Они не говорили на тему, которая больше всего занимала их и не предавались размышлениям по этому поводу.

Но однажды утром кровотечение у Юлии началось такое сильное, что доктор Бредов немедленно направил ее в клинику в Бремене. Он хотел вызвать машину «скорой помощи», но Юлия полагала, что это было бы слишком драматично, поэтому в больницу ее отвез Роберт. В больнице Юлию тщательно обследовали. Ей задали много вопросов, провели ультразвуковое обследование и контроль частоты схваток. Затем ей опять сделали укол.

— Что это? — спросила она слабым голосом.

— Пенициллин, — объяснила ей врач.

Юлия испуганно смотрела на врача.

— А разве вы не знаете, что доктор Бредов лечит вас уже несколько дней пенициллином?

— Нет, и я даже не понимаю…

— Это касается вашего здоровья. Плод может быть болен, и мы должны не допустить того, чтобы вы заразились.

— Болен? — повторила Юлия недоверчиво.

— Но вы сами могли это почувствовать.

— И поэтому мне было так плохо?

— По-видимому, да.

Чуть позднее Роберт сидел у нее на кровати и держал ее за руку. Юлия понимала, что он ждет от нее объяснения, но ей не хотелось разговаривать.

Вошла врач-гинеколог.

Роберт встал и представился ей.

— Не волнуйтесь, господин Пальмер, — сказала она. — Мы спасем вашу жену.

— А что с ребенком?

— Мы должны подождать результатов лабораторного обследования.

— А потом?

— Тогда мы будем знать, должны ли мы прерывать эту беременность.

— Прерывать? — спросил Роберт убитым голосом.

— Да, если плод нежизнеспособен.

Роберт опустился на стул, будто почва ушла у него из-под ног.

— Вы должны вернуться к себе в отель, — посоветовала врач. — Все равно вы ничего больше не можете сделать сейчас для вашей жены. — И она добавила с улыбкой: — Уверяю вас, здесь она в хороших руках.

— Я не сомневаюсь в этом, но все-таки я очень хотел бы остаться.

Врач пожала плечами.

— Если вы пообещаете, что не будете волновать ее.

— Конечно, не буду. — Он повернулся к Юлии. — Ведь тебе не помешает, если я останусь?

«Мне совершенно все равно», — чуть было не сказала Юлия, так как она была в полном замешательстве, и ее единственным желанием было остаться одной и собраться с мыслями. Но в тот же момент она поняла, что было бы просто непорядочно обижать его.

— Конечно, милый, разве ты можешь помешать мне?! — сказала она улыбнувшись.

— Такими вы мне оба больше нравитесь, — сказала врач, прежде чем оставила их одних.

Ни Юлия, ни Роберт не имели представления, сколько времени отсутствовала доктор. Она вошла без стука, как это вообще принято в клинике.

— К сожалению, подтвердилось именно то, чего я опасалась, — сказала она спокойно. — Плод нежизнеспособен. Мы сегодня же проведем операцию. Нельзя терять время. Вы сегодня уже позавтракали, госпожа Пальмер?

— Еще нет.

— Очень хорошо. Сейчас я сделаю вам укол для подготовки к…

— Что это за операция? — прервал ее Роберт.

— Выскабливание. — Она подбадривающе улыбнулась Юлии. — Естественно, под наркозом. Вы ничего не почувствуете.

— Вы даже не будете пытаться спасти ребенка?

— Я очень сожалею, господин Пальмер, но это уже не имеет смысла.

— Если бы я раньше обратилась к врачу… — начала было Юлия и запнулась.

— Но вы ведь вызвали доктора Бредова, как только появилось кровотечение?

— И дома я регулярно ходила к врачу.

— Ну вот, видите! — врач туго перевязала руку Юлии, чтобы лучше выделилась вена.

— Я не должен был настаивать на этой поездке, — сказал Роберт с раскаянием в голосе.

— Вы приехали из Дюссельдорфа?

— Из Ратингена, — уточнил Роберт.

— Ну это рядом! Поездка занимает три, максимально четыре часа. Понимаете? Если бы плод развивался нормально, то вы могли бы находиться в пути неделями, и даже пересечь тундру в грузовике. Нет, ради бога, вы не должны винить себя, — она ободряюще улыбнулась Юлии, подготавливая ее руку для инъекции.

— Но как же ребенок мог заболеть? — спросил Роберт. — В утробе матери?

— Так иногда бывает. Причем чаще, чем многие думают. И для этого есть тысячи причин.

Юлия подумала: «Я не хотела его. Вероятно, он это чувствовал». И сразу же другая мысль: «Да нет, это чепуха! Ведь из года в год на свет появляется огромное количество нежеланных детей».

Вслух она произнесла:

— Ты ведь хотел стать врачом, Роберт, ты-то уж должен был это знать!

Врач сняла с руки Юлии манжет и выбросила кусочек ваты и одноразовый шприц в маленькое ведро, стоявшее у раковины.

— Точную причину мы сможем узнать только после операции и вскрытия плода, если вообще узнаем. Пока ясно только одно: никто не виноват в том, что произошло. Никого ни в чем нельзя упрекать. — Она направилась к двери. — Но теперь я настоятельно должна просить вас, господин Пальмер, оставить вашу жену одну. Госпожа Пальмер, вы должны сейчас отдохнуть. Было бы замечательно, если бы вы смогли немного поспать. Мы придем за вами, когда все будет готово.

Когда несколько позднее Юлию вывозили из палаты, она была уже в оцепенелом состоянии. Она смутно видела Роберта, когда ее провезли на каталке по коридору. Она хотела сказать ему что-то успокаивающее, но была не в состоянии произнести ни слова. У нее не получилась даже улыбка.

Юлия пришла в себя уже во второй половине дня. В палате было сумеречно. Шторы были задвинуты и горел ночник. Она приоткрыла глаза, увидела Роберта, который сидел на ее кровати, глубоко погруженный в свои мысли, и снова закрыла глаза.

Она потеряла ребенка, ребенка, которого в самом деле совсем не хотела. Так почему же ей так плохо и одиноко сейчас? Внутри нее была огромная пустота. Если бы она сознательно решилась на аборт, тогда, по крайней мере, она могла бы сказать себе, что настояла на своем. Но то, что случилось сейчас, было настоящим ударом судьбы. Что-то в ее жизни не удалось, и она даже не могла плакать, как когда-то на похоронах матери.

Бедный Роберт! Как должно быть это потрясло его. Глядя на мужа, Юлия особенно остро чувствовала муки совести — ведь именно она не хотела этого ребенка. Ради Роберта она должна была бы радоваться будущему ребенку, но она просто не могла тогда этого делать. В ней нарастало ощущение своей собственной женской несостоятельности.

Юлия открыла глаза и посмотрела на Роберта. Он сидел весь осевший, положив локти на колени и опираясь головой на руки.

— Любимый мой! — произнесла она. Это был лишь слабый шепот.

Но все-таки Роберт услышал. Он выпрямился и посмотрел на нее.

— Не печалься так, Роберт! У нас еще будут дети!

Он взял ее руку и глубоко вздохнул.

— Но не скоро, Юлия, — ответил он со слезами в глазах, — не скоро.

Многое изменилось в отношениях между Юлией и Робертом после этих событий. Они стали бережнее относиться друг к другу. Хотя оба ни в чем не могли упрекнуть себя, уколы совести все-таки постоянно возникали, и они ничего не могли поделать с этим. Радости жизни словно потускнели для них.

Через несколько лет Роберт получил на работе повышение и перевод в Ратинген. Прекратились его ежедневные долгие поездки на работу и обратно. Они отпраздновали новое назначение Роберта. Оба понимали, что теперь было бы значительно проще завести ребенка, хотя для Юлии пока оставался еще некоторый риск, но при желании, все можно было разумно организовать. Сама Юлия была готова к тому, чтобы осмелиться на новую попытку, но на этот раз именно Роберт отказался от этой мысли.

— У нас же все хорошо сейчас, все так как есть. Разве ты не счастлива?

— Конечно, — подтвердила Юлия. Она почувствовала, что Роберт еще не смирился с потерей первого ребенка и не хотел идти на следующий риск.

— Страшно вспоминать, но ведь я чуть не потерял тебя, — сказал он Юлии как-то в минуту нежности.

Юлия пыталась объяснить ему, что речь не идет о ее жизни, но не смогла переубедить его. На самом же деле ее самую пугала мысль, что она опять будет носить в себе больного или уже мертвого ребенка. В тот раз они не знали ни причину неудачи, ни то, кто это был — мальчик или девочка.