— Я придумал кое-что, — сказал Роберт. — В случае необходимости мы могли бы жить здесь. Мама вскоре успокоится.

— Мне кажется, что сейчас мы говорим на разных языках, — ответила она устало.

— Боже мой, Юлия, попытайся все же понять меня!

— Как раз это я и делаю все время.

— Мне двадцать три года. Я не хочу всю жизнь оставаться студентом, я уже не мальчишка и хочу жить самостоятельно.

Это она могла понять. Она вспомнила, как сама радовалась, когда закончила школу манекенщиц. Но ей никогда не приходила в голову мысль, что Роберт учится безо всякого желания, не видя перед собой цели.

— Я хочу стать коммерсантом — специалистом по розничной торговле, — заявил он, — причем у дяди Эдмунда тоже. Я сделаю это за два года, а затем смогу взять на себя его магазин. Я уже договорился.

— И тебе это интересно?

— Ты будешь смеяться, да, интересно! Мне доставляет удовольствие иметь дело с красивыми вещами, причем гораздо большее, чем заниматься нагноившимися миндалинами или аппендиксами.

— И ты учился только ради твоей матери?

— Вероятно. Я сделал то, что от меня ожидали. Лишь с тех пор, как появилась ты, я действительно знаю, чего я хочу.

— Никто не может тебя принуждать, — сказала Юлия.

— Ты согласна!

— Но никогда не упрекай меня в том, что бросил учебу ради меня. Не убеждай себя в том, что приносишь себя в жертву. Просто ты доставляешь удовольствие себе, а может быть, и нет… Во всяком случае, я надеюсь, что тебе никогда не придется жалеть об этом.

А потом Юлия со страхом стала ждать следующей менструации. Естественно, она не использовала никаких предохранительных средств. Все произошло так внезапно. Но даже если бы она и сделала так, чтобы не было вообще никакой опасности, она все равно не могла бы быть в этом абсолютно уверена. Она знала только одно, она не хочет ребенка, по крайней мере, пока не хочет. Но вместе с тем она опасалась, что если это все-таки случится, она не сможет решиться сделать аборт.

Одна подруга, которой Юлия очень доверяла, рассказала ей о расчетном методе Кнаус-Онино. Юлия и раньше слышала об этом, но ей самой не приходилось прибегать к этому методу. И хотя подруга уверяла, что Юлия вряд ли могла забеременеть, беспокойство не покидало ее. Юлии казалось, что подруга просто хочет успокоить ее. В Дюссельдорфе, в аптеке, в которой ее никто не знал, она купила «тест на беременность». Анализ показал отрицательный результат. И все же ее страх не прошел.

С каждым днем Юлия бледнела и худела все больше. При этом она должна была держаться бодро и спокойно. Она не могла говорить с Робертом о своих опасениях, и уж тем более с его матерью. Роберт сразу бы начал вносить в план их общего будущего нежеланного ребенка. Этого она не могла сейчас допустить. А Ида Пальмер непременно бросила бы ей упрек в том, что Юлия погубила жизнь ее сына, отважившись завести ребенка так быстро.

Мать Роберта, которая никогда не проявляла нежности к Юлии, сейчас вела себя почти враждебно. Казалось, ей стоило больших усилий выдавить из себя даже вежливое приветствие. Кроме этого она не могла проронить ни слова, как будто Юлия была пустое место для нее.

Однажды Юлия позвонила в дверь дома Пальмеров. Это было вечером, в какой-то очень дождливый день, о прогулке на мотоцикле нечего было и думать.

Ида Пальмер открыла дверь и сказала с каменным лицом:

— Роберта нет дома!

Затем она хотела уже захлопнуть дверь перед носом Юлии. Но Юлия оказалась быстрее и поставила ногу в дверь.

— А я не могу подождать его здесь?

— Нет, — прозвучал ледяной голос, и мать Роберта попыталась уже силой закрыть дверь.

— Мне больно! — закричала Юлия, но мать Роберта не реагировала на это.

— Что я такого сделала?

— Как будто ты этого не знаешь!

— Нет, я не знаю, — уверяла Юлия со слезами на глазах. — Понятия не имею.

Наконец, Ида, беспокоясь за свою репутацию перед соседями, освободила вход.

Теперь обе женщины стояли в маленькой передней друг против друга — Ида, с красивой прической в элегантном кимоно, и Юлия, в блестящем от влаги пластиковом плаще и в шляпе от дождя, одетой на заколотые наверх волосы.

— Из-за тебя Роберт забросил учебу! — обругала ее мать Роберта.

— Вы думаете, что я хотела этого?

— Именно так. Вы, девушки, все одинаковы. Сначала идут сплошные разглагольствования, а затем вы все готовы идти замуж.

— Ну это просто неправда! Спросите Роберта! Я вообще не спешу с замужеством.

— О нет, как раз это ты и делаешь.

— Вы думаете, что мне все равно за кого выходить замуж, за мелкого лавочника или за доктора медицины? — Юлия всхлипнула. — Я так гордилась им. Я могла бы ждать его полжизни.

— Чтобы называться фрау Доктор? — спросила мать Роберта уже гораздо спокойнее, хотя и несколько саркастично.

— Можете высмеивать меня, но это именно так. Все мои подруги завидовали мне, а теперь он хочет стать торговцем.

Мать Роберта обняла плачущую девушку.

— Так значит, ты тоже разочарована?

— Конечно, — всхлипывала Юлия, — что же еще?

Ида слегка покачивала ее в руках.

— Зачем только он сделал это?

— Я не знаю. Я думаю, он сам никогда в действительности не хотел учиться. Он просто делал то, что от него ждали вы, но настоящего честолюбия у него никогда не было.

Мать Роберта отпустила Юлию и отступила на один шаг.

— Ты права. Все эти годы я обманывала себя. Это горько.

Не только вам, подумала Юлия.

Ида Пальмер вздохнула.

— Нет никакой возможности переубедить его, — сказала она.

— Я пыталась, я делала все, что могла, — сказала Юлия. Она была близка к тому, чтобы довериться матери Роберта, но не смогла решиться на это.

Они не были настолько близки.

Она только сказала:

— Во всяком случае, я рада, что вы не считаете меня больше виноватой.

— Да, я верю тебе.

После этой встречи напряженность в отношениях между матерью Роберта и Юлией несколько ослабла. Но, хотя Ида Пальмер и понимала, что Юлия не несла никакой ответственности за решение Роберта, все-таки оставалось какое-то недоверие. Причиной этого была ревность, которую она испытывала к Юлии. Ведь если бы в жизни Роберта не появилась Юлия, то она, его мать, смогла бы и дальше влиять на сына и заставлять его идти по тому пути, который она же ему и придумала.

Через несколько дней у Юлии наконец началась менструация, задержка на несколько дней произошла вероятно из-за того, что она была чрезмерно напряжена и очень утомлена, а может быть, и совершенно случайно. В эти несколько дней ее опасения возрастали, и когда это наконец произошло, у нее как гора с плеч упала.

Позднее эта проблема, от которой Юлия так страдала, показалась ей просто банальной. То же самое происходило с миллионами женщин до нее. Ну и что? Но тогда для нее это было ужасно.

Как можно быстрее она пошла к врачу, чтобы ей выписали соответствующее противозачаточное средство.

У Роберта не наступило такого облегчения, поскольку он и не был так напуган.

— Собственно говоря, жалко, — сказал он, — это могло бы быть восхитительное дитя.

Взгляд, которым она одарила его при этих словах, говорил о многом.

Роберт попытался взять слова обратно.

— Не обижайся, — попросил он, — я просто хотел пошутить.

Теперь у них часто возникало взаимное желание близости, но это было легче сказать, чем осуществить. Мать Роберта лишь изредка оставляла их наедине, и даже тогда они должны были опасаться того, что она может войти в любой момент. Юлия не хотела приглашать Роберта к себе домой, потому что стеснялась своего отца. Ведь для него она продолжала оставаться маленькой невинной девочкой. Его бы очень ранило, думала Юлия, если бы он понял, что она тем временем стала женщиной.

Необходимость иметь Юлии собственную квартиру становилась все более очевидной. Еще и потому, что отец Юлии снова был на положении жениха. Для Юлии это было совершенно неожиданно. Она считала его уже пожилым человеком, а теперь она убеждалась в том, что он еще не совсем покончил свои счеты с жизнью. Ему было за сорок, и так как он снова стал больше уделять внимания своей внешности, он выглядел еще вполне представительно. Его подруга, лет на десять моложе, держалась очень весело и беззаботно и не высказывала никакого желания выступать в роли мачехи. Но хотя ни отец, ни Лорэ не оказывали на Юлию никакого давления, у нее было чувство, или она сама себя так убедила, что она им мешает.