Чета Кошкиных, лекарь и Рич неторопливо покинули поляну и растворились в темноте аллеи. Подойдя с сыновьями к жене, Симон хотел подхватить под руку Ганну, но та сказала, что пойдет с Тисой и Марикой, — и оставила мужа брести позади с детьми и шкалушем по дорожке меж шатров.

— Посторонись! — послышалось позади.

Это обоз кочевников на удивление рано покидал праздник. Странно, ведь танцующие пары еще отбивали каблуками помост. Молодые люди подождали, пока запряженные низкорослыми мулами четыре кряжистые кибитки, с грохотом не проехали мимо. Под крытой дерюгой крышей последней кибитки раскачивалась большая клетка с мордоклювами. «Бедняжки», подумала Тиса. Сейчас она чувствовала себя не лучше запетых древних. Неожиданно на ее глазах на очередном ухабе кибитка дернулась и дверца клетки раскрылась. Три мордоклюва один за другим вышмыгнули из клетки и взвились в небо. Тиса подняла лицо, наблюдая за радостным свободным полетом древних на фоне темного неба. И сразу же послышались возмущенные вопли на чиванском:

— Вай, харым клсун дуна! Дуна калсун! Тьфу, атшах! — это неудачливый укротитель заметил пропажу.

Ситуация на миг развеяла унылое настроение Тисы и девушка слабо улыбнулась. Так ему и надо. Кибитки влились в темноту аллеи. А через минуту и молодые люди ступили в ее сень. Над их головами поплыли черные силуэты кленов на фоне ночного неба. Ганна крепко держала Тису под руку, словно стражник арестанта.

— А мне понравился вечер! — сказала как всегда жизнерадостная Марика. — Не то, что в прошлую Горку скукотища была.

«Да уж, — мрачно подумала Тиса. — Повеселились».

— По мне, так слишком много неожиданностей, не есть хорошо, — проворчала Ганна.

— Я танцевала с Филиппом! — мечтательно продолжила Марика. — Между прочим, он сделал мне та-акой комплимент! Ни за что не догадаетесь. Филипп сказал, что у меня живые выразительные глаза! Так и сказал, — выразительные!

Ганна что-то проговорила Марике об осмотрительности, на что та лишь махнула рукой. Тиса молчала, на душе ее скребли кошки. И она почти физически ощущала на себе пристальный взгляд, идущего позади, шкалуша.

— Смотрите, какие звезды! — Марика указала на небо.

Небо было поистине прекрасным. Звезды нежно мерцали, в просвете облаков и казались разноцветными. Вон та большая, — желтая, как лютик. А эта, холодного голубого цвета, как незабудка. А вон та крошечная — розовая, как яблоневый цвет. Прямо над головой растянулось созвездие Жвале, — длинная волнистая лента из звезд. Свежий вечерний ветерок шуршал листвой и приносил запах речной воды. «Гхук», — где-то прокричал ночной сторож, сыч. Один из последних теплых осенних вечеров, подумала Тиса. Потом зальют дожди, выпадет снег, и природа застынет до самой весны.

Любуясь звездами, девушки не заметили, как две черные фигуры перегородили им дорогу. Когда Тиса различила их в темноте аллеи, шкалуш уже был рядом за ее спиной. Наверно, Тиса поняла бы это и с закрытыми глазами. Лица мужчин были сокрыты за чем-то черным, платками или чулками.

— А ну, стоять! — сиплый мужской голос. — У меня стреломет!

— У него стреломет, — эхом проговорил невнятно второй разбойник. Левая нога налетчика странно подрагивала.

Первый поднял руку, демонстрируя оружие. Марика вскрикнула. Оставив Тисин локоть, Ганна обернулась в страхе на мужа, который спрятал за свою спину Валька. Лука же упрямо стоял рядом с отцом.

— Так что слушаться, голубки, коли не хотите болта в лоб. А теперь швырни сюда корзину, дорогуша. Давай!

Тиса поймала себя на мысли, что совсем не боится. Сообразив, что налетчик обращается к ней, девушка вытянула руку с корзиной.

— Тьфу! Непонятливая баба. Шо ты мне ее тянешь? Говорю, швыряй, значит швыряй. А ты чего глазеешь, пацан? А ну девкам за спину, живо. Давай, дорогуш…

Договорить разбойник не успел, а просто рухнул на землю. Что это с ним? В темноте, Тиса не заметила, как шкалуш метнул дубинку прямо в лоб незадачливому грабителю. Трихон, не торопясь, прошествовал к лежащему и поднял с земли стреломет и свою дубинку. «М-м», промычал ушибленный. Шкалуш повернулся ко второму бандиту. У разбойника затряслась и вторая нога. Неожиданно с криком «А-а!» он дал деру. Однако бедняга в темноте не узрел на пути дерево и с разбегу врезался в ствол. И тоже рухнул.

Тиса усмехнулась. Ганна и Марика облегченно выдохнули, не заметив комичности ситуации.

— Трихон, ты такой храбрый! — шкалуш не успел и глазом моргнуть, как Марика уже висела у него на шее.

— Так в нашем краю сайгаков ловят, — пробурчал сконфуженный шкалуш. Он аккуратно высвободился из объятий Марики, чиркнув по Тисе взглядом.

— Поможешь? — спросил Трихон Симона. Художник последовал за шкалушем без лишних вопросов.

Парни вместе приволокли незадачливого бандита и уложили рядом с первым. Тиса, не без гордости за шкалуша, посмотрела в растерянное лицо Ганны. Похоже, подруга пребывала в замешательстве.

Трихон стащил с лиц бандитов чулки и связал ими руки грабителей.

— Я их знаю, — удивленно протянула Тиса.

— И я, — подала, наконец, голос Ганна. — Это те повесы, что мы видели в аптеке!

Пыж шевельнулся, поморщился. Сесть со связанными руками получилось не сразу. Он вытаращил непонимающие глаза на стоящих над ним людей, затем заметил рядом лежащего товарища. Кажется, до него стало доходить, что произошло. Пыж связанными руками пощупал шишку на лбу и сплюнул, зло глядя на шкалуша. Очнулся Казик и сразу усек ситуацию, тут же заныл:

— Все из-за тебя, Пыха. Я же говорил, не надо.

— Заткнись, — просипел Пыж. — Подстрекатель, хренов. Кто говорил — зачем девице столько денег? Все равно на тряпки изведет.

— Ребятушки, вы нас, что, сдадите пограничникам? — проблеял Казик, обращаясь к Трихону.

— Обязательно. Сидеть вам в темнице, «голубки», — повторил шкалуш выражение налетчиков. — Лет пять как минимум…

Казик стал тихо завывать.

— Откуда стреломет? — спросил коротко шкалуш, разглядывая в руках оружие.

— Это не наш, — замотал головой Пыж. — Чес слово. Мы его по дороге нашли.

— Идем, а он в траве валяется. Новехонький. Ну, мы и взяли.

— Это все из-за денег. Будь они прокляты!

У грабителей-неудачников сделался такой несчастный вид, что Тиса невольно пожалела бандитов. Конечно, бывает, что деньги ослепляют, подумала девушка. Она потрогала мешок в корзине. И поняла, что что-то не так. Не может быть!..

Мешок оказался пустым.

— Ганна! Денег нет. Они пропали, — пролепетала Тиса. Девушка вынула из корзинки пустую дерюгу и показала спутникам.

— Как это пропали!? — охнула Ганна. Она забрала у Тисы мешок и затрясла его с силой, словно надеялась, что из него можно что-то вытрясти.

Пыж крякнул.

— Так мы что, из-за пустой корзины в такое дерьмо вляпались?! — взвизгнул Казик.

— Вас опередили, — сказала упавшим голосом Тиса.

— Ну, картина, — протянул Симон.

Ганна расстроилась даже больше Тисы. Подруга забегала кругами, причитая, и грозя кулчком неизвестным ворам. Марика с Симоном мало что понимали из происходящего и лишь с удивлением наблюдали вспышку Ганны. Шкалуш тронул Тису за руку:

— Агап. Нужно поговорить с ним.

Конечно. Как она сама не догадалась.

Через некоторое время компания уже спешила дальше по аллее к выходу.

— А как же бандиты? — спросила Марика Трихона, кидая последний взгляд на горе-налетчиков.

— Да кому они нужны? — отмахнулся шкалуш. — Готов поспорить, они больше в жизни стреломет в руки не возьмут.

Кошкины и лекарь с Ричем ждали их в коляске. Трихон остался стоять у ворот парка, под сенью ночи, пока Тиса и Ганна расспрашивали лекаря. Однако Тиса знала, что парень внимательно слушает, о чем говорит Агап. Старик сначала опешил от новости, и не мог вспомнить, кто подходил к нему за вечер. Но потом выяснилось, что во время поединка, вокруг старика и Рича вился потешник из табора кочевников.

— Он был в пестром балахоне. Губы и щеки, что у матрешки, крашеные, — сказал Агап.