— Точно, — воскликнула Ганна. — Вор!

— Если так, то время потеряно, — огорченно вздохнула Тиса.

— А если сообщить капитану Лазару? — предложила Ганна.

Тиса покачала головой:

— Кочевники уже наверняка подъезжают к границе. Сегодня праздник, уверена, таможенники их пропустят без тщательного досмотра.

Ганна сникла. Тиса погладила подругу по плечу.

— Не расстраивайся. Ничего, я что-нибудь придумаю, — сказала Тиса. — Иди домой. Симон и дети ждут тебя. Сегодня был нелегкий день.

Марика тем временем уже уселась в коляску, ни слова не сказав о нападении в аллее родителям. Видимо не хотела навлекать на себя строгие ограничения на прогулки.

— Тиса, девочка, садись, — сказала Настасья Ефимовна.

— Рич, давай подвинемся, дадим девушке присесть, — прокряхтел Агап.

Тиса застыла у коляски, не решаясь ступить на подножку.

— Ну, давай же, залезай, — подстегнула Ганна.

— Извините меня, Настасья Ефимовна, — Тиса шагнула назад. — Но я так не люблю колясочную тряску. Просто ужасно. Я лучше пешком.

— Но я обещала твоему батюшке, что доставлю тебя домой, — нахмурилась женщина.

— Тиса, что ты делаешь? Не дури, — зашипела Ганна на ухо подруги.

— О, не волнуйтесь, — махнула рукой Тиса, не обращая внимание на слова Ганны. — Отец давно предоставляет мне свободу действий.

— Тебя проводят? — спросил Агап Фомич и сощурил глаза на фигуру шкалуша у дверей парка.

— Да, Трихон доведет меня в целости и сохранности, не беспокойтесь.

— Ну, хорошо. Я же не могу тебя заставить, — неуверенно сказала женщина. — Только будь осторожна, чтобы мне не пришлось отвечать перед капитаном. Поехали, Михей.

Возница подстегнул застоявшегося мерина-тяжеловоза, коляска тронулась. И вскоре растворилась в темноте.

— Тиса, что ты делаешь? — сварливо зашипела Ганна.

— Я просто хочу поговорить с ним, — заверила Тиса подругу.

— Сейчас? А нельзя было это сделать завтра?

— Не хочу тянуть.

— И как я должна тебя отпустить? С ним может быть опасно.

Тиса улыбнулась:

— Поверь мне, Ганна. Опасно не с ним, а без него.

— Ты все же сумасшедшая.

— Наверно, — пожала плечами Тиса.

Ганна только руки развела, с видом: что с этой блаженной поделаешь?

— Ну ладно, — подумав немного, сказала подруга и, наклонившись к уху Тисы, горячо зашептала. — Скажи ему, что между вами ничего не может быть. Я очень надеюсь на твой здравый рассудок!

Лекция молодой учительницы словесности продлилась еще полминуты. Затем подруги расстались. Тиса помахала Лисовым рукой, прежде чем те отправились по дороге домой, и обернулась. Шкалуш покинул ворота парка и уже ждал ее посреди ночной дороги. Все же ночь придумала Вэя, подумала Войнова, глядя на стройное тело юноши, твердые сильные плечи, мужественное лицо.

— Я думал, вам не нужны провожатые? — слабо улыбнулся шкалуш, когда она приблизилась. За ироничной улыбкой и легкостью фразы скрывалось напряжение. Цепкий взгляд, ловил каждое движение девушки.

— Нужны, — сказала Тиса, сложив руки за спиной. — Вернее нужен. Один.

Шкалуш кивнул. И они двинулись по дороге, вдоль плетня, ограждающего парк. Впрочем, он вскоре закончился, и по сторонам дороги потянулись домики. В некоторых окнах и дворах дрожал свет, и слышались веселые голоса. Люди не спали, продолжая радоваться празднику.

— Я сожалею, что деньги пропали, — прервал тишину Трихон.

Тиса вздохнула:

— Я поступила не осмотрительно. Нужно было отдать корзину отцу, чтобы он отвез ее домой. Но я не хотела просить.

— Что же вы будете делать?

— У меня есть одна задумка, — Тиса подняла взгляд к звездам.

— Вы никогда не сдаетесь? — спросил шкалуш с улыбкой на губах.

— Не в этот раз, — Тиса улыбнулась в ответ.

— Можете на меня рассчитывать.

— Я знаю, — девушка кивнула. — Уверена, что Ганна не одобрит мою новую затею.

— Как и дружбу со мной, — серые глаза блеснули.

Тиса послала извиняющуюся улыбку. Захотелось оправдаться.

— Ганна меня слишком опекает.

— За это она мне и нравится.

— Ганна, тебе? — удивилась девушка.

— Она любит вас как родную сестру. Это видно невооруженным глазом. Мне спокойней, когда я знаю, что у вас есть такая подруга.

Тиса грустно улыбнулась. Слышал бы он мнение Ганны о себе.

— Ганна желает мне лучшего. Но ее «лучшее» не всегда является таковым для меня.

Улица с домиками осталась позади. И у перекрестка, желая срезать путь, они сошли на широкую тропу, ведущую к роще.

Слова девушки ввергли Трихона в глубокую задумчивость. Шагая в тишине, Тиса время от времени поглядывала на профиль шкалуша.

— Ваша подруга права, — наконец, сказал он. — Вы и сами не знаете, насколько вы чище мыслью и душой многих людей. И меня в том числе. Вы, безусловно, достойны большего.

Тиса отрицательно завертела головой, понимая сказанное и еще больше, — умолоченное.

— Нет Трихон, это не так. Просто Ганна не знает тебя, так как знаю я. Ты добрый, умный, надежный. Тебя любят дети. К тебе тянутся люди. А как ты сумел успокоить Рича сегодня. Я никогда не видела его таким счастливым… И ты единственный, кому я полностью доверяю, — закончила после некоторой заминки девушка.

— Но… — Тиса остановилась.

Она медлила. Некоторые слова порой даются нам слишком тяжело.

— Сегодня, когда Витер напал на тебя, я испугалась, — сказала она, сминая ладони. — Боюсь, я была в шоковом состоянии и позволила себе вольности.

Тиса замолчала. С лица шкалуша слетела улыбка, и лицо его сделалось серьезным.

— Ясно. Вы жалеете, — сказал он. Это был не вопрос, а утверждение.

Девушка отвернулась, покусывая нижнюю губу.

— Конечно, я понимаю, — сказал Трихон, и в его словах послышалась горечь. — Я не тот, кто смеет рассчитывать на ваше сердце.

— Ничего ты не понимаешь, — в сердцах воскликнула Тиса, поворачиваясь к парню. — Ничего.

Шкалуш сделал шаг к девушке и оказался близко. Вглядываясь в ее лицо, он жалел, что не может читать мысли.

— Тогда объясните мне, Тиса Лазаровна. Объясните.

На миг они застыли, не сводя друг с друга глаз.

— Это же очевидно… — тихо произнесла она. — Ты молод.

С губ шкалуша сорвался тихий стон негодования.

— Да, — поспешила добавить Тиса, пока он не успел прервать ее или спутать последние здравые мысли. — Ты молод. Я же старше тебя почти на десять лет. Почему ты так смотришь? — Тиса чуть не плакала от отчаяния, заламывая руки, а он улыбался. — Я серьезно. Тебе нужна в пару ровесница. Ты нравишься Марике, она сама мне в этом призналась.

— Марика — славный ребенок, — снисходительно сказал шкалуш, заводя выбившийся локон за ухо девушки. Войнова спрятала за опущенными ресницами чувства, нахлынувшие на нее в связи с этим прикосновением.

— Ее увлечения еще изменятся несколько раз подобно весеннему ветру. Но даже если б это было не так, боюсь, что я уже давно и глубоко увлечен другой женщиной. Она в моем сердце, в моей душе и мыслях. Она и не знает, что уже изменила меня так, что я сам себя не узнаю. Она уже часть меня. И если она откажет и покинет меня, то унесет с собой и мою душу, оставив мне лишь пустую скорлупку — тело.

Тиса слушала и поражалась. Теперь она в полной мере ощутила силу дара убеждения этого человека.

— И если вопрос только в возрасте, — улыбнулся Трихон с необъяснимым выражением на лице. — Разве вы не знаете, что шкалуши отмечают свое рождение не по дням года, а по солнцестоянию? Наш начальный предок — Гор, орел Небелла, был рожден в солнцестояние. Все мы живем с частичкой его души и празднуем его день рождения как собственный. Так что по календарю Рудны мне уже под сорок.

— Тогда мне… — протянула Тиса.

— Тс-с, — он поднес палец к губам. — Этот календарь лишь для уроженцев Рудненских гор.

Голос его опустился до хрипотцы.

— С тех пор, как держал вас на руках там, на болоте, — прошептал Трихон. — Я мечтал прикоснуться к вам. Но не находил для этого причин.