— Он уже платил несколько раз, — признался вэйн, склонив голову. — А сейчас сказал, что с него хватит, и что я сам должен отвечать за свои поступки.

Ордосия разинула рот на миг, переваривая откровение сына. Потом как шлепнет с размаху сумочкой погодника по плечу.

— Негодник! Паршивец! Это все — твои проклятые карты! Гореть им синим пламенем! Если бы не твоя слабость к играм, нам бы не пришлось прятаться в этой дыре! Теперь нас не выпустят, и мы сгорим здесь заживо! Это кровожадное чудище, оно придет за нами! Я это знаю!

— Ма, успокойся, — вэйн снял цилиндр с головы и прикрылся им как щитом. — Это должно быть ошибка. Сейчас все узнаем.

Появился Сидор, и вэйн выпрямился и движением, в котором угадывалась нервозность, водрузил шляпу обратно на голову:

— Я все же хочу знать, за что нас задержали? — поднял нос погодник, однако тонкий голос колдуна выдавал волнение.

— Прошу не серчать на меня, ваше вэйновство, — ответил Сидор, не подходя близко к Куликовым. — Только не превращайте меня в козла, пожалуйста! Капитан вам все растолкует, — солдат низко поклонился и жестом пригласил пройти вэйна к крыльцу.

Филипп гордо кивнул и отправился за проводником в корпус.

— Филиппушка! Я с тобой! — заголосила Ордосия и засеменила вслед за сыном. — Я все скажу этому капитану! Чурбаны неотёсанные! Да как вы смеете задерживать карету вэйна!

Тиса отпрянула от окна. Даже издалека этот голос резал слух. Когда Куликовы появились в библиотеке, Тиса поздоровалась. Вэйн бросил на девушку затравленный взгляд, а мать, не переставая шипеть, как гусыня, облила ледяным презрением. Отцу таки пришлось принять обоих Куликовых у себя в кабинете. Тисе оставалось лишь ему посочувствовать. Все же ей не верилось, что Филипп — отступник, натравляющий изнаня на людей.

Когда дверь кабинета открылась, библиотеку наполнил такой ор, что впору затыкать уши.

— Это произвол! — кричала Ордосия Карповна. — Я буду жаловаться! Я найду на вас управу! Вы еще не знаете, какой чин занимает мой брат в Красбургской вэйностраже! В самом ССВ! Вас поставят на место! Сегодня же отправлю ему письмо! Он всех, всех вас превратит в отряд козлов!

— Оставь, ма, — Филипп тщетно старался успокоить мать. — Возвращаемся в особняк градоначальника.

Когда Куликовы покинули библиотеку, Тиса проскользнула в кабинет.

Отец покачал головой, стоя у окна и сцепив руки за спиной:

— Это не он. У колдуна чистое алиби. В горку он играл всю ночь в карты у Лаврентия в компании хозяев и Лопухиных. А в четверг спал в своей кровати. Говорит, слуга может подтвердить. Я еще проверю эти сведения, но полагаю, что колдун сказал правду.

— Я склонна думать так же, — согласилась Тиса. — Но ты все же запретил им выезжать.

— Да. По крайней мере, до тех пор, пока ребята из вэйностражи не зададут колдуну парочку вопросов.

— Ты написал в вэйностражу?

Тиса одобрительно качнула головой.

Военное совещание, которое отец собрал в полдень, длилось долго. За это время Тиса с Агапом сварили последнюю кастрюлю силуча, которую за последними событиями, все откладывали на потом. Девушка боялась, что Агап узнает о пропаже мальчишки раньше, чем она успеет предпринять новые попытки его найти. Лекарь уже когда-то терял помощника, и весть о возможной новой утрате могла подкосить здоровье старика. Но слава Единому, Агап верил, что мальчик в храме с Доломеей. Ничего, завтра уже сменится станица, вернется Трихон. Дай Бог, целым и невредимым. Вместе они найдут Рича. Обязательно.

После обеда Тиса съездила к Ганне, а затем и к Зое. Бесчисленные тревожные разговоры заполнили ее до краев так, что к вечеру она вернулась в часть морально уставшей.

Новость о безумном вэйне уже расползлась по части. Тиса заметила перемену в настроении людей. Если чудовище людям казалось угрозой далекой. Не ходи в лес, и оно не тронет. То отступник дело совсем другое. Сколько история приводит случаев произвола таких людей, их кровавых расправ над людьми. А здесь еще и демон испода в подчинении безумца. Это вам не шуточки. Так что, если еще вчера вечером обитатели пограничной части жужжали пчелами, и двор был полон народа. То сегодня двор почти опустел. А кого заметишь — говорят все больше шепотом. Поднимаясь по ступеням крыльца, Тиса увидела, как прачка с криком загнала в общежитие ребенка, подгоняя его скрученной мокрой простыней. Тревога за Трихона снова дала о себе знать. Как он проведет эту последнюю ночь на заставе? С этими мыслями Тиса засыпала в эту ночь.

И снова туман. Он тянет к ней свои щупальца. Обволакивает, пеленает, словно паук муху. Сырой воздух, терпкий запах свежевскопанной земли трогает нос, прежде чем ночь падает на нее черной плитой. Тиса огляделась. Она стояла на краю поля. Голова повернулась, и она заметила дорогу, всю в рытвинах, наполненных лужами. Неожиданно ноги согнулись в коленях, Тиса присела на корточки. Она перебежала дорогу, не выпрямляя спины, и спряталась за вербовый куст, растущий на обочине. Выглянув из-за ветвей, Тиса вдруг увидела на другой стороне поля темную фигуру, еле различимую в темноте. Уходи отсюда, — прошептала Тиса, но губы не дрогнули. Беги! Рука тронула кобуру на бедре и вытащила стреломет. Через секунду она почувствовала чье-то присутствие за своей спиной, но обернуться не успела, как перед глазами полыхнуло огнем до небес. Нет! — прокричала Тиса. Мир захлопнулся, выдворив ее прочь.

Отец торопливо натягивал на себя штаны за ширмой:

— Это близко. Ты уверена?

— Да, это точно на параллельной с заставной дороге. Я видела огни перекупного базара. Вэйн стоял очень далеко, темень такая, что я еле разглядела фигуру, не то, что лицо. А потом меня словно накрыло огнем. Боже, отец, ты думаешь, кто-то еще погиб? — Тиса смяла ворот ночной рубашки.

— Очень надеюсь, что нет, — капитан накинул на ходу мундир, подхватил саблю с перевязью.

Сердце девушки сжалось, когда она снова заметила большую складку меж седых бровей.

— Отец, это опасно!

— Не волнуйся, Тиса. Уже почти утро, он не посмеет напасть при свете дня. Только бы успеть.

Девушка растерянно наблюдала, как отец вынул из недр прикроватной тумбы кобуру со стрелометом и каменные наручники. И в три шага покинул спальню. И она ничего не могла с этим поделать.

О том, чтобы снова уснуть, не могло быть и речи. Тиса оделась и спустилась на первый этаж. И наблюдала, как небольшой отряд выехал в предрассветные сумерки. Не прошло и часа, как двор снова наполнился цоканьем копыт.

Трихона она увидела из окна столовой. Шкалуш въехал во двор в числе станицы. И Войнова выскочила на крыльцо, не в силах скрыть волнение.

Шкалуш спрыгнул с седла, как раз вовремя, чтобы поймать в объятья бегущую к нему девушку.

— Тиса, я испачкан, — предупредил Трихон.

Чудак. Разве об этом надо говорить в такую минуту? Тиса заглянула в серые глаза и поразилась их перемене. Заледеневшие словно озера от мороза.

— Ты уже не боишься себя скомпрометировать? — спросил Трихон.

Тиса оглянулась. Солдаты из станицы откровенно глазели на парочку.

— Плевать, — руки девушки обвили шею парня.

Трихон слабо улыбнулся. Постепенно уставшее каменное выражение стиралось с его лица. Лед в серых глазах таял.

— Якшин, ты едешь? — окликнули его станичники. Трихон отмахнулся, и солдаты, отпуская улыбочки в сторону влюбленных, отправились дальше без товарища.

— Рич сбежал, — горько поведала Тиса о том, что грызло ее в последнее время. — Обманул Доломею и Агапа. Я не знаю, где он.

— С ним все в порядке, — произнес шкалуш. — Он у своего друга, в безопасности. Я видел его сегодня.

— Ну, слава Единому, — выдохнула Тиса и тут же нахмурилась, кусая губы. — Знаешь, похоже, случилось еще одно нападение.

Шкалуш вздрогнул:

— Не может быть, что так быстро… Кто? — он схватил Тису за плечи.

— Я не знаю, — заломила руки Тиса. — Но этот вэйн снова натравил своего изнаня. Отряд уже выехал к заставной дороге.