Выбравшись из толпы с семенем в кулачке, Тиса размышляла, о чем попросить святого. Она бросила мимолетный взгляд на шкалуша. Тот рассматривал зерно в раскрытой ладони. Вздохнув, Войнова положила пшеницу в карман с мысленной мольбой, чтобы Жнух помог ей достать каховик для Зои.

Ганна нагнала ее и взяла под руку:

— Тиса, я все-таки не совсем поняла, о чем говорила Лопухина? Причем ты и этот юноша? — шепотом спросила Ганна, поглядывая за спину на шкалуша. — Она верно с ума сошла, что приписала этого солдата тебе в пару.

— Ты же знаешь Анфису. Ей и повода не надо, чтобы поиздеваться, — от того, что приходится скрывать от подруги правду, на душе Тисы появился неприятный осадок.

— Ну, хорошо, — Ганна еще раз окинула взглядом Трихона, который с задумчивым видом продолжал изучать зерно в ладони. — Хм. Странный он, Тиса.

— Почему?

— Для шкалуша довольно складно говорит. Даже в нашем городке не все так изъясняются.

Тиса улыбнулась:

— Это училище. В Рудне оно оказывается довольно сильное. Насколько мне известно, им преподавали этикет и танцы.

— Надо же, — одобрительно покачала темной головкой подруга. — Но видать, им не рассказывали о наших обычаях. Он хоть знает, что с зерном делать? — спросила Ганна Тису. — Гляди. Уставился на него. Думает, что ли, росток проклюнется?

Тиса поспешила объяснить:

— Все просто, Трихон. Это такой местный обычай. Загадываешь на зерно желание. Если оно исполнится, съедаешь семечко с благодарственной молитвой святому.

— Спасибо, — поблагодарил парень.

Ганна возвела глаза, мол, — темнота. Шкалуш положил свое зерно в нагрудный карман куртки:

— Да. Порой человеку не хватает сущей малости, чтобы обрести надежду и веру, и следовать навстречу мечте.

— Именно, — взглянув на парня с интересом, Ганна перевела говорящий взгляд на подругу.

— Пошли, поищем стрельбище, — сказала Тиса, избегая взглядов обоих спутников.

— Ты все-таки собираешься участвовать? — озабоченным голосом спросила Ганна.

— Конечно, — кивнула Тиса и двинулась на поиски нужного конкурса.

Миновав шумную площадку для петушиных боев, компания вышла к стрельбищу. Народу здесь было даже больше, а галдежа значительно меньше. Кто-то уже пытал счастье и метился в пять качающихся мишеней, не заходя за натянутый канат, а кто просто глазел. Нестор Обло сидел на почетном месте приглашенного судьи конкурса и с довольным видом попивал квас. Перед ним стояла вожделенная корзина с выигрышем. По бокам судьи возвышались охранники — ребята из таможенного военного отделения.

Прежде чем подступаться к канату, нужно заблаговременно записаться в книгу участников.

— Я сейчас, — бросила Тиса спутникам и отправилась под навес к лопоухому пареньку с живым любознательным лицом, принимающему заявки. Тиса его знала. Таможенник Федор Ничаев принимал заявки конкурса не первый год.

За пару монет ей достался девятнадцатый номер. В книге она обратила внимание, что начальник таможни числился под пятнадцатым. Значит, попытает счастье раньше ее. А вдруг с первого захода попадет? Войнова забила пальцами по столу. Затем достала еще монеты и положила на стол.

— Федя, запишите меня на вторую попытку, пожалуйста?

— Вообще-то мы записываем, только после «подхода», — сказал паренек, загребая монеты в широкий кошель. — Но вам отказать не могу, Тиса Лазаровна. Я помню, как вы в прошлом году лишь один удар промахнулись. Двадцать третий устроит?

— Да, спасибо! — улыбнулась Тиса.

Отлично. Тиса вернулась к Ганне и Трихону, не замечая на себе сразу несколько мужских взглядов. Они протиснулись между рядами к свободной лавке, откуда можно было наблюдать за зрелищем. Случайно или намеренно, но Ганна села между Тисой и Трихоном. Один участник сменял другого. Редко кому удавалось выбить три мишени. И когда это получалось, страсти накалялись, и толпа начинала взволнованно гудеть. Всем хотелось заполучить выигрыш. Тиса радовалась безветренной погоде. Еще она внимательно изучала движение мишеней. Если первая и вторая двигались медленно и плавно. То остальные три — не без подвоха: то идут вроде ровно, то вдруг скакнут, как капризная коза. Надо бы просчитать по времени скачки.

— Пятнадцатый номер. Канабеев Зарай Климыч! — объявил глашатай конкурса, вертлявый мужичок, подпоясанный красным кушаком. — Наш дорогой прошлогодний победитель!

Климыч улыбнулся в усы, размял плечи парой круговых движений и подступил к канату. Поплевав на руки, начальник таможни вынул из пристегнутой к ремню кобуры стреломет.

— Сейчас увидите, как он стреляет, — сказала Тиса, скорее Трихону, нежели Ганне. — Он мастер.

Зарай дернул рычаг стреломета: дрот вошел ровно в красный центр деревянной плашки, — первая мишень выбита. Климыч заправил новый дрот в стреломет и снова прицелился. Громкий лязгающий щелчок, и вторая мишень остановилась, пробитая насквозь.

Снова щелчок, — и третья готова!

— В яблочко! — вскричал глашатай. Толпа зажужжала.

— Не бубни, — буркнул на мужика Климыч.

В четвертый раз таможенник целился дольше обычного. И не напрасно: снова в точку!

— Придется продать чиванцам отцову бричку, — прошептала сама себе Тиса. Если Зарай сейчас выбьет пятую мишень, она даже до каната не дойдет.

— Что? — не расслышала Ганна за гулом толпы, подставляя ухо.

— Я сама с собой, — ответила ей Тиса. Во взгляде Ганны читалась озабоченность самочувствием подруги. Краем глаза Тиса выхватила профиль Трихона, внимательно наблюдающего за стрельбой.

— Последний кругляш! — крикнул глашатай. — Внимание, милые други!

Климыч вскинул стреломет. Поджал нижнюю губу в усы и сощурил левый глаз. Секунды капали. Кап, кап, кап… «Клац!». Мимо!

Тиса выдохнула и слабо улыбнулась.

«Промазал», — послышалось в толпе.

Климыч недовольно цокнул языком и отошел.

— Жалость-то какая! Последняя мишенька-то оставалась, — запричитал глашатай вслед таможеннику. — Эх, если бы не раненная рука нашего дражайшего начальника, то верно конкурсу конец бы настал. А теперича шестнадцатый номер!

Тиса достала нож из кармана и завертела в руках…

— Семнадцатый!

Тиса прошлась пальцами по прохладному лезвию и гладкой ореховой ручке…

— Восемнадцатый!

Пора. Поднимаясь под добрые напутствия Ганны, Тиса не удержалась и посмотрела в глаза шкалушу.

«Получится», — прочла она в серых глазах ответ на свой мысленный вопрос.

Дай-то Бог.

Вот и канат. Тиса коснулась его пальцами и прошептала: «Святой Жнух, благослови».

Мишени снова пришли в движение, для этого какой-то трудяга за щитом снова завертел ворот. Красные точки заплясали. Толпа шумела. Сейчас, наверняка, обсуждали ее платье, ее родословную, ее прошлые промахи. И конечно кто-то снова сказал — «бабам здесь не место». Ну, это мы еще посмотрим. Трихон смотрит на нее. Нет. Сейчас она должна все отбросить и сконцентрироваться на мишенях. Тиса усмирила дыхание.

— Давай же, чего медлишь?! — кто-то выкрикнул совсем рядом. Но Войнова никого уже не слушала.

Память послушно подсказала как, и мозг подчинился. Шум и крики приглушились, остались где-то далеко на заднем плане, словно она отгородилась ватной стеной. Пусть не сразу, но пришло спокойствие, а за ним и некоторое безразличие. Она сделает, что умеет, а там, что Единый даст, как говорится. Тиса обхватила нож ладонью. Пусть руки сделают все за нее. Замах. Бросок! Пол оборота. Отлично!

Тиса кивнула, — первая мишень выбита.

Вторая далась так же легко. Третья мишень, по наблюдениям Тисы, вздрагивала каждую седьмую секунду. Так. Сейчас пора… Бросок! И снова в точку! «Молодец, девочка», — похвалила себя Тиса.

Четвертая преподносила сюрпризы на второй и шестой секунде. Тиса считала секунды в уме, подгадывая нужный момент для броска. Жду, жду, жду. Сейчас!.. Бросок! Слава Единому! Нож воткнулся ровно в центр деревянной плашки.

Она снова на четвертой мишени, как в прошлом году. И это на первой попытке! Но радоваться рано. Осталась пятая. Тиса считала секунды, здесь самый подходящий промежуток был на пятой-шестой секунде. Тиса приготовилась. Неожиданно порыв ветра заставил ее остановиться. Ветер затрепал подол платья и взметнул кружева рукавов.