- А, штабс-капитан! - Весело воскликнул колдун, как будто был рад моему появлению. - А я ведь знал, что пойдешь вслед за мной! Ну, что ж, подходи поближе, не стесняйся!

Я стал спускаться по каменным ступеням к центру пещеры, только в тот момент, могу поклясться, мои ноги передвигались не по моей воле. Было такое впечатление, что моим телом кто-то управлял, и если бы я попытался сопротивляться этой неведомой силе, вряд ли у меня что-то получилось.

Поднявшись на возвышенность, я остановился позади обреченных чекистов, не в силах что-либо предпринять, так как мое тело вообще перестало меня слушаться. Я понимал, что происходит что-то неправильное, чудовищное, совсем не совместимое с понятиями человечности. Да, эти несчастные были моими врагами, можно даже сказать - кровными. Такие же, как они, уничтожили Великую Страну, всех моих родных, многие мои друзья-товарищи пали на полях сражений с ними. Так что у меня имелись все основания ненавидеть их и уничтожать при любой возможности. Но не так, не так, как это сейчас делал Антип! В честном бою, глядя в глаза - да! Но не как скот на бойне!

Не могу сказать, сколько я простоял в оцепенении, невольно наблюдая за кровавым действом проводника, который продолжал громко читать какие-то молитвы-заклинания и рубил, рубил головы, сталкивая трупы к подножию скалы после того, как из тела жертвы в углубление камня вытекло достаточно крови.

И вот вниз скатился последний - девятый обезглавленный чекист. Каменная чаша была наполнена кровью несчастных почти до краев. Колдун еще какое-то время продолжал напевать свои молитвы, протянув руки в сторону водного потока, а затем развернулся в мою сторону. Если лицо его еще сохраняло человеческие черты, то глаза, с черной, как смоль роговицей и желтыми, вертикальными зрачками-щелочками, несомненно, принадлежали зверю, хищнику.

- Ну как, граф, впечатляет?! - Спросил Антип, улыбнувшись. Только это улыбкой назвать можно было с трудом, скорее - звериный оскал! Ведь только у зверя могли быть такие огромные и острые клыки, с трудом помещающиеся в пасти, в которую постепенно превращался рот колдуна. Да и голос, голос превращающегося в монстра проводника человеческим назвать уже было нельзя!

- Хотя на фронте крови проливалось, порой, куда больше, не правда ли?!

И далее, уже без малейшего намека на улыбку.

- Зря ты сюда пришел, Левашов, зря не последовал моему совету! Когда-то, вот так же, меня не послушал твой прадед! Заартачился, про Бога христианского вспомнил, прогневить его не хотел! А ведь этот Бог собирался прибрать к себе дочь его - Анастасию свет Михайловну! И тут, ничуть не боясь вызвать его гнев праведный, Михаил Константинович обратился ко мне! Я, конечно, не бог, а всего лишь его слуга. Нет, не вашего Бога - у меня свой повелитель! И пусть он пока не обладает той силой, которой обладал в древности! С помощью своих слуг, к числу которых отношусь и я, он совсем скоро обретет былую силу, и станет полновластным хозяином всех миров, и тогда вы, жалкие людишки, в полной мере познав его мощь и власть, навсегда забудете своих жалких божков и будете молиться и поклоняться только одному повелителю, своей слепой, самозабвенной верой приумножая его могущество!!!

Последнюю фразу проводник прокричал, скорее даже - прорычал, во всю свою, почти уже звериную, глотку. Метаморфозы коснулись не только его лица и голоса, но и всего тела. Страшно было представить, во что превратится в скором времени этот человек! Хотя, был ли он вообще человеком - я уже сильно сомневался.

- Мой бог помог графу Левашову! Мой, а не ваш!!! - Продолжал свой пылкий монолог Антип, перейдя на крик. - Как он и хотел - прадед твой, дочь его с ним осталась, а не отправилась к праотцам, - колдун хитро улыбнулся, - правда, это была уже не совсем Настенька, но я ведь его честно предупреждал об этом. А вот когда пришла пора Михаилу Константиновичу выполнить свое обещание, он, как я уже говорил, пошел на попятную! За что, собственно, и поплатился! Чего ему еще нужно было?! Жил бы да поживал себе на Навь Острове, дочуркой любовался бы! Ну и что, что навка, ну и что, что, как вы изволите выражаться - нечисть! И такую можно любить, и такую можно к груди отцовской прижать! Все же лучше, чем только цветочки на могилку носить да слезу родительскую пускать! Странные вы, люди.

Колдун опять повернулся ко мне спиной, воздев руки к водопаду и выкрикивая какие-то заклинания. На его шее, на длинном кожаном шнурке, висел какой-то предмет. При тусклом дрожащем свете, который давал огонь от факелов по краям, мне удалось разглядеть только то, что это был медальон с небольшим отверстием в центре. Проводник бережно снял его, какое-то время подержал на вытянутых руках, продолжая произносить молитвы, а затем, так же бережно, опустил в каменную чашу с кровью.

В тот же миг по пещере пронесся легкий и шустрый, как стая стрижей, ветерок, пронзив мое непослушное тело ледяным холодом до самых костей. Затрепетало пламя на факелах, после чего разгорелось еще сильнее, заполнив светом самые отдаленные уголки пещеры. Над чашей с кровью несчастных чекистов поднялось красное светящееся облачко, постепенно увеличиваясь в размерах. Поднявшись над жертвенным камнем, оно было подхвачено гуляющим под потолком воздушным потоком и увлечено в сторону водопада. Вскоре клочок красного тумана скрылся в черном зеве тоннеля, низвергающего водный поток.

На какое-то время воцарилась тишина - колдун прекратил свои молитвы и остался стоять перед жертвенным камнем, вглядываясь в сторону водоносного тоннеля, как будто кого-то или чего-то ожидая. Значительно прогоревшие факелы не так уже потрескивали, и, что самое удивительно, почти не слышен был шум водопада, который еще совсем недавно довлел над всеми звуками в пещере. Вглядевшись в ту сторону, куда был обращен взор проводника, и куда едва доставал трепещущий свет факелов, я увидел лишь тонкую струю воды, робко стекавшую в маленькое озерцо в подножии каменной скалы. Действительно, все говорило о том, что сейчас должно было что-то произойти, и лучше бы мне было в этом момент находиться как можно дальше от этого места.

Дальнейшие мои размышления прервал оглушительный рев.

Во время Ледового похода мы встречали в тайге и медведей, и тигров, и других крупных животных, но их рев и рычание - писк котенка по сравнение с тем, что доносилось из черного тоннеля! Я несколько лет, можно сказать, жил в обнимку со смертью, привык ко всему, но тут почувствовал, как на голове поднялись волосы, а по спине потекли струи холодного пота.

Колдун, услышав чудовищный рык, "отмер", вздрогнув.

- Он услышал меня, - повернувшись ко мне, с радостной улыбкой на искаженном до неузнаваемости, еще меньше похожем на человеческое, лице, - он идет ко мне!

К моему удивлению, Антип достал из кармана какую-то черную тряпку и завязал ею свои глаза. Затем опять воздел руки и запричитал на своей тарабарщине. Рев и звуки какой-то возни раздались еще громче, из дыры под потолком пещеры, вперемешку с водой, посыпались камни, в нос ударило невыносимым зловонием.

Все это время мне казалось, что происходящее - какой-то кошмарный сон, из которого мне никак не удается вырваться, но когда я увидел то, что вышло из тоннеля, заставило еще больше усомниться в реальности происходящего.

В глубине черной дыры появились две светящиеся точки. Они, по мере приближения, увеличивались в размерах, пока не превратились в два горящих ярким оранжевым огнем глаза, принадлежавшие чудовищу, которое могло пригрезиться только в кошмарном сне. Его жуткая голова была огромных размеров. Вытянутая и загнутая к низу, словно клюв, пасть была полна длинных и острых, как штыки, зубов. Плотно прижатые к черепу небольшие, треугольной формы, уши были увенчаны пучками серебристого цвета щетины. Из такой же щетины у чудовища была и борода, бесформенным клоком свисавшая с подбородка, и огромная грива, широким воротом опоясывающая толстую, под три аршина в обхвате, короткую шею. Мощный торс, с длинными мускулистыми лапами, напоминал человеческий, только покрытый чешуей, да вдоль позвоночника, прямо от ушей, проходил гребень из острых наростов. Такие же шипы-наросты были и на внешней стороне предплечий, из-за чего они имели сходство с пилами. Остальная часть тела чудовища напоминала тело огромной змеи длиной не менее пяти-шести сажень.