Бартль возвращается взъерошенный, и с озадаченным выражением на лице.

— Только подумать, — упрекаю его, — как это может быть, что Вы ищете человека, который просто смылся?!

В следующую секунду Бартль с такой силой шлепает себя ладонью по лбу, что фуражка сползает на затылок, и он исчезает со словами:

— Сейчас вернусь, господин лейтенант!

Мне ничто не остается, как стоять с открытым от удивления ртом.

Рассматриваю драндулет вблизи: Он огромный как линкор!

Американская модель, сказал Бартль. Олдсмобиль или Крайслер? Нигде не указана марка — никакого знака на радиаторе… Янки! Они могут позволить себе такую пузатую колымагу. Они имеют бензин в огромном количестве, потому что могут просто из земли качать свою нефть!

Когда Бартль все еще не появляется, я, из расположенного в Бункере ремцеха, дозваниваюсь по телефону до какого-то боцмана, которому подчиняется газогенератор вместе с водителем. Боцман относится к Флотилии. Еще несколько телефонных переговоров, и колымага поступает в мое распоряжение. Чудо? Слабо верится, но все идет, как по маслу.

— Шины совершенно сдулись! — произносит боцман и добавляет: — К сожалению, запасных нет. Из-за их размера. Но зато никаких проблем с бензином…

Нам следовало бы найти человека, который может обслуживать этот «линкор». Водитель с обычными познаниями не подойдет. Для человека, который хотя бы в какой-то мере имеет представление об этом циклопе, наша жестяная колымага не представляла бы никакой проблемы и получить на него приказ на марш от начальника АХС, пожалуй, тоже было бы легким делом.

Газогенераторный грузовик! Я никогда еще не ездил на подобном драндулете и не имею никакого представления, как функционирует эта фабрика газового топлива на колесах… Через всю Францию на газогенераторе? Это нечто новенькое! Да, change!

Теперь мне все уже должно быть безразлично! Даже если бы мы отойдем лишь на расстояние в 10 километров на этом Ноевом ковчеге.

Ковчег Ноя!

Память вновь услужливо подкидывает позабытое слово: Ковчег! Наш Ковчег. И слово это звучит теперь не пренебрежительно, а скорее даже почтительно.

В самой глубокой нужде нашей Создатель неба и земли посылает нам этот чудовищный Ковчег, чтобы мы смогли убежать от подкатывающихся, злобных вражеских волн…

Будь прославлен Господь, наш Бог, и все Твое небесное воинство, Ты хвалы и любви достоин!

Наконец снова появляется Бартль. Он тащит за собой как на буксире странного гнома.

— Вот водитель! — сообщает он.

Это водитель?

В этом «гноме» нет совершенно ничего военного: Кривоногий, низкорослый, покрытый густой щетиной, с косыми плечами и небольшим горбом — он больше напоминает лешего, чем солдата. Его рыжеватые волосы коротко подстрижены, как щетина щетки для обуви.

Для него, в моем лице, теперь я являюсь Судьбой: Я реквизирую драндулет, а этот кривоногий недомерок просто принадлежит ему как одна из деталей. Впредь ему придется ехать, куда я захочу. Откуда он родом, я, из-за особенностей диалекта его немногих слов, которые он выбулькивает из себя, так и не врубился.

Понрадль, так зовут этого перемазанного в саже черта, уже отворачивает болты крышки дверцы «коксовой» печи. Густой, черный чадящий дым, как из вулкана Этна разбухает, устремляясь высоко вверх. Горбун тычет внутрь топки железным стержнем и шерудит им там как половником.

— Как далеко можем уехать на одной заправке? — спрашиваю его и должен здорово постараться, чтобы выудить из булькающего ответа, что мы можем пройти около 60 километров. Если же будем идти по горам — то меньше.

Наш водитель придает истинному значению слова «шофер» дополнительное значение «кочегар». Я мог бы по праву назвать его словом «stoker», решаю про себя, вместо слова «кучер». Но мне не очень нравится слово «stoker», так как наш водитель-кочегар имеет нечто комичное в своей внешности. Настоящий «stoker» расхохотался бы, если бы увидел этого чувака, крутящегося там, наверху.

У этого парня странный способ сгибаться и крутиться, когда я с ним заговариваю. Какие-нибудь солдафоны-строевики наверняка исправили бы это. От сильного старания вести себя по-военному, его пронзает судорожная, даже конвульсивная дрожь, он становится багрово-красным и произносит едва понятные слова. Терпеливо разделяю и по-новому составляю произнесенные им слова, чтобы хоть что-то уловить. Нашел себе занятие! Да только сейчас на эти фонетические упражнения у меня совершенно нет времени.

— Ему стоило бы быть французким авто, — говорит наш «кучер», и я, в недоумении спрашиваю себя, откуда он взял эту форму сослагательного наклонения.

— Но это же американская модель?

— Да, но мене эта досталось от французов, — настаивает «кучер».

— Но ведь теперь наше авто имеет немецкий номер, а все газогенераторное оборудование шведское? — не унимаюсь я.

— Я так кумекаю, господин лейтенант — оно пришло из Швеции, — медленно соглашается со мной «кучер».

Я бы охотно узнал более подробно, как функционирует все устройство. Но думаю, что этим только привел бы «кучера» в полное смущение. Однако, с другой стороны, если наш перемазанный сажей черт погибнет, мы, наверное, не сможем ехать дальше на этом ковчеге. Ни Бартль, ни я не смогли бы обслуживать этот коптящий коксовый завод на колесах.

Тем не менее, наибольшее волнение у меня вызывают шины. Они совершенно спущены. Вообще больше не имеют никакой формы. Для таких скверных шин поездка по грунту будет слишком тяжела. Но новые шины невозможно раздобыть никакими силами. Шины, кажется, стали еще большей редкостью, чем бензин.

— Даже если Вы поставите меня с ног на голову, господин лейтенант, — заявил прикидывающийся дурачком автоснабженец, — я Вам шины никак из кармана не достану!

Расстояние в 60 километров — в принципе, это очень мало. Надо бы спросить «кучера», сколько запаса дров лежит в мешках на крыше нашей «фабрики», но оставляю эту затею, так как тогда снова начнется его странный мандраж и трясучка.

Теперь «кучер» хватается за руль, вжимается в него и ковчег начинает двигаться. К моему удивлению это у него получается. Когда ковчег уже стоит на дороге, я дважды обхожу его: Теперь он кажется еще мощнее и более медлительным, напоминая скорее корабль, чем автомобиль. Нет, ни один корабль не выглядит в целом настолько и слишком первобытным, и слишком современным. Выглядит больше как техническая утопия, некий сумасшедший прототип автомобиля: Гибрид локомобиля и автомобиля.

Высокопоставленный на корме котел изготовлен из стали, его крышка надежно закрыта массивным засовом. Кроме этой, почти в рост человека, штуковины, которую несет на своих закорках и без того огромная машина, впереди устроен еще какой-то неуклюжий агрегат. Бартль поясняет мне:

— Это радиатор-холодильник и фильтр. В нем очищается горячий газ — от пыли и смолы. Затем вся эта смесь устремляется как газо-воздушная смесь в двигатель!

— Подумать только! — вторю в тон Бартлю. — У Вас есть опыт обращения с такой техникой.

Бартль аж вспыхивает от сильного воодушевления:

— Если ничего другого не получится достать, — произносит он, — тогда все должно получиться именно с этим драндулетом, господин лейтенант. Все пойдет как по маслу. Нам только нужен приказ на марш для водителя.

Меня так и подмывает въехать на ковчеге во Флотилию через лепные ворота и припарковать чадящий драндулет непосредственно перед канцелярией части. А почему бы и нет? спрашиваю себя. Отправить Бартля на одно из задних мест, а самому разместиться рядом с водителем-кучером.

«Кучер» вытягивает шею, крутя головой по сторонам, затем щурясь, бросает на меня полный надежды взгляд, и я командую:

— Давай, трогай!

Ковчег и в самом деле начинает довольно медленное движение, и мое сердце стучит где-то в горле: Мы едем! Будь я проклят, мы едем! Еще и еще… Вроде ничего из этой хреновины не потеряли.

Слишком глупо, но я не знаю, что мы еще в принципе не потеряли. Вавилон? Вавилон вроде пока с нами? Или Польшу?