Юлия подчинилась.

— Естественно, вы можете пойти к нему, но сейчас он спит. Мы дали ему сильное успокоительное средство.

Юлия судорожно сжала в руках сумку.

— Почему?

— Потому что завтра утром мы должны его оперировать. Профессор будет сам делать эту операцию.

Юлия хотела было что-то спросить, но передумала и молча ждала объяснений.

— Как только вашего мужа доставили к нам, госпожа Пальмер, мы сразу же сделали рентген. Снимки показали субдуральную гематому.

Юлия с испугом вслушивалась в слова врача.

— Гематома, — продолжил доктор Богнер и закурил новую сигарету, — это кровоизлияние, в большинстве случаев ничего опасного. Но у вашего мужа такая гематома образовалась под мозговой оболочкой. Гематома давит на мозг, и это вызвало потерю сознания, а также определенную спутанность мыслей. Когда он очнулся, он, правда, вспомнил свое имя, но не смог назвать ни свой возраст, ни дату рождения. Вы понимаете, госпожа Пальмер, если мы сразу же не примем меры… — теперь он решительно погасил сигарету, — его состояние только ухудшится.

— Значит, операцию нельзя отложить?

— Именно так.

— Я думала, что обычное кровоизлияние рассасывается само по себе. — И она добавила неуверенно: — Через некоторое время.

— Но до этого могут произойти необратимые нарушения мозговой деятельности.

«Вот так вот», — подумала Юлия и задала себе страшный вопрос, который не осмелилась бы произнести вслух: не могли ли эти нарушения уже произойти.

— Сейчас, — сказал доктор, как будто читая ее мысли, — еще существует реальный шанс полного излечения.

Юлия встала.

— Я могу увидеть мужа?

Доктор Богнер посмотрел на часы и тоже поднялся.

— Я отведу вас к нему.

Они прошли по длинным коридорам, направо, налево, направо, две ступени наверх, наконец, через дверь в стерильную больничную палату, и Юлия оказалась перед кроватью, где лежал ее муж. Она испугалась и чуть не вскрикнула от ужаса. Юлия так привыкла к его светловолосой шевелюре, а теперь его голова была гладко обрита.

— Извините, я не подумал об этом, — сказал доктор Богнер. — Следовало предупредить вас.

Казалось, Роберт заснул крепко и спит как маленький ребенок, настолько беспомощным он выглядел.

— Могу я остаться около него?

— Теоретически да, но сейчас вы ничего не сможете сделать для него. Будет лучше, если вы все же поедете домой. — Он был очень тактичен, но Юлия поняла, что, должно быть, выглядит очень неряшливо. Она покраснела.

— Мы будем оперировать его завтра утром, — продолжал доктор Богнер. — Это означает, что по нашим расчетам он должен прийти в себя примерно к десяти часам утра. Таким образом, в вашем распоряжении достаточно времени, вы можете немного отдохнуть.

— Да, — почти беззвучно ответила Юлия. — Спасибо, господин доктор.

Врач проводил ее до выхода.

— Госпожа Пальмер, — сказал он, — если вы хотите что-нибудь сделать для вашего мужа…

— Да? — спросила она и выжидательно посмотрела на него.

— Молитесь за него!

На следующее утро Юлия недолго побыла дома, в восемь часов утра она уже была в клинике Габерзее, очень элегантно одетая — в габардиновом костюме кофейного цвета и светлой шелковой блузе, тщательно накрашенная и причесанная. Тем не менее глаза за набухшими веками казались совсем крошечными — ведь она почти всю ночь не спала.

Роберта уже прооперировали, но ее к нему не пустили. Строгая медсестра отказалась пропустить ее, а доктора Богнер нигде не было видно.

Только позже, уже после того как профессор в сопровождении врачей и сестер во время обхода посетил и Роберта, Юлию пустили к нему.

Профессор, с которым она хотела поговорить, только кивнул ей и дружески, но лаконично сообщил:

— Все в порядке, госпожа Пальмер. Я поздравляю вас. — Затем он двинулся дальше со всей своей свитой.

Юлию даже не взволновали эти слова, так как она сгорала от нетерпения скорее увидеть мужа. Было уже начало двенадцатого.

Роберт лежал на высокой больничной койке, изголовье которой было слегка приподнято. Его лицо было почти таким же белым, как и повязки, закрывавшие его череп. Взгляд был отсутствующим. Было видно, что он находится под воздействием лекарств.

— О Роберт, Роберт! — воскликнула потрясенная Юлия и, сама не зная почему, добавила единственное, что ей пришло в голову в этот момент: — А я совсем ничего тебе не принесла!

Роберт внимательно посмотрел на Юлию, узнал ее и попытался улыбнуться.

— Моя глупышка! — медленно заговорил он. — Завтра принесешь мне апельсины, да?

Она подвинула стул и взяла его левую руку, рука была совсем холодной.

— Как ты себя чувствуешь?

— Знаешь, они вскрывали мне голову.

— Да-да, я знаю.

— Продолбить черепную коробку, можешь себе это представить?

— Лучше не представлять. И ты тоже не должен об этом думать.

— Как я вообще сюда попал?

— Тебя привезла скорая помощь. Ты был без сознания.

— Я не помню этого.

— Ничего страшного.

— Ты должна позвонить ко мне на фирму. — На его лице появился испуг. — Или ты уже это сделала?

— Я еще просто не успела.

— Хорошо, очень хорошо. Не говори им, что у меня в голове чего-то не хватает. Скажи им что-нибудь другое, ладно?

Юлия подумала, что его болезнь следовало бы считать производственной травмой и что этот факт, вероятно, имел бы значение для страховки, и поэтому отдел кадров «Херцог» должен был бы это знать. Но она понимала также его опасения, не стоило сейчас тревожить его этим разговором.

— Я что-нибудь придумаю. Не беспокойся об этом.

— Только не говори, что я лежу здесь, в Габерзее, хорошо?

— Ни слова не скажу об этом, Роберт. Это я тебе обещаю.

— Хорошо. — Он устал и закрыл глаза. — Это очень хорошо.

Она держала его руку, пока он не заснул. Затем она тихо вышла из палаты.

Из телефонной будки в вестибюле клиники она позвонила в «Херцог» и попросила соединить ее с руководителем отдела кадров господином Юккерманом, которого она помнила по тем встречам сотрудников, которые фирма проводила для сотрудников в праздничные дни. У него было хорошее настроение и он явно был не прочь поболтать с ней. Но Юлия сухо объяснила, что ее муж находится в больнице и поэтому не смог выйти на работу.

— О, господи! — воскликнул Юккерман, — его дела плохи?

— Диагноз еще не установлен, — твердо сказала Юлия. — Врачи пока не знают, сколько ему придется лежать в больнице.

— Вот не повезло! Ну ладно, значит, я должен найти ему замену.

Юлия даже не дала ему возможности пожелать скорейшего выздоровления и быстро положила трубку.

Затем она набрала номер своего мюнхенского бюро.

— Хайди, — попросила она, — пожалуйста, будь добра, отмени все встречи на следующую неделю… все, слышишь? И сообщи также в Ратинген, что я должна отложить поездку к клиентам.

— Что случилось?

— С моим мужем произошел несчастный случай, но сейчас ему уже лучше, то есть никаких причин для волнения. Только я не могу оставить его сейчас одного. Эта информация только для тебя, ладно? Просто говори всем, что я вывихнула руку и не могу сейчас поехать.

— У тебя очень уставший голос.

— Да, так и есть.

— Ему действительно лучше?

— Да, но у меня есть что рассказать тебе.

Юлия прервала и этот разговор, прежде чем Хайди смогла забросать ее дальнейшими вопросами.

Дома в Винкельхофе Юлия вновь распаковала свои чемоданы и тщательно повесила все вещи, одну за другой в шкаф на вешалки. Затем она собрала вещи для Роберта, ведь уезжая рано утром она об этом совсем не думала: бритву, пижамы, трусы, мыло, зубные щетки, махровые рукавицы для обтирания и носовые платки. Подержала в руках книгу и снова отложила ее в сторону. Ведь читать ему еще нельзя, подумала она.

Юлия не задумывалась над тем, что эта операция может повредить его репутации коммерсанта. Это не так важно, — считала она. Ее мучил страх, что из-за гематомы мог пострадать мозг. Она не знала, какие могли быть последствия. Потеря памяти? Припадки бешенства? Навязчивые идеи? Даже подумать об этом было страшно. Как она сможет вынести такие последствия, — спрашивала она себя, и хватит ли вообще у нее сил вынести такое. Она по-настоящему испугалась.