлюцинация? Номер группы обслуживания военно-морских сооружений? Транспортное средство германского Военно-морского флота здесь, в Эльзасе? Этого не может быть!

Одним прыжком оказываюсь посреди дороги и высоко рву вверх руку с автоматом, чтобы остановить транспорт.

Полуторка!

Обе двери открываются одновременно, и выходят двое в бледно-серых морских робах. Один из них, длинный и худой как щепка маат, потирает руками промежность в тесных штанах, все время, пока приближается к нам. Только когда подходит на три-четыре метра, он, кажется, узнает нас. Как громом пораженный он останавливается, на лице отчетливо виден испуг. И тут до меня доходит, как мы выглядим со стороны: Небритая щетина, моя рука в повязке, автомат в другой руке…

Полностью ошарашенный маат пытается стать по стойке смирно.

Бартль делает несколько шагов к этим двоим.

— Вам здорово повезло, что вы остановились! — говорит он кичливо.

— Почему?

— В противном случае я бы вам весь магазин выпустил по колесам! — Бартль снова рядится в свою роль бравого вояки.

— А откуда Вы здесь? — интересуется второй парень, ефрейтор, у Бартля.

— С луны и еще дальше, — напускает на себя важный вид Бартль, — У вас есть что выпить? Дьявол, у меня буквально пожар в кишках!

— Попридержи-ка коней! — командую Бартлю.

Теперь только маат, кажется, видит нашу колымагу.

— Ого, а это что за чудо? — спрашивает он, и оба осторожно приближаются к «ковчегу».

— На спущенных стоит! — произносит ефрейтор.

— У нас просто нет домкрата, — говорит Бартль.

— Молотком и ручником можно было! — получает в ответ.

— Запаска тоже пробита! — восклицает Бартль.

Я все еще не могу понять происходящее: Это судьба? Ведь как ни суди, подобная сцена здесь совершенно невероятна!

Я не могу воспринять эту машину с номерным знаком группы обслуживания военно-морских сооружений. Здесь в Эльзасе? Если бы вдруг раздался щелчок и полуторка растворилась бы в воздухе, мир для меня снова пришел бы в порядок. Но вот таким образом?

— Вы ранены, господин лейтенант? — участливо спрашивает долговязый малый и указывает на мою руку.

Я лишь киваю, так как не готов ответить в своем замешательстве. Затем, однако, спрашиваю:

— Здесь поблизости есть военный госпиталь?

— Ну да, господин лейтенант, — отвечает маат, с готовностью.

— И где?

— Прямо в Саверне. Не далее десяти километров отсюда, господин лейтенант.

Маат смотрит мне в глаза и спрашивает:

— У Вас ведь все нормально, господин лейтенант?

И когда я киваю:

— Откуда Вы едете на этом драндулете, господин лейтенант?

— Прямиком из La Pallice! — опережает меня Бартль и стучит при этом себя в грудь.

— С такими колесами и при такой перегруженности машины…?

— Да — мы такие! Вместе со всем этим мы и добрались от La Pallice досюда! — на этот раз Бартль снова дает быстрый ответ.

В этом он весь — наш старый Бартль! Или же он просто хочет придти мне на помощь, потому что видит, как мне трудно?

— Наша запаска, к сожалению, вам не подойдет, — произносит маат.

— Жаль! А есть ли здесь где-нибудь шины? — спрашиваю его.

— Нет, господин лейтенант — шины сейчас дефицитный товар… А Вы можете пока оставить свою машину здесь и забрать ее позже?

— Ну не с нашими же вещами и довольно объемной почтой! — отвечаю ему и чрезвычайно доволен, что снова могу говорить обычным голосом.

— Понято, — господин лейтенант, — произносит маат беззлобно.

Приятный человек, как кажется, и чисто выбрит. Конечно, полный контраст с нашими бородами и сотрясающей меня нервной дрожью.

— Тогда перегрузим! — решает маат. — Но только в авральном порядке, давай, давай! — обращается он к ефрейтору. И объясняет мне резким, командным голосом:

— Мы ведь уже здорово припозднились с Вами, господин лейтенант.

— А что Вы везете? — интересуюсь у него.

— Молоко.

— Что за молоко?

— Молоко для завтрака, господин лейтенант!

Я с опозданием понимаю то, что услышал.

— Для завтрака? — спрашиваю непонимающе.

— Да, господа требуют свежее молоко, господин лейтенант.

Теперь удивляется даже «кучер». Бартль буквально проглотил язык. Но затем он спасает себя в действии:

— Тогда поспешим! Вчетвером мы это в пять минут сделаем!

…требуют свежее молоко? Я не понимаю… Но, ведь я же все правильно расслышал! Завтрак… это я тоже слышал. Что только должна означать вся эта чепуха?

Ефрейтор уже подогнал машину ближе и открыл кузов, где и в самом деле стоят два бидона молока, и больше ничего.

Бартль исчез в «ковчеге» и, не рассматривая упаковки и бандероли, подает их за собой в дверь. «Кучер» принимает их и передает дальше, маату, а тот протягивает наверх, ефрейтору. Дело спорится! Все идет как по маслу! Тут уж мне стоит только удивляться!

Но меня вновь охватывает странное, гнетущее ощущение нереальности: Автофургон с номером Морфлота посреди дороги в Эльзасе, в качестве молочной повозки!

Направлен ли он лично Богом для нашего спасения? Остается лишь возопить в благодарности: Боже! Веди нас и дальше десницей своею до самого Отечества… или что-то подобное.

Последней Бартль берет курьерскую сумку с переднего сидения и хочет ее также передать.

— Нет, нет, Бартль, — кричу ему, сильно и громко, будто внезапно очнувшись ото сна, — я поставлю ее впереди, под ноги.

Маат-подводник открывает дверь кабины водителя и ставит сумку внутрь.

— Вы сможете забраться, господин лейтенант?

И когда киваю в ответ, он спрашивает еще:

— А откуда Вы, все же действительно сюда прибыли?

— Из La Pallice, Вам же уже сказали. Но раньше из Бреста, — отвечаю раздраженно.

— В Бресте наши парни все еще сражаются, — сообщает маат.

— Какое сегодня число, собственно говоря?

— Двадцатое. В Париже все чертовски плохо…

— Мы как раз оттуда, — произносит вдруг Бартль.

— В самом деле? Однако Вам здорово повезло. Вчера там началось всеобщее восстание. Должно быть настоящая мясорубка была. Я рад тому, что мы уже какое-то время назад сумели выскочить оттуда.

— А что у Вас за подразделение? — интересуется теперь Бартль.

— Командование группой ВМС «Запад».

— Ни фига себе! — присвистывает Бартль.

— Главный штаб в Париже, — дополняет маат.

Слышу слова этого парня как сквозь сон.

Не может такого быть: Командование группой ВМС «Запад»? Это не может быть правдой! Это какая-то мистика! Ведь наше подразделение принадлежит этому командованию! Что этот парень несет?

Saint-Malo пал?

— Батарея 190-миллиметровых пушек на острове — ну, как же он называется? Короче, эта батарея продолжает сражаться на острове Cezembre. Их обер-лейтенант уже несколько раз упоминался в новостях Вермахта. Его фамилия Сеусс…

— Наверняка, у него постоянно горло болит! — влезает Бартль.

Отправляю Бартля и «кучера» на кузов. Ефрейтор тоже уже направился туда. После чего вынужден попросить помощи, чтобы суметь забраться в кабину: Сам я туда не заберусь.

— Как дела, господин лейтенант?

— Пожалуй, все путем! — отвечаю решительно.